– Не торопись.
Через тридцать минут, сделав все, что было в ее силах, Ева наконец остановилась, швырнув пустую банку в мусорницу.
– Он может питать иллюзии, что дочь уехала на Аляску, но мы-то знаем – она все еще здесь, в Нью-Йорке. Готовится к следующей атаке.
– Согласен, но здесь и сейчас ты ничего больше сделать не можешь. Тебе нужно поехать домой и поспать.
– Да, наверное.
Рорк, приобняв, повел Еву к лифту. Она оглянулась на ходу.
– Пусть хорошенько выспится, это его последняя ночь на свободе.
14
В машине Ева сразу же вырубилась. ППК выскользнул у нее из рук, упал на колени. Рорк наклонился, поднял и убрал гаджет ей в карман, опустил спинку кресла. Он прекрасно понимал: Ева делает то, что должна, вечно подгоняет себя и других, потому что у нее нет выбора, но все же не мог перестать за нее волноваться. Он знал, какая она хрупкая на самом деле. А выматывает себя до изнеможения.
«Ну, по крайней мере, хоть поспит в собственной постели, – подумал он, въезжая в ворота. – А утром как следует позавтракает».
Рорк тоже исполнял свой долг. И главной его заботой была Ева.
Он хотел взять жену на руки и донести прямо до постели, как она вдруг сонно зашевелилась и открыла глаза.
– Я в порядке, – пробормотала Ева и снова поднялась. – Уже отдохнула немножко.
– Пойдем-ка спать, – сказал Рорк, обнял ее, и они вместе направились к дому.
– Да. Глаза сами закрываются. Надо встать в шесть. А лучше в полшестого. Нужно кое-что прояснить. Приеду заранее, подготовлюсь к допросу, пока Маки не привезли.
– Ну что ж. Как скажешь.
– Разбуди меня. Я на тебя рассчитываю. – Ева склонила голову на плечо мужа и почувствовала, что засыпает прямо на ходу. – Опять овсянка? Ты ведь уже придумал, чем меня будешь утром кормить?
– Блины. – Повинуясь порыву нежности, Рорк ласково коснулся губами ее волос. – Бекон и ягоды.
– И много-много кофе.
Все кончилось тем, что он подхватил ее на руки и отнес в спальню. Стянул с нее пальто, ботинки. С прочей одеждой они расправились вместе. Ева, собрав последние силы, сказала «спасибо», нырнула под одеяло и тут же уснула мертвым сном. Рорк лег рядом, обнял жену и отправился вслед за ней в мир грез.
Ева стояла посреди белого ледяного поля. Рядом в лужах крови – тела убитых. Порывы ледяного ветра бритвой хлестали по лицу. В ночной тьме кровь черными пятнами выделялась на белоснежном фоне. А лица жертв были болезненно-серыми.
Ева лицом к лицу встретилась с юной преступницей. Гладкая кожа, темные дреды, дерзкие зеленые глаза. Заглянув в эти глаза, она почувствовала прилив острой жалости, унять которую оказалось нелегко даже во сне.
– Я лучше тебя, – проговорила Уиллоу с сияющей улыбкой.
– В убийстве безоружных людей? Да, тут ты меня, конечно, превзошла.
– Во всем. Знаю, кто я. Принимаю и люблю себя такой. И я лучшая в своем деле. А ты? Прикидываешься той, кем на самом деле не являешься.
– Я коп. Мне незачем притворяться.
– Ты точно такая же убийца, как и я.
– Ну, нет. Мы даже близко не похожи. – И все же при этих словах что-то дрогнуло у Евы внутри. – Для тебя убийство – спорт. Развлечение. Стреляешь в невинных и беззащитных. Потому что чувствуешь свою безнаказанность. Но я тебя остановлю.
– Убийство есть убийство. У меня их побольше на счету. Причины не важны.
– Еще как важны. Это ведь ты убегаешь и прячешься. Не я.
– Так вот она я. Прямо перед тобой. – Налетел очередной порыв ветра. Уиллоу широко распахнула руки. – А ты, глубоко в душе, от самой себя прячешься каждый божий день.
Ночную тьму прорезал пульсирующий красный свет, затопляя все окружающее пространство.
– Ты убила собственного отца.
Ева опустила голову вниз. Перед ней лежал умирающий Ричард Трой. Кровь ручьями текла по изрешеченной груди.
– Да. И сделала бы это снова.
– Потому что ты убийца.
– Потому что он был чудовищем.
– Выходит, тебе можно выбирать, а мне нет? Моему отцу причинили боль. Теперь эти люди мертвы.
– Твой отец – эгоистичный, двинутый сукин сын.
Уиллоу опять заулыбалась.
– Твой тоже. Только мой отец меня любит. Он многому научил меня, помог стать тем, кто я сейчас. И твой тоже…
– Я сделала себя сама. А вот она чем обидела твоего папочку? – Ева указала на девушку в красном.
– Не понравилась. Выскочка. Из тех, что считают себя лучше всех. И ты ведь такая же! Вот закончу свое дело и доберусь до тебя.
– Когда я закончу свое дело, ты в бетонной клетке будешь сидеть до конца жизни, маленькая дрянь. Вместе со своим стариком.
Уиллоу, запрокинув голову, расхохоталась.
– Если б поймала, ты бы, конечно, меня убила. Потому что я уже сказала, кто ты есть. Но найти меня не получится. Я внимательно слушала своего отца. Училась и работала над собой. И я еще не закончила. Можешь не сомневаться, я вычеркну все до последнего имени в своем списке. А потом примусь за тех, кто тебе дорог. А тебя оставлю напоследок.
Уиллоу подняла винтовку, Ева – пистолет.
– И тогда, – произнесла Уиллоу.
Они с Евой одновременно выстрелили друг в друга.
Ева судорожно подскочила на кровати. Рорк крепко сжимал ее в своих объятиях.
– Тише, детка. Все хорошо. Просто дурной сон.
– Она сказала, мы с ней одинаковые, но это неправда!
– Конечно, нет. Да ты замерзла. Давай-ка я затоплю камин.
Ева лишь прильнула всем телом к мужу.
– То, что у нас обеих отцы – больные ублюдки, не делает нас похожими. Но она не остановится. И я тоже. Это ведь о чем-то говорит?
– Только о том, что она такая же больная, как и ее отец. А ты честно исполняешь свой долг и делаешь все, чтобы защитить других. Даже когда это касается мертвых – тех, кого убила эта девочка. Нет, дорогая. Вы – полная противоположность друг друга.
– Но мы могли стать похожими. Могли. – Ева зарылась лицом в родное плечо мужа. Плечо, которое всегда рядом, в самые трудные минуты ее жизни. – Как на твоем языке будет «очень»? – Она сжала лицо Рорка в своих ладонях и даже в темноте не могла налюбоваться блеском его прекрасных голубых глаз. – Я люблю тебя.
– A ghrá, – сказал он, нежно ее целуя. – Моя единственная.
– Я тебя люблю, – повторила она, растворяясь в поцелуе. – Ты меня спас.
– Друг друга. – ответил Рорк, накрывая Еву своим телом. – Мы спасли друг друга.
