Первые исследования
Вышедший в 1849 г. труд Э. Флери стал первой специальной монографией о Бабёфе
. Консервативно настроенный автор, видевший в современных ему социалистах наследников Бабёфа, не стремился быть беспристрастным и к тому же, как позднее заметил М. Домманже , допустил немало фактических ошибок
. Тем не менее именно он ввел в научный оборот такой важный источник, как памфлет Бабёфа «Система депопуляции», о котором Буонарроти умолчал.
Большой вклад в изучение биографии Гракха внесли региональные историки, одними из первых поставившие перед собой задачу не защитить или опровергнуть ту или иную политическую систему, а побольше узнать о своем земляке. Первое исследование, посвященное деятельности Бабёфа до заговора, вышло в 1865 г. из-под пера пикардийского автора Э. Кое. Он нашел в архивах и процитировал в своей книге церковные записи о рождении и свадьбе Бабёфа: именно благодаря Кое стало известно, что будущий Трибун народа родился в 1760 г. В книге была освещена борьба Бабёфа против косвенных налогов и за раздел общинных земель, его конфликт с мэром Лонгеканом. При этом Бабёф был изображен малоприятным и даже несколько комичным субъектом: интриган, мрачный и жестокий вор, дебошир, срывавший выборы, сжигавший не только документы на сеньориальную собственность, но и фамильные портреты. Досталось и сыну Бабёфа Роберу: «Со своим жестоким характером он был кошмаром для детей»
. И все же Кое не мог не отдать должного мужеству Бабёфа, которое тот проявил перед лицом смерти
. Последующие историки бабувизма отзывались о работе Кое критически. «В сообщении Кое немало неточностей - он датировал, например, первый арест Бабёфа 1791 годом», - отмечал В.М. Далин
.
Внесли вклад в бабувистику и другие историки из Пикардии. В. де Бовилле в своей книге по истории г. Мондидье, вышедшей в 1875 г., впервые опубликовал речь Бабёфа от 3 декабря 1792 г. и письмо к Менесье от 22 ноября 1793 г.
Еще ряд источников издал несколько десятилетий спустя А. Пату в родном городе Гракха
.
Важнейшее значение для историографии заговора «равных» имел вышедший в 1884 г. двухтомный труд французского историка В. Адвьеля. Уникальность этой работы состоит в том, что ее автор был первым, кто сумел использовать документы личного архива Бабёфа, принадлежавшие в то время коллекционеру Ж.-Б.П. Поше- Дерошу В дальнейшем бумаги были распроданы, в 1920-е гг. большинство из них было куплено для ИМЭЛ в Москве (сейчас РГАСПИ. Ф. 223) и на долгое время оказалось недоступно для французских исследователей. Адвьель впервые изучил и опубликовал переписку Бабёфа с секретарем Аррасской академии Дюбуа де Фоссе, из которой явствует, что еще до революции будущий Гракх увлекался уравнительными идеями. Опубликовал историк также ряд более поздних писем и полный текст защитной речи Бабёфа в Вандоме. Обнаружив черновики статей для «Просветителя народа» (газеты Бабёфа, выходившей в 1796 г.), Адвьель смог возразить тем, кто считал эту газету делом рук С. Дюпле
. Для многих историков, не имевших в дальнейшем доступа к личному архиву Бабёфа, труд Адвьеля сам по себе стал впоследствии важным источником. Впрочем, несколько десятилетий спустя М. Домманже все же высказал ряд критических замечаний в адрес Адвьеля как публикатора: тот включил в переписку Бабёфа с Дюбуа де Фоссе несколько не имеющих к ней отношения фрагментов, а кое-что из нее, напротив, произвольно выкинул, подойдя, таким образом, к публикации достаточно бессистемно
.
