Книга Гракх Бабёф и заговор «равных», страница 26. Автор книги Мария Чепурина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гракх Бабёф и заговор «равных»»

Cтраница 26

7 мая (11 флореаля) Гризеля и других военных агентов познакомили с членами Тайной директории. Дарте привел его на конспиративную квартиру и представил Бабёфа, Буонарроти, Жермена и Дидье (связного, через которого штаб общался с агентами) со словами: «Вот они, наши достойные предводители!» Любопытно, что Дарте, таким образом, ставил себя ниже их в иерархии заговорщиков: а ведь он будет единственным, кроме Бабёфа, кого суд в Вандоме приговорит к смертной казни, имя же Дидье известно только специалистам. Впрочем, возможно, что Гризель домыслил эти слова или как-то неправильно понял Дарте. Агент связи фигурирует рядом с Бабёфом, видимо, потому что «Трибун народа» жил в это время именно у него, равно как и Дарте: может быть, именно поэтому для последнего он и являлся «шефом».

В этот же день был создан Военный комитет организации. В него вошли Жермен, через которого комитет сносился с тайной Директорией, генералы Ж.Л.Ж. Фион (деятель революции в Льеже), Г.Ж.А. Массар (бывший деятель военного министерства) и Ж.А. Россиньоль (бывший ювелир, участник штурма Бастилии и войны в Вандее), а также сам Гризель. Члены комитета разрабатывали план силового захвата власти и занимались вербовкой кадров в среде военных. Собирался Военный комитет на квартире портного Рейса (Reys) на улице Монблан, затем у его коллеги Клере и, наконец, у Массара, в доме вдовы Сержан (Sergent) на улице Нев-Эгалитэ (ныне часть улицы Абукир) . Также Буонарроти сообщает о двух совместных заседаниях комитетов: 8 мая (19 флореаля) и 9 мая (20 флореаля) .

Что же представляли собой заседания верхушки заговорщиков? «Не читали, не писали, а много спорили о будущем восстании» , - так описал в своих показаниях Гризель одно из последних собраний. Все беседы, по его же словам, велись в полный голос: особенно шумным был Россиньоль, изрыгавший призывы к насилию, которые Гризель «уже слышал от него сотни раз» . Благодаря тому, что небольшое окошко было занавешено, а улица, на которой стоял дом, была широкой и многолюдной, заговорщики могли не опасаться быть услышанными. К тому же, «12-15 человек, собравшихся в закрытом помещении не имеют нужды орать во все горло, особенно когда в общих чертах они уже согласны между собой» , - рассуждал Гризель дальше. «В общих чертах» - следовательно, в частностях заговорщики еще не пришли к одному мнению.

Несмотря на утверждение Буонарроти, что бабувисты были едины в политических взглядах, весь текст его книги в части, касающейся развития заговора, свидетельствует о том, что между членами Тайной директории и Военного комитета существовало множество разногласий. О чем же спорили «равные»?

Одним из принципиальных пунктов, вызвавших наибольшие расхождения, был вопрос о власти на переходный период. Дарте и Дебон выступали за единоличную диктатуру, в то время как остальные участники директории стояли за коллегиальную форму правления . По сообщению Буонарроти, поднимались среди заговорщиков голоса и в пользу временного объединения с роялистами, но в итоге это предложение было отвергнуто . Россиньолю не терпелось устроить такой террор, «чтобы весь мир содрогнулся», в то время как Фион настаивал на том, что убивать всех дворян и священников без разбору не следует: надо различать в их среде настоящих республиканцев. Фиона не слушали: лишь с трудом ему удалось убедить остальных пощадить послов иностранных государств. Дарте и Россиньоль предлагали, когда начнется восстание, поджечь Медонский и Венсеннский замки, чтобы отвлечь правительственные силы; Бабёф и Фион с этим планом не соглашались .

Также из показаний Гризеля следует, что неравенство равных (точнее, их верхушки) выражалось не только в том, что Дарте, если верить Гризелю, ставил себя ниже Буонарроти, Дидье и Жермена, но и в разной степени активности участия в работе и разной степенью допущенности к принятию решений. Так, об участии в предприятии Лепелетье Гризель только слышал: сам брат знаменитого мученика не появлялся на собраниях, он только давал деньги бабувистам; причем давал мало, на что Россиньоль и Массар регулярно жаловались . Марешаль тоже не появлялся: об их с Лепетелье участии в заседаниях ничего не говорит и Буонарроти. Явка на собрания Военного комитета также не была стопроцентной, хотя до ареста этих собраний успели провести не так уж много. Так, 16 флореаля не пришли Фион и Жермен, которые отправились в Гренельский лагерь, но никому не объяснили, с какой целью; заседание закончилось очень быстро, так как заседать без этих двоих не имело смысла. То же самое произошло назавтра: в этот день, как оказалось, Фион и Жермен участвовали в важных переговорах по слиянию с другой группировкой, о результатах которой не только Гризель, но Дарте узнают потом как уже о свершившемся факте . Не это ли неравенство и пренебрежение (наряду с пониманием того, что успех весьма сомнителен) и толкнуло Гризеля на измену?..

* * *

Наряду с принятием политических решений руководители заговора разрабатывали его программные и агитационные материалы. К первым относился, в частности, «Манифест равных» Марешаля, провозглашавший, что равенство это «первое требование природы» и «главная потребность человека», и призывавший за это равенство бороться. «Манифест», однако, был отвергнут Повстанческой директорией из-за чрезмерного радикализма и даже анархизма: соратникам не понравились имевшиеся в тексте фразы «пусть погибнут, если это необходимо, все искусства, только бы для нас осталось подлинное равенство» и «пусть исчезнет, наконец, возмутительное деление на управляющих и управляемых» . Главным программным документом заговорщиков стал не «Манифест равных», на что, очевидно, рассчитывал Марешаль, а сочинение Буонарроти «Анализ доктрины Бабёфа, которого Исполнительная Директория подвергла проскрипции за то, что он высказывает правду» . В этом тексте, написанном в 1796 г., доказывалось, что равенство - это естественное право, а цель революции - его установление. Документ был разделен на 15 статей - постулатов о коммунистическом идеале и текущем положении в стране; большинство статей сопровождалось развернутой аргументаций. По словам автора, это произведение выражало сущность теоретических воззрений членов Тайной директории и было напечатано по ее распоряжению. По-видимому, подобное распоряжение следует понимать как своего рода официальное признание документа в качестве программного.

Чуть позже (если следовать хронологии Буонарроти) появился «Акт о восстании» - документ, принятый Тайной директорией после долгого обсуждения. Его обнародование должно было означать начало новой революции. В этом тексте декларировались причины, по которым «народ находится в состоянии восстания против тирании» (статья 1), а также описывалась тактика, сообразно которой должны были действовать революционные массы, и первые шаги победителей после свержения правительства: нуждающиеся немедленно обеспечивались жильем и едой, общественная и частная собственность бралась под охрану народа и т. д.

Также своего рода манифестом, выражавшим взгляды бабувистов , стал «Ответ М.В.». В январе 1796 г. некто М.В. (принято считать, что это был бывший депутат Конвента Марк Вадье ) обратился к Бабёфу с открытым письмом, где привел аргументы в пользу того, что уравнительный план нереализуем. В апреле был распространен «Ответ М.В.» , написанный Буонарроти. Опровержение тезисов М.В. строилось в целом на том, что, по мнению бабувистов, людские пороки в условиях равенства должны исчезнуть, а с ними - и всякая угроза новому режиму

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация