16 ноября 1795 г. на волне подъема левого движения (вызванного уже упомянутым восстанием 13 вандемьера) возник политический клуб, именуемый обществом Пантеона. По сообщению Буонарроти, сначала он заседал в саду старинного монастыря св. Женевьевы, потом переехал в его трапезную, а затем в подвал
. Этот монастырь располагался неподалеку от усыпальницы выдающихся людей Франции, от которой и получил свой название (ныне сохранившиеся корпуса монастыря принадлежат лицею Генриха IV, улица Хлодвига). Среди его основателей были друзья Бабёфа, будущие участники заговора «равных» А. Дарте, Ф. Буонарроти, Ш. Жермен, Ж. Бодсон, М. Буэн, Г.Ж.А. Массар и другие. Инициатором создания клуба французский историк Ж. Брюа назвал Р.Ф. Лебуа
- того самого маратиста, издателя «Друга народа», с которым Бабёф не так давно печатался в одной типографии. Первым председателем клуба был Вадье
. В дальнейшем председатели сменялись дважды в месяц – также, как это было в Конвенте. Собирались пантеоновцы по четным числам
.
Состоял клуб из буржуа (обеспеченных горожан), военных, в том числе бывших и немногочисленных слушателей из простонародья
. Изначально среди членов клуба было много лиц, лояльных правительству, и пантеоновцы не стремились к конфронтации с Директорией. Буонарроти в своей книге специально подчеркнул разнородность состава этого общества: «Вместе с ними (патриотами. - М.Ч.) сюда вступили и такие люди, рабски преданные членам правительства, которые сводили все обязанности друзей свободы к поддержке власти в борьбе против роялистов»
, а позднее «пришлось принять большое число патриотов, страдавших некоторыми заблуждениями, и, в частности, таких, которые намеревались восстановить демократию путем захвата общественных должностей»
.
Под влиянием сторонников Бабёфа клуб Пантеона стал быстро эволюционировать влево. Одновременно он быстро терял в численности участников: если в ноябре 1795 г. клубистов насчитывалось около 15 000, то через месяц их было всего 20 00
: видимо, оставались лишь самые радикальные. В результате к началу 1796 г. у благонамеренных парижан клуб уже вызывал опасение и даже страх
. В конце концов, после того как Дарте прочел перед пантеоновцами очередной номер «Трибуна народа» и те ответили аплодисментами, клуб закрыли: это произошло 28 февраля 1796 г.
Следует отметить, однако, что сам Бабёф общество Пантеона не посещал, хотя после полевения клуба и высказывался о нем сочувственно на страницах своей газеты
.
Примерно в это же время, зимой 1795/1796 гг. (точные даты не установлены), существовал еще один кружок, участниками которого были в том числе будущие «равные»: Буонарроти, Дарте, Жермен, Ф. Лепелетье (брат убитого депутата Конвента) и другие. Он собирался на улице Клери, на квартире у бывшего депутата Конвента А. Амара. Этот, по определению Буонарроти, «комитет» изначально был задуман не просто как место для общения патриотов, а как штаб будущего восстания. При этом участники «комитета» не были единодушны в своих взглядах: так, что касается переходного периода, Дарте выступал за единоличную диктатуру, Амар же - за воссоздание Конвента
. Сторонникам Бабёфа удалось склонить Амара к коммунистической идее, но в целом свои разногласия члены кружка так и не преодолели, и он распался
. Что касается самого Бабёфа, то он «комитет» на улице Клери также не посещал. Российский историк С.Е. Летчфорд, изучавший этот сюжет, выразил удивление тем, что Гракх подобным образом отстранился от людей, ставивших себе целью реализацию его коммунистических идеалов
. Возможно, не все члены «комитета Амара» вызывали у Бабефа доверие и симпатию (ведь на всех выживших членах Конвента в той или иной мере лежала печать вины за термидорианский переворот)? Или наоборот, это их не устраивали притязания Гракха на лидерство. По сообщению французского историка Л. Констана, Амар вовсе не собрался реализовывать программу Бабёфа: он был сторонником уравнительного распределения, но отнюдь не коллективного производства. Этот же историк полагает, что Лепелетье мог быть доверенным лицом Бабёфа как у Амара, так и в клубе Пантеона
.
