Схватившись руками за голову, я поворачиваюсь вокруг своей оси, потом медленно двигаюсь в ту сторону, откуда, как мне кажется, мы сюда пришли. Сворачиваю в переулок. Свет фонарей на площади тускнеет. Мне становится не по себе. Я не узнаю это место и не уверена, что иду в правильном направлении.
Из темных окон последних этажей доносятся чьи-то крики. У меня мурашки бегут по телу от страха. Надо сосредоточиться, но я все еще плохо соображаю. Трусцой бегу в конец улицы, и плевать, что каблуки цокают так, что за версту слышно. Выскакиваю на перекресток. Улица разбегается в трех направлениях.
– Вот дьявол!
Вокруг так темно, что совершенно нереально разглядеть названия улиц на домах. Пульс учащается. Выбираю одну из улочек, потом возвращаюсь, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, иду в противоположную сторону. Ох, если бы сейчас рядом был Мэтт! Он бы встряхнул меня, помог бы рассуждать здраво. Но это несправедливо. Нечестно использовать его как пятновыводитель всякий раз, когда я вляпываюсь в дерьмо, а потом выкидывать за ненадобностью.
На улице появляется парочка молодых людей. Я бросаюсь им навстречу.
– Простите, пожалуйста. Mi scusate.
Голос у меня дрожит. Парень раздраженно отмахивается, как будто я какая-нибудь приставучая побирушка, и они идут дальше.
Я двигаюсь по узкой улочке, поднимаюсь на мост. Не могу понять: мы переходили через него или нет? Проклятье!
Вспоминаю случай из детства. В приготовительном классе отменили занятия из-за снегопада. Мы с Дарией возвращаемся из школы. Сапоги на резиновой подошве утопают в жидком снегу. Дария идет рядом, но снег слепит глаза, и я почти не вижу ее. Мне становится страшно, что мы никогда не найдем дорогу домой.
«Не потеряй меня!» – кричу я, а кусачий ветер дует в лицо.
Старшая сестра берет мою руку в варежке в свою и говорит, что никогда меня не оставит. И я вдруг чувствую себя в полной безопасности.
Остановившись, запускаю руку в сумку, нащупываю медальон со святым Христофором, а потом достаю телефон.
У нас дома сейчас вечер. Я прищуриваюсь и с трудом нахожу нужный номер.
Сестра отвечает после второго гудка:
– Эмми?
У меня сжимается горло.
– Дар, – с трудом выдавливаю я.
– Ты уже дома? Прошу, скажи «да». Бабушка с ума сходит.
Я закрываю глаза. Я совсем одна на этой узкой улочке и, кажется, сейчас бы все отдала, лишь бы оказаться в своем маленьком уютном Эмвилле.
– Я потерялась.
– Что происходит? Ты где? – В ее голосе звучат те же настойчивые нотки, что и одиннадцать лет назад, когда я позвонила ей в новогоднюю ночь.
– Я в Венеции. Люси куда-то ушла, а я заблудилась и не пойму, где нахожусь.
Дария облегченно вздыхает:
– Все в порядке, не дергайся. У тебя же есть адрес отеля? Вызови такси. Не пытайся искать Люси. Просто возвращайся в гостиницу.
– Хорошо. – Не вижу смысла напоминать сестре о том, что в Венеции нет машин; она почувствует себя глупо. – Спасибо, Дар.
– И это все твои проблемы?
Я смотрю вдоль пустой улочки:
– Нет. Есть кое-что еще. – Я прислоняюсь к оштукатуренной стене, как будто она может послужить мне укрытием. – Что с нами произошло, Дар? – В воздухе повисает гробовая тишина; я потираю саднящее горло. – Я тебя чем-то обидела? И теперь ты меня из-за этого ненавидишь?
– О чем ты, Эмили?
На самом деле она все прекрасно понимает, я в этом даже не сомневаюсь.
Я тяжело сглатываю и с трудом выдавливаю из себя:
– Я люблю тебя, Дар.
Так неловко говорить о своих чувствах, мы уже сто лет не были искренни друг с другом.
Сестра выдерживает короткую паузу, а потом произносит:
– Слушай, ты должна вернуться, и поскорее. Никогда не видела бабушку в таком состоянии.
На меня наваливается пьяная тоска. Я слышу вдалеке чьи-то шаги, потом футах в сорока вижу силуэт мужчины.
– Ладно, мне пора.
Прячу телефон в карман и быстро иду по улице. Пульс учащается. Впереди еще один мост. Господи, где я?
Мои каблуки громко цокают по мосту. От страха иду очень быстро, но шаги незнакомца все равно неумолимо приближаются. У меня земля горит под ногами. Меня сейчас похитят, убьют, продадут в сексуальное рабство. Неужели это наказание за то, что я предала бабушку?
А шаги уже совсем рядом. Я готова закричать и вот-вот лишусь сознания от страха. Сбоку возникает высокий мужчина.
– Posso aiutarla?
Я ловлю ртом воздух, у меня дрожат ноги, еще немного – и я упаду в обморок.
– Я могу вам помочь? – повторяет незнакомец по-английски.
В тусклом свете фонаря трудно разглядеть его лицо.
Пытаюсь восстановить дыхание.
– Оставьте… отстаньте от меня. Пожалуйста.
– Все в порядке, – говорит он. – Не бойтесь, я вас не обижу.
Я набираюсь смелости и поворачиваюсь к нему лицом. Его карие глаза светятся, как свечи в темной пещере.
– Вы заблудились?
– Я… – Я беру себя в руки. – Я ищу дорогу в отель «Ка’ Сагредо», это на кампо Санта-София.
Мужчина задумчиво трет подбородок:
– Да, я знаю, где это. Идемте со мной.
– Нет. Просто скажите, куда идти.
– Так вы вряд ли запомните. Будет проще, если я вас провожу.
– Тогда ладно, извините. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Подождите. – Мужчина поднимает руки. – Вижу, вы мне не доверяете. Это разумно, следует быть осторожной. Ладно. Идите вон туда. – Он показывает в противоположную сторону. – В конце улицы повернете направо, потом налево и еще раз налево. Затем перейдете мост…
– Стойте, – перебиваю я. – Хорошо… пойдемте вместе.
Незнакомец ведет меня по темной улице. Это странно, но инстинкт подсказывает мне, что с ним я в безопасности. Он берет меня за локоть, и мы переходим мост. Пять минут спустя идем по еще одной узкой улочке и поднимаемся на очередной мост. Здесь светло и даже как-то празднично. С полдюжины гондол покачиваются внизу, они как будто ждут меня.
Мужчина машет рукой гондольеру, помогает мне спуститься в лодку и садится рядом.
– Меня зовут Джованни, – представляется он. – Джованни Гелли.
– А я Эм… Эмилия Антонелли.
Я вспоминаю о прозрачной блузке и прикрываю грудь руками.
Гондольер отталкивается веслом от причала. Мы медленно плывем по лунной дорожке на темно-синей воде. Я поеживаюсь от холодного ночного ветра. Джованни накидывает мне на плечи свою кожаную куртку:
