Она сказала Мише – своему доброму, нежному, понимающему Мише, – что поедет повидать родителей, соскучилась. Верочку с собой не возьмет, хочет отдохнуть. Миша, как обычно, не стал возражать и задавать вопросы – от чего, собственно, ей надо отдохнуть. Верочка целыми днями в школе, сама Маша не работает – пару частных уроков живописи в неделю, которые она дает, не в счет. Да даже, если и подумал, то вслух не сказал. Лишь покорно кивнул. Наверное, в этом и заключался секрет их спокойной жизни. В Мишином «понимании».
Маша прижалась к Валере, прогоняя его теплом мысли о муже и дочери. Она совершила ошибку, на перекрестке свернув не туда. И теперь ей за это отвечать. Она будет тянуть свой крест дальше, безропотно. Ведь как там говорил Сент-Экзюпери – «мы в ответе за тех, кого приручили». Хотя сам он этих принципов не соблюдал. Наверное, понимал в глубине души всю глупость собственного постулата. Ведь неужели жизнь и счастье «прирученных» важнее собственных?
Маша крепко зажмурилась, прогоняя опасные мысли.
– Ты чего, Манюня, все хорошо? – Валера чмокнул ее в лоб и потянулся за сигаретами. Худощавый, поджарый, похожий на дикого зверя. По долгу службы он каждый день тренировался в спортзале, бегал и стрелял. В последнее время увлекся марафонами. Полная противоположность мягкому увальню Мише, проводящему день за компьютером, а вечер перед телевизором с бутылочкой пива.
– Да, все отлично, лучше и быть не может, – прошептала Маша и поцеловав Валеру в загорелый бок, уткнулась ему в подмышку, рукой обхватив сильное тело.
– А это что? – Валера одним ловким движением схватил ее за кисть. Маша не успела одернуть руку и едва сдержалась, чтоб не выругаться. Вот дура!
– Это… так, ерунда, – она попыталась поцеловать Валеру, чтоб изменить ход его мыслей, но потерпела фиаско.
Валера был слишком умным, чтобы отвлекаться на внешние факторы. Мыслил трезво. Поэтому и в жены себе выбрал Ирину, а не Машу. Решил, что она слишком творческая, а ему тяжело жить с фантазиями. И здесь голый расчет его подвел. Маша с трудом удержалась от улыбки, но взглянув в лицо Валере осеклась.
Он сидел на кровати, по-прежнему держа Машу за руку, и рассматривал тонкие белые шрамы, которые так и не ушли, несмотря на все ее старания и новомодные крема, дарившие обещания полного исцеления, но, на проверку, оказывающиеся сущей ерундой. Разве можно стереть шрамы, которые оставляет сама жизнь?
– Ты зачем это сделала, Маша? – голос стал серьезным. Мотнув головой, Валера отбросил челку с лица, а Маша снова увидела того мальчика, в которого влюбилась с первого взгляда двадцать пять лет тому назад. Необыкновенно серьезного, в чистой белой футболке, так непохожего на вечно грязных и оборванных хулиганов, живших в их дворе. Она сразу же поняла – он должен быть ее. И все так и было, пока та, другая не появилась в жизни Валеры, а у Маши на руке, как результат, не появились шрамы.
– Потому что ты меня бросил, – Маша внезапно почувствовала себя взрослой и смелой, той, кто может сказать правду, не заботясь, что о ней подумают.
– Ты что дура, Маша? – опешил Валера и запустил ладонь в волосы. И снова защемило сердце. Маша, потянувшись, словно кошка, крепко прижалась к нему.
– Дура, да, потому что жить без тебя не могла, – прошептала в самое ухо.
– А сейчас можешь? – через несколько мгновений спросил Валера, переводя взгляд на Машу.
Она действительно очень изменилась за то время, что они не виделись. Из глупого котенка выросла в грациозного зверя, такого независимого, самостоятельного, чужого и от этого еще более привлекательного.
Темные густые волосы ртутью стекали по плечам, подчеркивая бледность кожи. Бордовые, словно перепачканные в рубиновом вине губы и черные глаза, похожие на спелые маслины. Все это навевало мысли о жарком полдне где-нибудь на юге, когда хочется откинуть груз проблем и с головой уйти в пылающую, хмельную любовь. Маша – это чувства, эмоции, энергия и нулевое рацио.
Наверное, ему действительно следовало остаться с ней, его способности мыслить трезво хватило бы на двоих. Но тогда его пугали и даже слегка напрягали ее верность и преданность. Ее желание следовать за ним повсюду, словно преданный пес за любимым хозяином. Ее неспособность сказать ему «нет». Маша исполняла любые его желания, даже самые сумасбродные. Она его боготворила. А ведь, как оказалось, ощущать себя Богом чертовски приятно.
Ему даже не хватало этого ощущения в первое время. Ведь Ира такой не была. Ирина сама царила на вершине пантеона и лишь снисходительно позволяла себя любить. Разрешала добиваться, завоевывать.
Именно это и привлекло его тогда. Кто станет охотиться на домашнюю утку, если в перспективе маячит дикий селезень? Так он за ней и охотился все семь лет. В итоге его добычу подстрелил куда более опытный охотник.
Конечно, в процессе охоты были и другие, попроще. Лисы, зайцы, лемминги, полевки. А вот Ира ускользнула, став чужим победным трофеем. Эта бесконечная борьба измотала его. Пора было сделать перерыв и снова почувствовать себя божеством.
Ира бы никогда не стала резать из-за него вены, а вот Маша это сделала. Валера вдруг почувствовал животную потребность подмять ее под себя, стереть с нее запах другого владельца. Она всегда была его собственностью и должна была ею оставаться.
Он грубо привлек Машу к себе и, поцеловав, снова бросил на кровать.
– Я ошибся, – прошептал он ей несколько минут спустя, снова пережив острое наслаждение. И ловко закинул крючок, – как я могу все исправить?
– Никак, – он почувствовал, как его рука, которой он гладил Машу по лицу, стала влажной.
Она беззвучно плакала.
Мы не можем повернуть время вспять. Не можем развязать стянутый в запутанный узел клубок судьбы. Не можем отменить жизнь.
– Это невозможно исправить.
* * *
Родителям она сказала, что уехала раньше, потому что Верочка заболела. Мама, конечно, начала волноваться и совать банку домашнего малинового варенья. Но за этим волнением чувствовалась скрытая радость – ее легкомысленная, непутевая дочь все-таки стала хорошей матерью. И про родителей не забывает. А, самое главное, ее большая любовь в прошлом. Ведь будь это не так, Маша бы непременно постаралась задержаться в городе подольше. А тут вот даже билет поменяла, чтобы поскорее к мужу и дочери вернуться. Наконец-то поняла, в чем в жизни счастье.
Маше даже пришлось разыграть в аэропорту спектакль с проводами. Расцеловав родителей и убедив их не провожать до последний черты, Маша свернула в ближайший туалет, откуда позвонила мужу и соврала, что отец плохо себя чувствует, поэтому она немного задержится. Миша, как обычно, не возражал.
Валера забрал ее из аэропорта час спустя.
Эта неделя была выдана им кем-то щедрым на небесах, в награду за все страдания и потерянное время. И Маша, наслаждаясь каждой секундой рядом с Валерой, занималась самообманом. Уверяла себя, что надышится, насытится его теплом, пропитается запахом и этого ей хватит еще на несколько лет. В идеале, на десять. Когда Верочка вырастет и поступит в университет она сможет уехать, вернуться сюда, на родину.
