Для чего меня научили куче сомнительных заклинаний и ритуалов, которые лучше всего вписались бы в репертуар какого-нибудь шпиона? Готовили к тому, что я буду этих самых шпионов вылавливать в лабиринтах дворцовых коридоров?
Ну… может быть…
Во-вторых, я никак не могла понять, почему ближайшее окружение принца поселили не по соседству, в пустом крыле, где хватило бы места для куда большей свиты, а почти на другом конце дворца.
Вроде бы мелочь – свидетельство мелкой зловредности распорядителя например, но интуиция буквально вопила, что это неспроста.
Словом, добравшись наконец до покоев хамоватой пятёрки, я растеряла весь настрой на пакости и ограничилась сигнальными сетями на дверях и парочкой силовых нитей в общем холле, настроив их не на запрет вторжения, а лишь на оповещение.
Теперь оставалось лишь ждать, когда какая-нибудь мускулистая «муха» потревожит мою паутину. Или не потревожит, тем самым подтвердив пугающую невосприимчивость к чарам.
К себе я возвращалась довольная. Настроение – вопреки всему – немного улучшилось.
Ещё бы – здорово ведь успешно провернуть два хода на опережение, пока противник самонадеянно считает, что обезвредил, отстранил, обвёл вокруг пальца!
Мы ещё посмотрим, кто кого, ваше высочество!
Мы ещё покажем, что знания и умение думать гораздо лучше вашей грубой силы и противоестественных способностей! Мы ещё… ух! И эх! И… и…
В общем, берегись, наследник престола!
С этими воинственными мыслями я бодро шагала к себе, но по дороге зачем-то свернула и, сама не знаю как, очутилась во внутреннем дворике с кучей столь любимых дикарями железяк.
И пыточные приспособления, конечно же, не пустовали.
Джер восседал на одном из них, как на коне, и размеренно поднимал и опускал руки. От этих нехитрых движений мышцы на его груди и плечах то вздувались, то возвращались в исходное – тоже весьма впечатляющее – состояние.
Рубашка принца трепыхалась на ветру, наброшенная на соседнюю железяку, вместо того чтобы прикрыть своего хозяина и тем самым спасти от опасного зрелища одного почётного личного секретаря.
В тень я юркнула на каких-то инстинктах. Сознание в этом процессе точно не участвовало – оно впало в летаргический сон, уступив место бездумному созерцанию.
Согласно всем известной поговорке бесконечно смотреть можно на три вещи: как бежит вода, как горит огонь и как маги колдуют. Так вот к этому перечню следовало добавить четвёртый пункт! По крайней мере, я никак не могла отвести взгляда от неприличного зрелища, таращилась, как зачарованная сова – круглыми немигающими глазами.
Хорошо хоть, что Джервальт, занятый процессом и своими мыслями, по сторонам не смотрел. Иначе, застигнутая за позорным подглядыванием, я бы точно умерла на месте от стыда. Щёки и без того горели огнём.
А Джер…
Он ещё и слез со своего железного «коня», чтобы заняться разминкой. Причём ме-е-едленно так, лениво, словно потягивающийся после сладкого сна огромный кот. Принц перетекал из позы в позу, а я всё больше краснела и мечтала слиться со стеной, к которой прижималась.
Пошевелиться? Страшно!
Сбежать, пока не заметили? Как, если ноги вдруг стали как у тряпичной куклы – мягкими и негнущимися?
Закрыть глаза, не смотреть? Нереально!
Но в какой-то момент я всё же отвлеклась. Просто царапнуло что-то и мой взгляд нехотя отлип от Джервальта и заскользил по двору. Железяки, несколько деревьев, давно не стриженный кустарник, бревно, на котором меня застукала тётушка-Кровососка, голубое небо, украшенное лёгкими облачками, как платье школьницы бантами, кружащие высоко-высоко птицы – вроде бы ничего примечательного…
Блеснувший на крыше тусклый огонёк заметила только благодаря проведённому недавно ритуалу, обострившему зрение. Что это, осознать не успела. Просто метнулась вперёд, рванула с нечеловеческой скоростью, на ходу формируя в ладонях сгусток бледно-голубых нитей. Какой-то миг, бросок, и в Джера полетел купол абсолютной защиты. А через доли секунды поверхности этого полупрозрачного колпака – прочной, почти материальной – достиг тот самый крохотный светлячок и распустился пучком смертоносных зигзагов.
Веер Ольра? В королевском дворце? Быть не может! Его даже на войне редко применяют – слишком жестоким и бесчестным считается не просто убить противника, а уничтожить в самом буквальном смысле. Сжечь дотла.
Столкновение защитного и атакующего колдовства вызвало эффект сродни взрыву: слепящая вспышка, грохот и едва не сбивающий с ног поток горячего воздуха. Под градом серо-зелёных молний мой купол пошёл трещинами, как упавшая на каменные плиты стеклянная ваза – уже разбитая, но ещё каким-то чудом сохраняющая прежнюю форму.
Моё сердце колотилось в сумасшедшем ритме и с каждым ударом убывали силы. Я понимала – не справлюсь. Не сумею, не смогу… Просто сгорю свечой в неравной борьбе. И накопитель не поможет.
И мысленно прощалась с принцем, которого практически не видела сквозь мешанину магии и сколов защитного колпака. И очень жалела, что не сказала ему, что на самом деле он никакой не дикарь и даже мне нравится. Немного, самую чуточку… наверное…
Последняя попытка побороть чужое заклинание – такая же бесполезная, как все предыдущие – и я падаю вместе с рассыпавшейся защитой. Откуда-то сбоку доносятся крики и топот ног. А посреди выжженного круга и гаснущих молний стоит совершенно невредимый, только больше обычного растрёпанный Джервальт в копоти и слегка обгоревших штанах и смотрит на меня округлившимися от удивления глазами.
И я слабо улыбаюсь, искренне радуясь, что он будет жить дальше. Пусть и без почётного личного секретаря.
А потом всё – темнота!
* * *
– Джер, ты совсем спятил? – пробился сквозь вязкую паутину слабости чей-то взволнованный голос.
Кард? Морти? Рид? Нет, не узнаю.
– Девчонка пыталась тебя убить, мы все это видели! – горячо поддержал первого оратора второй.
– Её надо прибить по-тихому и зарыть, – это уже третий, – а не тратить на гадину эрлис. Его осталось-то едва полфлакона.
– Он прав, Джер! Мы всё понимаем… Твоя игра была забавной, но даже настолько хорошенькая мордашка не стоит…
– Заткнулись все! – оборвал рассуждения принц – этот голос я узнала с полуслова, несмотря на пронизывающую его злость. – Решаю здесь я!
Мне вдруг неимоверно захотелось посмотреть укоризненно и сказать его высочеству, что крайне невежливо разговаривать таким тоном с подданными, не по этикету и всё такое, но я всё равно счастлива его слышать. Только вот тело не слушалось. Совсем!
– А ещё она наставила ловушек возле наших комнат, – хмуро добавил… да, кажется, Морти.
– Там какие-то нити подозрительные, – неопознаваемый голос.
