Вероника произносила оправдательную речь исступленно, страстно. Щеки раскраснелись, она трясла головой, смахивая раздражавшие ее снежинки. Казалось, что собственную защиту она репетировала тысячи раз. Каждое слово округло вылетало из хорошенького ротика и смачными мазками рисовало ужасающую картину.
– Я даже не буду грузить тебя банальностями, сколько раз я думала, что лучше – выйти из окна или наглотаться таблеток, лишь бы они замолчали и дали мне поспать хотя бы несколько часов.
– Но ты же могла нанять няню или отдать Злату в детский сад, – резонно возразила Дина. Она не вчера родилась и прекрасно знала, что послеродовая депрессия может быть очень серьезным заболеванием. Женщины выходят в окна вместе с детьми гораздо чаще, чем большинство может себе представить. Боясь осуждения окружающих, бедолаги тянут до последнего и стесняются обратиться за профессиональной помощью. Впрочем, не ей их судить. Разве сама она пошла к психологу или психотерапевту, когда ее собственная жизнь разлетелась на куски? Ей всегда казалось, что все эти походы и монологи на койке это из другой реальности, ужасающе далекой от нашей.
Но ведь все те женщины просто не могли позволить себе помощь, а Ника могла. Так почему же…
– Потому что я пробовала, брала помощниц. Но они раздражали меня, а я их. Родион был против, его родители были против. Ведь его любимая мамочка справлялась со всем сама. Да и я сама вначале хотела быть идеальной матерью и самостоятельно воспитывать своих детей. Иначе, о чем бы я писала в блоге?
Дина не нашла, что ответить на подобную глупость и просто пожала плечами. А Вероника, не замечая ее реакции, продолжала:
– Однажды, Родион все никак не мог поменять резину на моей машине, а тут, неожиданно выпал снег, зимой, – Вероника рассмеялась, – а нам ехать в поликлинику, потому что Роберт заболел. И Злату надо было взять с собой, не оставлю же я ее дома, правда? Такси я не могла вызвать, потому что в ту пору там не было детских кресел, а Родион, знаешь, он ведь за безопасность детей, поэтому никак эту гребаную резину поменять не мог.
Вероника истерически рассмеялась, и Дина вдруг осознала, что та уже забыла про ее присутствие. Она сейчас не с ней, Диной, разговаривает, а с собственной совестью. И она будет обречена вести этот монолог ежедневно, изо дня в день, произнося одно и то же, доказывая самой себе, что поступила правильно. Что она не виновата. Что просто так сложились обстоятельства. И оборвется этот монолог только с ее, Вероникиной, смертью. Внезапно, Дине стало ее жаль. Она даже потрясла головой, чтобы отогнать наваждение.
– В общем, мы пошли пешком, – продолжала тем временем бывшая лучшая подруга, – а тут начался дождь проливной, мы до остановки кое-как доковыляли, я решила в поликлинику на автобусе подъехать и, угадай что?
– Что? – тупо переспросила Дина, вдруг начавшая видеть все происходящее в новом свете. Ей больше не надо было наказывать Веронику и мстить ей. Та уже наказала себя сама. Превратив собственную жизнь в то, что так искренне ненавидела – рутину и заботу о ком-то, кроме себя любимой.
– Нам не дали в него сесть! – торжествующе воскликнула Вероника, – милые люди все время нас отталкивали, орали, куда я с коляской прусь. И вот очередной автобус уезжает, а я стою и плачу на остановке. Потому что Родиона нет, машины не останавливаются, в автобус не сядешь. К врачу мы в тот день так и не попали, и Роберт заболел воспалением легких, а после него и Злата. И мне пришлось с обоими лежать в больнице. По очереди. Няню ведь туда не отправишь, правда? Идеальные родители Родиона этого не поймут. Да и он сам тоже. И вообще никто не поймет, как мать могла не лечь в больницу с ребенком. Ну про детские больницы я тебе ничего не буду рассказывать, ты мне все равно не поверишь. Вот так моя жизнь превратилась в ад.
Дина не сводила глаз с подруги. Ее рассказ совершенно не вязался с внешностью сказочной феи, рожденной, чтобы порхать с цветка на цветок, собирая нектар и медовую росу. Дети, автобусы с недружелюбными гражданами, инфекционки, промокшая обувь – это какая-то другая реальность. Это все совершенно не про Нику.
– И ты решила исчезнуть? – резюмировала Дина, тяжело вздыхая.
– Не совсем так, я ведь не конченная дрянь, – усмехнулась Ника, – но мне все чаще хотелось оказаться в другом месте и в другое время. Постепенно я начала понимать, что совершила ошибку. Что Родиону нужна другая жена. Ну, такая, как ты. А моим детям – другая мать. Понимаешь, ведь есть женщины, рожденные для этого, – она пытливо заглянула Дине в глаза, словно ища в них одобрения и оправдания.
Молодые женщины не заметили, как поднялась метель и хлопья щедро разбрасываемого небесами снега, припорошили дорожки и их самих, укутывая в белоснежные мягкие шубы, чье обманчивое тепло могло заморозить обеих до смерти.
– Ника, эти женщины называются «взрослые и ответственные», – усмехнулась Дина и покачала головой. Признание подруги ее не шокировало. Нечто такое она и ожидала услышать.
– Просто детство закончилось, понимаешь, Вероника? Больше не придут взрослые и не сделают что-то вместо тебя. Ты теперь сама взрослая и должна отвечать за свои поступки.
– Именно этим я и занимаюсь! – в голосе Вероники зазвучала сталь, и она повторила то, что Дина уже однажды слышала, – принять такое решение, как приняла я, мог только взрослый и ответственный человек.
– Какое решение? – фыркнула Дина, – бросить мужа и детей?
– Нет! – отчаянно воскликнула Вероника и снова вцепилась в руку Дины и даже слегка потрясла ее, словно пытаясь достучаться, – нет, не бросить! Дать им шанс на лучшую жизнь. Ты не понимаешь, да и, наверное, это чудовищно звучит, но им будет лучше без меня.
– Нет, – покачала головой Дина, с трудом борясь со слезами и в очередной раз дивясь хитросплетениям судьбы.
Вот уж, поистине, бойся желаний своих. Вероника так желала чужого мужчину и чужого счастья, пусть даже ценой боли лучшей подруги, что пошла по трупам. Но вместо счастья получила лишь горькие страдания. Впрочем, получила ли? Сама Вероника сейчас выглядит куда лучше, чем Дина, ставшая ее жертвой, и находится в гораздо более лучшем положении.
– Что «нет»? – непонимающе переспросила Вероника.
– Нет, им не будет лучше без тебя, – сформулировала свою мысль Дина, – это тебе будет лучше без них. Будь честной хотя бы сама с собой.
– Чего ты хочешь? – устало вздохнула Вероника, сдаваясь. Она потерпела фиаско – ее пламенная речь явно не впечатлила присяжных в лице Дины.
– Ты должна вернуться и все честно рассказать, – решительно заявила Дина.
– С ума сошла? – взвизгнула Вероника, отходя на несколько шагов и пытаясь прийти в себя, – конечно же, я не буду возвращаться и никому ничего рассказывать, это невозможно. Я начала новую жизнь.
– Хорошо, тогда это сделаю я, – твердо заявила Дина.
– Ну что ты сделаешь? Пойдешь к Родиону или в полицию и скажешь им, что я живу тут и меня зовут Нина? И кто тебе поверит? – пожала плечами Вероника, – ведь все знают, что тебе надо было отправиться к психиатру еще тогда… – она осеклась, прикусив губу.