Личность Бабёфа Адвьель оценил высоко. Уже во введении он заявил: «Оболганный социалист предстанет в этой книге честным патриотом, который хотел всеобщего счастья, но кое в чем ошибся»
. Адвьель заявил даже, что современные ему законы Третьей республики по мере реформирования все более тяготеют к идеалу Трибуна народа
. К недостаткам исследования Адвьеля следует отнести довольно существенные фактические ошибки: так, историк поверил в легенды о том, что Бабёф был сыном образованного человека и участвовал во взятии Бастилии
. А вот существование «инсуррекционного комитета» бабувистов Адвьель отрицал: по его словам, было лишь «общество демократов - противников роялистской клики»
. Существенно, что десять страниц книги отведены рассказу о попытках официальной прессы настроить общественное мнение против Бабёфа
: в дальнейшем эта тема еще будет привлекать французских исследователей. Ход Вандомского процесса Адвьель изложил подробнейшим образом. В завершение он назвал Бабёфа «величайшим филантропом»
и «мучеником V года»
, заявил, что его герой - не правонарушитель, а выразитель социального протеста
, иначе говоря, в итоге совершенно сбился на публицистику.
Несмотря на то что выход книги Адвьеля был очень значительным событием в бабувистике, далеко не всех заинтересовали его открытия. По крайней мере, И. Тэн в обобщающем труде «Происхождение современной Франции», подобно своим предшественникам, ограничился при характеристике бабувистов воспроизведением нескольких расхожих штампов: «Сектанты Робеспьера или Марата, ученики Сен-Жюста... За ними стоят уличные бандиты, взяточники без места, одним словом, остатки террористической клики»
.
Заметный вклад в изучение бабувизма внес социолог А. Эспинас, опубликовавший в 1898 г. книгу об истории социализма «Социальная история XVIII века и Революция». Посвятив Бабёфу около половины этой монографии, автор тщательно изучил известные на тот момент источники и ввел в научный оборот письмо Бабёфа аббату Купе от 10 сентября 1791 г. - важный документ для понимания идейной эволюции будущего Трибуна народа. «Тип профессионального революционера, не кровожадный и даже чувствительный, но экзальтированный»
, - так определил Эспинас личность Бабёфа. Бабувизм он считал продолжением и последним всплеском якобинизма
. Рационалистической, геометрической и даже в чем-то картезианской назвал исследователь политику Бабёфа, верившего в реализуемость абстрактных, умозрительных построений
. Несмотря на свое откровенно негативное отношение к социализму, Эспинас не пытался принизить историческую роль движения «равных»: он указывал, что публицистика Гракха по-настоящему волновала умы современников
, считал, что движение последних революционных эгалитаристов имело бы место и без Бабёфа
и не отказывал ему как философу в глубине
. Что касается биографии Трибуна народа, то Эспинас воспроизвел в ней распространенные в его время мифы: о том, что отец Бабёфа был воспитателем детей Марии-Терезии, о том, что именно он перед смертью предложил своим детям избрать себе примеры для подражания из Плутарха, в связи с чем Франсуа-Ноэль и стал Гракхом, а также об участии Бабёфа во взятии Бастилии
.
Противоположное Эспинасу мнение насчет популярности Бабёфа высказал в своем обобщающем труде 1901 г. А. Олар: «Бабёф никогда не пользовался такого рода популярностью, какою пользовался, например, Марат, а быть может, даже и вовсе не пользовался популярностью. Его слушали до известной степени, когда он говорил языком II года, когда он хотел вернуть изобилие террористическими мерами, когда он поносил Директорию. Как политический писатель он нравился, как социалист он, по-видимому вызывал только удивление»
.
В начале XX в. в России также стали появляться научные исследования о Бабёфе. Одно из первых принадлежало перу Е.В. Тарле. Статью «Дело Бабёфа» он написал к столетию излагавшихся в ней событий и в ней по собственному признанию, старался, как мог, выглядеть благонамеренным подданным. Тем не менее опубликовать статью ему удалось далеко не сразу
.
