– Люси, не делай скоропалительных выводов. Тебе здесь понравится. Мы ведь еще ничего толком не видели.
Выйдя на улицу, Люси смотрит в одну сторону, потом в другую. И заключает:
– Старые дома. Итальянские рестораны. Итальянские пекарни. Ну чем не Бенсонхёрст?
Бабушка права: отправиться с Поппи в путешествие было ошибкой. Но улететь обратно – тоже не выход. Я в этом уверена и все же понимаю настроение захмелевшей Люси. Плавучий город очаровал меня утром, а сейчас растерял свою магию.
Люси гордо марширует по улице, я едва за ней поспеваю. Через двадцать минут мы чудесным образом находим дорогу в отель «Ка’ Сагредо».
Когда входим в номер, сквозняк раздувает белые гардины.
Люси указывает в сторону балкона:
– А я-то думала, что она хочет прикорнуть.
На балконе, опершись руками на балюстраду, стоит Поппи. Она смотрит на канал и совсем не замечает, что мы за ней наблюдаем. Тетя переоделась в свободный восточный халат, легкий бриз развевает ее черные с проседью волосы.
Войдя в комнату, Люси сразу бросается к чемодану, потом выдвигает полки, достает свою одежду и начинает судорожно ее упаковывать. Но я не могу сдвинуться с места, стою и как завороженная смотрю на тонкую фигурку на балконе. Хрупкая женщина на фоне блекло-голубого неба.
– Собирайся, – шепотом командует Люси. – Позвоним ей из аэропорта. Вернее, ты позвонишь, мой-то телефон тю-тю.
– Я остаюсь. Она такая одинокая. Люси, ты только посмотри на нее.
Кузина подходит ко мне. Мы наблюдаем за тетей, которая наслаждается видом Венеции. Она стоит к нам в профиль. А потом вдруг, совершенно неожиданно для нас, поднимает шевелюру черных с проседью волос и снимает ее – ну прямо как крышку с кастрюли.
У меня перехватывает дыхание, Люси взвизгивает. Поппи резко поворачивается в нашу сторону.
Она смотрит на нас широко открытыми глазами. Лысая, как младенец.
Глава 19
Эмилия
Ноги сами несут меня через комнату к этой женщине с абсолютно лысой головой. Какой же беззащитной она стала, лишившись волос. Подойдя ближе, я замечаю у нее на виске шрам, тонкий, как после операции.
Тетя прикрывает его ладонью:
– Мой боевой шрам. – Она не очень уверенно улыбается. – Операция вкупе с химиотерапией и облучением пошла мне на пользу. Какое-то время я чувствовала себя очень даже ничего. Но эти зловредные клетки решили вернуться в отель под названием «Поппи». Меня предупреждали, что они на такое способны. Похоже, я все сделала, чтобы им было комфортно и уютно в моей черепушке.
У меня сильнее бьется сердце, я молю Бога, чтобы тетя отмахнулась от моего следующего вопроса.
– Ты… ты умираешь?
– Все там будем. – Поппи улыбается так, будто это я нуждаюсь в утешении.
– Да, но ты… я… – Я начинаю запинаться, а тетя берет мою руку в свою.
– Лучше сформулируем это иначе: я пока еще жива.
Я обнимаю Поппи и крепко зажмуриваюсь. Как же я люблю эту своенравную, хрупкую, потерянную женщину!
– Почему ты нам не рассказала? – Люси готова разрыдаться, от ее злости не осталось и следа. – Теперь понятно, почему мы здесь. Врач не разрешил тебе путешествовать одной.
Поппи искренне удивлена подобным предположением:
– Что? Ты думаешь, какой-то доктор мог бы меня остановить?
У меня щиплет глаза, я растягиваю в улыбке дрожащие губы.
– Конечно нет, – хором отвечаем мы с Люси.
Ну да, она в определенном смысле нас использовала, но я все равно не могу не восхищаться моей тетей. Она такая храбрая. Поппи хотела отправиться в свое последнее путешествие с родными людьми и выбрала двух племянниц, которых едва знала.
Тетя вкратце рассказывает нам историю своей болезни.
– Эпендимома – это опухоль в головном мозге. Моя росла медленно, но все-таки умудрилась отравить мне жизнь, дрянь эдакая.
Она улыбается так, будто смертельная опухоль – всего лишь какая-то надоедливая букашка, не более того.
Я смаргиваю слезы:
– Что мы можем для тебя сделать?
– Да, мы сделаем все, что ты захочешь, – поддерживает меня Люси. – Ты только скажи.
Поппи по очереди притягивает нас к себе и целует в лоб.
– Больше мне ничего и не надо. Лишь бы быть с моими девочками в тот момент, когда я наконец-то встречусь с любовью всей своей жизни.
Я украдкой смотрю на кузину.
– А теперь идите. – Поппи машет на нас руками. – Мне надо немного вздремнуть. К вечеру буду свежая как огурчик, обещаю.
Мы с Люси бредем вдоль канала. Каждая погружена в свои мысли. Заходим в лавки, покупаем мороженое, заглядываем в соборы. Вот только ничто нас не радует. Наша тетя умирает.
– Стоило самим организовать эту поездку специально для Поппи, – говорит Люси, пока мы идем по Рио-делла-Сенса.
– Согласна. – По каналу, чихая, проплывает моторка. – Рико не появится в Равелло. Ты ведь это понимаешь?
– Ага. – Кузина смотрит в сторону канала. – Похоже, эта старушенция с поехавшей крышей реально ждет, что он на ней женится.
– Нет, конечно. Поппи не настолько наивна.
– Я серьезно. А с чего бы еще она так настаивала на этой встрече? Да еще на ступенях собора?
Я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к Лучане:
– О господи! Думаю, ты права. Что, если она и впрямь рассчитывает на то, что Рико столько лет спустя объявится и женится на ней?
– И таким образом фамильное проклятие будет снято. Поппи исполнит свое обещание. Возьмет и решит все проблемы в одну кучу.
Понятно, что не «в одну кучу», а «до кучи» или «одним махом», но у меня нет желания поправлять Люси.
– Извини, я виновата перед тобой, – говорю я, – втянула тебя в эту историю, ничего толком не выяснив. Ты ведь рассчитывала, что тетя Поппи сумеет избавить тебя от злых чар.
Люси отводит глаза:
– Глупо было надеяться. Теперь я это понимаю. Мы обречены страдать до конца жизни.
– Ты этого не заслужила.
– И ты тоже, – говорит она.
Дальше идем молча. Мимо, держась за руки, проходят влюбленные парочки. Женщина в полукедах несет ребенка в рюкзаке-кенгуру на груди. Два румяных малыша мчатся мимо на самокатах. Люси с тоской смотрит им вслед, кажется, она бы не отказалась прокатиться вместе с ними.
Я мысленно представляю маленькую Лучану, которой строго-настрого запретили играть в футбол.
– Люси, а почему ты подчинилась маме?
Она очень долго не отвечает, потом пожимает плечами:
