– Нашли укрытие, и описание есть. Стреляли аж со Второй авеню, Фини.
Он присвистнул, удивленно поднимая брови, сел за стол.
– Да уж.
– Убийца работал с напарником, вот только… Второй подозреваемый очень молод. Какого пола – пока неизвестно. Возможно, подросток. Буду знать точнее, когда Янси поработает со свидетелем. Взрослому слегка за пятьдесят.
– Не похоже на напарника.
– Вот именно. Скорее ученик. Может, свидетель и ошибается, но говорил он абсолютно уверенно. Сказал, максимум шестнадцать лет. Значит, скорей всего, совсем ребенок. Кто станет брать с собой ребенка на такое дело? Только тот, кто хочет научить его всему, что умеет сам.
Обдумывая сказанное, Фини потянулся к стоявшей на столе чаше ручной работы, взял несколько орешков.
– А не мог ребенок быть заложником?
– Не думаю. Свидетель наверняка бы заметил, если бы подросток туда пришел не по доброй воле. Зарегистрировались они вместе, а прежде забронировали этот конкретный номер. Всю ночь и следующее утро никуда не выходили. Все четко спланировали и терпеливо дожидались нужного момента. Я не перестаю спрашивать себя: почему он выбрал этого ребенка? Решил передать опыт? Так же как и вы меня когда-то взяли под свое руководство?
Фини кивнул, прихлебывая кофе:
– Что-то особенное я в тебе почувствовал.
– Я тогда была совсем зеленой.
– У меня такого впечатления не создалось. Я увидел потенциал, характер, большие аналитические способности – главное оружие хорошего копа. Чем-то ты напомнила мне меня самого в начале пути. И очень хотела работать в убойном отделе. И потом, ты ведь точно так же нашла Пибоди, – напомнил капитан.
– Да… правда, если подумать, я себя в ней не вижу. Просто тоже заметила потенциал, аналитический склад ума. Решила дать ей возможность попробовать себя в убойном отделе – уж очень она рвалась в бой. Вот я и сделала ее своей помощницей. А потом мы сработались. Подошли друг другу.
– У вас есть общие черты. Она проще относится к жизни, да и воспитание в духе пацифизма, безусловно, сказывается. И тем не менее она и не думает увольняться. И дело не в том, что боится потерять работу. Дело в ней самой. В характере. Ты это сразу увидела, иначе бы не стала тратить на нее силы и делиться опытом, а давно перевела бы в общий блок.
– Да, наверное, вы правы. Убийца и ученик чем-то похожи. Врожденной склонностью к убийству. Как вы наняли меня, я нашла Пибоди и поручила Трухарта Бакстеру… Только в нашем случае одними способностями не обошлось. Мы все трое изначально были копами – имели практические навыки.
Фини снова кивнул и сделал очередной глоток.
– Ты думаешь о том, убивал ли наш малыш кого-нибудь прежде?
– Ну, ученик не появляется из воздуха. И важна не просто ловкость рук. Как они нашли друг друга? У старшего – полицейская или военная выучка. Наверняка служил. Может, подобрал ребенка в зоне военных действий?
– Есть еще вариант.
– Знаю. Они могут быть родственниками. Отец и сын… дядя… старший брат… какой-нибудь дальний родственник. У меня есть описание. Можно проверить, не ищет ли кто пропавшего подростка. Допустим, их что-то связывает. Но зачем учить убивать? На заказное убийство не похоже – всех трех жертв заказывать было просто не за что. А если ты возглавляешь школу киллеров, есть гораздо менее рискованные приемы тренировать подопечных. Здесь что-то личное.
– Для личных счетов можно найти способ попроще.
– Вы правы, черт возьми!
– Если только это не твоя профессия. – Фини по-свойски пододвинул к Еве чашу с орешками, предлагая угоститься. – Ты склоняешься к тому, что стрелявший не наемный убийца, а профессионал – полицейский или военный снайпер.
Глубоко вздохнув, Ева кивнула. Фини освободил ее от необходимости вслух произносить ее собственные предположения.
– Да, именно так. Ученика берешь, чтобы разделить с ним свое дело, передать ему опыт. Видишь в нем свое продолжение. Разница в возрасте…
– Примерно как у нас с тобой, – добавил Фини. – Я никогда не расследовал серийное убийство ни с напарником, ни с учеником, но если бы пришлось выбирать… На мой взгляд, ученик должен иметь… склонность к такого рода деятельности, некоторый навык. И хладнокровие. Вот последнему научить невозможно, Даллас. Хладнокровие – оно врожденное.
И снова капитан будто прочел ее мысли.
– Как в гражданскую войну подбирали и обучали снайперов? Сейчас точно так же. Кандидат должен владеть оружием, контролировать эмоции. Воспринимать живого человека как мишень и не стрелять по этой мишени, пока не дадут зеленый свет. А как только прозвучит сигнал, не колебаться.
– Кто бы ни совершил эти убийства, он не дрогнул ни на миг, – проговорила Ева. – И не дрогнет, когда в следующий раз получит отмашку.
На ходу сочиняя устный доклад, Ева отправилась в кабинет к командиру Уитни. Секретарь кивнула, предупредительно подняла вверх указательный палец – просьба не входить – и вставила наушник, чтобы связаться с боссом.
– Пришла лейтенант Даллас, командир. Да, сэр. Входите, лейтенант.
Он сидел за столом. Крупный мужчина, несущий на своих широких плечах тяжкий груз ответственности за работу всей организации. Когда вошла Ева, на смуглом скуластом лице начальника не дрогнул ни один мускул.
– Я не пригласил вас сегодня на встречу со СМИ, потому что вы были на выезде. Надеюсь, что-то удалось выяснить?
– Нашли укрытие и подробное описание двух подозреваемых. Детектив Янси сейчас работает со свидетелем.
Уитни откинулся на спинку стула.
– Очень неплохо, Даллас.
Она быстро, не присаживаясь, рассказала обо всем.
– Подросток, – тихо проговорил Уитни. – Не первый подобный случай. Вспоминаются вашингтонские снайперы. В начале века дело было. Братья из Озарка. Тридцатый – тридцать первый года. На момент первого убийства младшему едва исполнилось тринадцать.
Ева взяла на заметку ознакомиться с этим делом.
– Как только будут готовы рисунки, мы их обнародуем, и вам придется встретиться с журналистами. Задержитесь ненадолго. Позвоню Киюнгу. Надо хорошенько подготовиться к выступлению.
Еве хотелось работать. Вернуться в свой кабинет, еще раз взглянуть на схему преступления и все обдумать. Однако приказ есть приказ. Ослушаться она не посмела.
А в то время, пока Ева в кабинете начальника ждала дальнейших распоряжений, в ожидании замер еще один человек. Ученик. В груди его теснились прежде неведомые чувства – к обычному хладнокровию примешивалась сладость предвкушения. На сей раз все обещало быть совсем иначе. Ведь он уже познал ощущение безграничной власти над человеческой жизнью. Мир стал для него другим.
В ночлежке пахло мочой и объедками, но он не обращал на это никакого внимания. По прямой от Бродвея до Таймс-сквер открывался хороший обзор. Ни мелкий дождь, ни проплывавшие мимо воздушные трамваи не смущали.
