– Мне надо будет переехать? – уточнила Дина.
– Конечно, – кивнула женщина, – как можно дальше. Есть идеи?
– Мне все равно, – пожала плечами Дина.
Адреналин схлынул и ее заполнило тупое равнодушие. В глубине души она была рада, что есть кто-то, на кого можно переложить груз собственных проблем, но радоваться она не могла. Потихоньку начал накатывать шок. Она убила Родиона, ей придется трусливо бежать и всю жизнь скрываться. Жить под чужим именем. Оглядываться при малейшем шорохе. Она лишится жилья и всего того, что у нее было. Впрочем, что у нее было? Чужая бессмысленная жизнь?
– Пойдем, тебе нужно поспать, – распорядилась женщина и окинула ее критическим взглядом, что-то подсчитывая в уме, – какой у тебя размер? Тебе нужна новая одежда.
– Сорок восьмой переходящий в пятидесятый, – вздохнула Дина.
– Придется похудеть, – заметила женщина, протягивая Дине руку и увлекая ее за собой к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Зачем? – тупо переспросила Дина, подчинившись женщине.
– Потому что это очень меняет внешность, – пояснила та.
Ничего не говоря, они поднялись на второй этаж. Широкий коридор, смягчающий шаги толстым ковровым покрытием нежно-бежевого оттенка. Здесь все сдержано намекало на богатство и художественный вкус. Пронзительные картины на стенах. Интересно, чьи? Женщина явно собирала произведения одного мастера. При других обстоятельствах Дина с удовольствием рассмотрела бы их и задумалась о том, что имел в виду художник, но женщина торопливо вела ее прочь.
Светлые двери из массива дерева, покрытые прозрачным лаком, позволяющим оценить красоту древесины. Стены идеально выкрашены в светло-фисташковый цвет. Над домом потрудились профессиональные дизайнеры. Но Дина все равно не могла избавиться от ощущения пребывания в гостинице.
Женщина подошла к одной из дверей, выходящих в длинный коридор, и плавно нажав на ручку, открыла ее. Дина последовала за ней в большую светлую комнату. Большая кровать с кожаным изголовьем. Справа гардеробная, еще одна дверь вела в туалет. Плоский телевизор напротив двуспальной кровати и две прикроватные тумбочки, украшенные изящными лампами. Стильно, идеально, безлико.
Дина с тоской вспомнила собственную захламленную квартирку. Диван, который оставила сегодня утром неубранным. Мятое постельное белье, не очень свежее. Рядом с диваном валяется полупустая бутылка газировки, под ним – обертки от чипсов и шоколадок. Ей почему-то стало стыдно, что эта идеальная женщина увидит ее квартиру именно такой. Впрочем, сейчас это должно ее заботить меньше всего.
– Располагайся и отдыхай, – тем временем распорядилась женщина, – захочешь есть – спустишься вниз, еда в холодильнике. Мне нужно будет на какое-то время уехать, жди моего возвращения. Никому не звони и не пиши. Из дома не выходи ни в коем случае. Дай телефон, – потребовала она и Дина беспрекословно подчинилась.
Заколебалась лишь на секунду, передавая незнакомке свой побитый жизнью аппарат. Этот символический жест стал для нее своеобразным ритуалом прощания с прошлой жизнью.
Как только женщина вышла из комнаты, Дина рухнула на постель и закрыла глаза. И тут же ощутила себя на карусели, вращающейся со страшной скоростью и увлекающей ее в черную воронку. Стало страшно, но лишь на мгновение, а в следующую секунду она уже спала.
Проснулась она среди ночи от собственного крика. Ей приснилось, что она убила Родиона. Дина неловко вскочила и рухнула с кровати прямо на пол, стукнувшись лицом о дубовый пол. Крик оборвался, и Дина чуть не задохнулась, погружаясь в ужасающую реальность. Ей не приснилось, она действительно убила Родиона.
Дина заметалась в тщетной попытке встать, натыкаясь на кровать и углы тумбочки и лихорадочно соображая, что произошло и где она. Память возвращалась кусками. Она не дома. Вот женщина, соседка Родиона, протягивает ей руку помощи, после всего, что Дина натворила. Ведет к себе, рассказывает о том, что помогла сбежать Веронике, затем отводит в спальню, обещает обо всем позаботиться. Потом она уходит, а Дина засыпает.
Она с трудом встала, ощупала лицо – оно было мокрым от слез и пота. Дина почувствовала кислый запах – она вспотела, ей нужно в душ, попытаться смыть свои грехи.
Дина подошла к окну, потянула за ручку и распахнула его. Снаружи окно было надежно защищено от посторонних взглядов тяжелыми ставнями. За ними раздавался приглушенный шорох. С трудом справившись с механизмом и чувствуя отчаянную нехватку воздуха, Дина распахнула ставни и подставила голову под струи проливного дождя.
На улице стояла кромешная тьма. Где-то вдалеке тусклый фонарь безуспешно пытался разогнать ее теплым желтым светом, но все попытки были тщетны. В темноте, сквозь глухую пелену дождя не было видно ни зги. Голова немедленно намокла и одновременно прояснилась. Дина отчетливо вспомнила все произошедшее. Она убила Родиона и сейчас ей предстоит исчезнуть. Поменять имя, город, круг общения, начать жизнь заново.
Но такие решения нельзя принимать необдуманно. Как можно просто так отдать квартиру незнакомым людям? А вдруг женщина ее обманет, и она останется без жилья и прикрытия, вынужденная жить где-то под мостом, скрываясь от полиции? Дине стало плохо. Наверное, так чувствует себя мышь, угодившая в мышеловку. Надеялась набить голодное брюшко парой кусочков сыра, чтобы протянуть еще немного на этой грешной земле, а вместо этого подставилась под верную погибель.
Запахнув ставни и оставив окно чуть приоткрытым, Дина опустилась на пол и попыталась дышать глубоко и спокойно. Может ли женщина быть квартирной аферисткой? Теоретически может, но тогда зачем ей Вероника? Не могла же та в благодарность подарить ей дом, принадлежащий Родиону? Конечно, нет. Впрочем, у Вероники есть квартира, доставшаяся ей от бабушки с дедушкой. Но даже, если она и переписала ее на женщину через подставное лицо та действительно помогла ей исчезнуть. Ведь Вероника словно сквозь землю провалилась. Поэтому, возможно, что женщина поможет и ей.
Внезапно мысль о новой жизни с чистого листа показалась Дине довольно привлекательной. А что, собственно, ее держит? Работы у нее нет, царскими хоромами она не владеет, активной светской и социальной жизнью не живет. Грустить об ее исчезновении будут разве что приютские собаки. И то, как только они найдут настоящих хозяев, они сразу же ее забудут. Дина же никого и ничего не бросает. В отличие от Вероники, покинувшей на произвол судьбы мужа и детей.
Внезапно, при мысли о детях Вероники и Родиона похолодели руки – из-за нее они остались сиротами! Дина тут же оборвала себя – вовсе не из-за нее, а из-за собственной матери. Ведь не исчезни Вероника ничего этого не было бы.
Дина почувствовала, что замерзает. С трудом встав с пола она добралась до кровати, сбросила с себя всю одежду, включая белье и залезла под идеально чистую простынь, с лежащим поверх нее мягким одеялом.
Мысли начали путаться, цепляясь одна за другую. Шорох дождя и прохладный воздух успокаивали, ласково шептали, что все будет хорошо. Незаметно, Дина снова уснула.
