В 1933 г. Щеголев выпустил новую книгу, где добавил к прежним источникам мемуары Ж. Малле дю Пана и частично пересмотрел свои взгляды. Согласно новой версии автора, Бабёф после термидора приветствовал свержение Неподкупного уже не как «банальный антиякобинец», подхваченный общим потоком, а совершенно осознанно, поскольку считал Робеспьера недостаточно радикальным. С термидорианцами же сошелся «по ошибке», став для них всего лишь попутчиком, разделявшим их тактические лозунги
. Щеголев больше не утверждал, что Бабёф искал союза с буржуазией: это сами термидорианцы, полагал автор книги, хотели повести за собой народное движение и перехватить инициативу
. Особое внимание историк уделил опровержению общепринятой до того времени точки зрения о том, что предприятие Бабёфа было заговором узкой группы лиц. По мнению Щеголева, готовилось массовое вооруженное восстание - революция, а не путч
. В качестве идейных отцов бабувизма он называл Ж.Ж. Руссо, Г.Б. Мабли, Морелли, а также Т. Мора, Т. Мюнцера, левеллеров и «бешеных», а саму коммунистическую доктрину Бабёфа считал незрелой и примитивной
.
Последняя, уже посмертная, публикация Щеголева о бабувистах была посвящена Ф. Буонарроти. В статье излагалась биография этого деятеля и до заговора «равных» и после, отмечалось, что он был одним из главных теоретиков бабувистов. Также здесь в целом повторялись тезисы из книги 1933 г., упоминалось, что бабувизм вырос из якобинизма и идеологии «бешеных» и что он, несмотря на излишнюю сосредоточенность на аграрном вопросе и другие обусловленные эпохой «недостатки», все же был «передовой идеологией передового класса»
.
Помимо названных исследований, в 20-30-е годы вышло много научно-популярных работ о Бабёфе. А.Г. Пригожин, выпустивший такое сочинение в 1925 г., на первых же страницах признавался, что написал его преимущественно на основе литературы и не вводит в научный оборот никаких новых источников. Действительно, в книге имеются не только фактические, но и текстуальные совпадения с работой Жбанкова. Целевой аудиторией автора были неспециалисты, основным же объектом освещения - идеология Бабёфа, а не его биография. Доказывая преемственность между бабувизмом и марксистским социализмом, Пригожин, тем не менее, считал «равных» не пролетарскими и даже не предпролетарскими деятелями: «Причины... безнадежности предприятия заговорщиков кроются в социальной природе бабувизма. Несмотря на то что Бабёф искал себе сторонников среди рабочих и городской бедноты, коммунизм бабувистов не был идеологией рабочего класса, а был идеологией мелкобуржуазной бедноты; вследствие этого коммунизм бабувистов был чисто аграрным коммунизмом»
. Далее автор еще не раз повторял, что «Бабёф и его друзья не являются предводителями пролетарской партии»
и что коммунизм Бабёфа носил «мелкобуржуазный характер»
. Другими недостатками учения равных являлись, по мнению Пригожина, идеализация патриархального цехового уклада
и то, что бабувисты исходили из «абсолютных понятий о человеке и вещах»
.
Любопытно, как Пригожин прокомментировал «скользкий», с точки зрения левых историков, момент идейной биографии Бабёфа - поддержку после 9 термидора будущих деятелей Директории и критику им М. Робеспьера: «По существу, если рассмотреть те положительные стороны, которые, по мнению Бабёфа, имел режим Робеспьера, то они превышают, даже с точки зрения Бабёфа, его отрицательные стороны. Но Бабёф либо боится это признать, либо у него не хватает смелости сделать логический вывод из своих рассуждений»
.
С. Моносов в рецензии на книгу Пригожина высказался о ней довольно критически и, прежде всего, как раз о той главе, где говорится о термидорианском периоде жизни главного героя. Рецензент поставил Пригожину в вину определение Бабёфа того времени как «левого якобинца», поскольку этим понятием обычно обозначают таких деятелей, как Ж.М. Колло д’Эрбуа или Н. Бийо-Варенн. Говоря, что Гракх какое-то время поддерживал термидорианцев, автор, по словам Моносова, мог заставить неподготовленного читателя думать, будто Бабёф был заодно с реакционным правительством. «Как и почему создавалось положение, вследствие которого истинный демократ Бабёф выступал заодно с термидорианцами против якобинцев, этого нам т. Пригожин не разъясняет»
, - писал Моносов. По мнению рецензента, Бабёф того времени был близок к остаткам группировок «бешеных» и эбертистов, критиковавших Робеспьера за недостаточно радикальные меры в социальной сфере: именно этим и следует объяснять этот странный «союз» с термидорианцами. Кроме того, Моносов выразил несогласие с тем, что Пригожин посчитал бабувистский коммунизм исключительно аграрным
. Еще один недостаток книги, по мнению рецензента, небрежность и недобросовестность в ссылках
. Несколько десятилетий спустя на ряд фактических ошибок в работе Пригожина указал и С.Е. Летчфорд
.
Еще одну научно-популярную, вероятно даже для школьников, брошюру о Бабёфе опубликовал В. Займель. О периоде критического отношения Бабёфа к Робеспьеру в ней упомянуто лишь вскользь
. В отличие от Пригожина, Займель считал Бабёфа деятелем отнюдь не мелкобуржуазным. Он изображал Бабёфа едва ли не идеальным, с точки зрения марксизма, революционером: и возможность пролетарской революции он предугадал
, и готовил не заговор, а «всеобщий бунт трудящихся»
, и деятельность агитационная была у него блестяще поставлена
, и вообще Бабёф «был человеком из стали: никакие удары не могли сломить его»
.
В 1920-1930-е гг. коммунистические идеи получали все более широкое распространение во Франции. Наиболее видный из историков Революции XVIII в. А. Матьез даже входил тогда некоторое время во Французскую коммунистическую партию. Тем не менее его оценка Бабёфа разительно отличалась от взглядов советских исследователей. В книге 1929 г. о термидорианской реакции Гракху отведен лишь фрагмент главы, повествующей о Тальене и Фрероне: для Матьеза Бабёф был лишь одним из вожаков «золотой молодежи», плохо оплачиваемым агитатором термидорианцев, разочаровавшимся затем в своих покровителях и превратившимся в «анархиста, который толкал народ к бунту»
. В посмертном издании «Директории» Матьеза Бабёф представлен вульгаризатором теории Мабли и выразителем интересов амнистированных террористов. «Коммунизм у него это нечто совершенно второстепенное, мало относящееся к его реальной политике»
. Поработав в Национальном архиве с реестром подписчиков «Трибуна народа», Матьез пришел к выводу, что среди них были люди из всех общественных слоев и всех регионов Франции. Помимо прочего, Матьез опубликовал письмо Бабёфа к Дантону
.
Интересным примером сотрудничества советских и французских историков стала публикация писем Бабёфа в 1934 г. Они вышли в майско-июньском номере французского журнала «Исторические анналы Французской революции», а уже в июле А. Васютинский напечатал русский вариант этой подборки в советском журнале «Борьба классов»
.
Бойкий язык и обилие бытовых подробностей - главная черта биографии Бабёфа, написанной Ж. Вальтером. Этот автор смотрел на революционера несколько свысока, порой насмешливо и высказывал сомнение в том, что тот сыграл сколько-нибудь значимую историческую роль. Согласно Вальтеру, деятельность Бабёфа в Руа была главным образом выражением его неудовлетворенных амбиций
, двойственность отношения к Робеспьеру - политическим лавированием
. Живо описав деятельность бабувистских агентов в округах Парижа
, историк представил потенциальных руководителей планировавшегося восстания - военный комитет бабувистской организации - кучкой людей, не знавших, чем им заняться, пропускавших заседания, постоянно озабоченных нехваткой денег, в общем - «чистой воды фантомом»
.