Еще одним институтом социабельности будущих «равных» в рассматриваемый период были кафе, которые стали особенно востребованы после разгона общества Пантеона
. Излюбленными местами встреч сторонников равенства были кафе Китайских бань на Старом бульваре, кафе бывшего члена революционного трибунала Кретьена на углу улицы Итальянской комедии
и кафе Ковен на улице дю Бак (угол с Университетской улицей)
. Немецкий историк начала XX в. Г. Кунов добавляет к этому списку также кафе Жине на улице Сент- Оноре, кафе Отто в саду Тюильри и кафе Мадлен возле одноименной церкви
.
Радикально настроенная публика собиралась там и раньше: так, судя по донесениям агентов Директории, годом ранее, 21 марта 1795 г., два первых из перечисленных заведений подверглись нападению агрессивной группы, члены которой искали там якобинцев, чтобы их перебить
. 17 ноября 1795 г. (26 брюмера IV года) в неподписанном рапорте министру внутренних дел сообщалось, что накануне в кафе Кретьена собралось 50-60 человек, которые критиковали правительство и превозносили Марата. Эти же люди, в основном члены бывших революционных комитетов, собираются и в кафе Китайских бань
. 10 декабря (19 фримера) в аналогичном рапорте говорилось, что посетители Кретьена во главе с Л. Бурдоном, бывшим депутатом Конвента из санкюлотской секции Гравилье, обсуждали мнимое покушение на Бабёфа, хвалили спасших его носильщиков Рынка и ждали выхода нового номера «Трибуна народа», в котором автор обещал разоблачить заговор 9 термидора. Подписаться на эту газету, согласно все тому же рапорту, можно в кафе Китайских бань
.
Кого же можно было встретить в этих кафе? Захаживали туда депутаты Конвента А. Амар, М. Вадье, Б. Барер, К. Жавог, Ж.А. Вуллан, Ж. Камбон, Ж. Друэ (тот самый, что поймал Людовика XVI в Варенне) и уже упомянутый Л. Бурдон; генералы Ж.Б. Журдан и Ж.А. Россиньоль, народный активист Ж.Ж. Пьеррон и деятель жерминальского восстания Б. Манье, бывший мэр Парижа Ж.Н. Паш, бывший военный министр Ж.Б. Бушотт, редактор «Газеты свободных людей» Ш. Антонель
. Значительная часть этих людей будет фигурировать в полицейских документах в связи с делом о заговоре Бабёфа. Но означает ли это, что в данный момент они разделяли его коммунистические воззрения?
Автор статьи о демократических кафе Парижа С.Е. Киясов отмечал, что к декабрю 1795 г. собрания у Кретьена и в кафе Китайских бань стали такой влиятельной силой, что им в рапортах правительственных агентов был посвящен специальный раздел
. Правда, как показывают сами их донесения, на рубеже 1795-1796 гг. Бабёф и его концепция почти не интересовали посетителей указанных заведений.
О чем же доносили агенты Директории в тот период, когда они следили за кафе Кретьена и Китайских бань особенно пристально? Судя по их сообщениям, посетители этих заведений в основном занимались критикой правительства и демонстрировали якобинские взгляды: хвалили Марата и Робеспьера, клялись отомстить за 9 термидора, хотели восстановить Конституцию 1793 г. и мечтали о новом 31 мая, рассуждая о желаемой или якобы уже запланированной «чистке» Совета Пятисот. Кроме того, завсегдатаи обсуждали новости и различные слухи: о революции в Лондоне, о покушениях на патриотов и т. д. Никаких указаний на симпатию этих людей к коммунистическому идеалу Бабёфа в рапортах за этот период нет. Собственно о Гракхе упоминается всего трижды: первый раз речь идет о том, что посетители кафе ждут нового номера «Трибуна народа», поскольку там ожидается разоблачение «заговора 9 термидора»; затем говорится об ожидании ими же следующего номера, где автор призовет к возвращению прав народа; наконец, в январе 1795 г. есть сообщение о том, что в кафе Кретьена «хвалили Лебуа и Бабёфа, чье энергичное перо разоблачает мерзавцев в законодательном корпусе»
. Осведомители отмечали, что во время заседаний общества Пантеона публика в кафе малочисленна: то есть, контингент и там, и там был в основном одним и тем же.
