Борис оттянул труп в сторону и усадил на пол, прислонив к скамье. Завел руки за нее и связал. Не забыл и про ноги. Этот мир – забавная штука. Погибший вполне может иметь в запасе еще одну жизнь и возродиться в самый неподходящий момент. Все это отражено в его Сути, но видеть это дано лишь с его разрешения или характернику. Погибший обретает новую жизнь в диапазоне от часа до суток, и предугадать время не получится. А потому не помешает подстраховаться.
Управившись, присел рядом и критически осмотрел себя. Как оказалось, замарался не сильно. По сути, только правая рука. Но так как Борис был в тельняшке, то привести себя в порядок оказалось несложно.
Посмотрел на убитого и сам себе удивился. Нет, жалости к нему не было. Тот уже был трупом с того самого момента, как выяснилось, что он человек Стужи и пришел за его, Бориса, жизнью. Но то, с каким хладнокровием он совершил убийство…
Может, он все же продолжает подспудно воспринимать происходящее как кому или игру? Вполне возможно. Чувствуется порой некая отрешенность, словно он смотрит на события как бы со стороны. Вот и сейчас чувства один в один. А может, это просто защитная реакция? Да кто же его знает. Но вот неправым он себя не чувствовал.
Поднялся и вышел на корму. Подтянул мишень и закрепил у правого борта. Оглянулся на ходовую рубку. Встретился взглядом с Рыченковым и многозначительно кивнул. Тот нарочито хмыкнул и отвернулся.
Борис спустился в машинное, сообщил Носову, что одного из бандитов уже нет, а они подходят к месту. После чего прошел к себе. Осмотрел топку, подбросил угля, убедился, что все в порядке, и, подхватив берданку, направился на выход. Согласно приказу Рыченкова его место в надстройке. Винтовки же шкипер приказал на всякий случай держать при себе, чтобы потом не бегать сломя голову.
– Чего куксишься, Илюха? – Пыхнув облаком дыма, Дорофей толкнул пленника в бок.
Тот стоял у штурвала, мертвенно-бледный, с бисеринками холодного пота на лбу.
– Гвоздь, ты обещал, что не убьешь.
– Обещал – значит сделаю.
– А чего тогда твой волчонок нас потравил?
– Не потравил пока. Снадобье даст, а там рассказывай судебному следователю, какой ты весь из себя благородный морской разбойник.
– А даст снадобье?
– Я лично его тебе дам, коли сделаешь все как надо.
– Ты слово дал, Гвоздь.
– Я своему слову хозяин. И всегда им был. Оп-па. А вот и Стужа. Смотри, не поскупился. Добрым угольком топит.
– Гвоздь…
– Да достал ты уже. Мне лучше сдохнуть, чем перед таким мурлом, как ты, говнюком оказаться.
– Надо дать три гудка.
– Ты же сказал выйти перед рубкой и помахать руками.
– Но сначала дать три гудка.
– А чего же раньше… Хм. Яд.
– Он.
– Ну что ж, делай, как договаривались.
Подав условный сигнал, Илья вновь вернулся к штурвалу. Рыченков же присел, наблюдая за происходящим с помощью повешенного на стену зеркала из своей каюты и небольшого зеркальца из несессера Носова, которое приподнимал на уровень окон. Совет Бориса, над которым старики сначала дружно посмеялись, а потом, переглянувшись, начали чесать в затылках.
– Илюха, как все прошло? – поинтересовался высокий стройный мужчина, стоявший на носу разворачивающегося «Карася».
«Стриж» уже лежал в дрейфе, а потому этому маневру никто не препятствовал. Илья вышел на верхнюю палубу встречать своего капитана.
– Нормально прошло, – хмуро ответил он.
– А чего недовольный?
– Прилетело малость.
– Ничего, это мы восполним. А где Генка?
– В машине.
– Так машина стоит.
– Ну так и пленники у него там.
– Пусть оставит их и появится.
– Кого оставит? Гвоздя?
– Гвоздь – старый пердун, который свое уже отжил.
– Оно и заметно, – все так же недовольно огрызнулся пленник.
– Не ссы, Илю-уха-а. Сейчас выпишем этому старику двести тридцать две версты, и скатертью дорожка, – задорно произнес один из разбойников, появляясь на палубе.
Примерился и прыгнул на «Стрижа». Вышедший следом подхватил конец и перебросил ему, начиная швартовку. Вообще-то расчет был на то, что «Стриж» встанет не так, а пират зайдет с кормы. Поэтому Борису пришлось перемещаться в носовую надстройку, где на площадке расходящихся в разные стороны трапов уже стоял Терентий.
Встретившись с ним взглядом, Борис только плечами пожал, мол, а я что могу поделать. Тот лишь покачал головой, ткнул в себя, потом на нос, а парню указал на поперечный проход, разделяющий надстройку надвое. Рудаков согласно кивнул и замер за углом, чтобы его не заметили.
Тем временем швартовка шла полным ходом. Пароходы с легким стуком сошлись борт к борту. Ну, насколько это было возможно с гребными колесами «Стрижа». И именно в этот момент с верхней палубы раздались выстрелы. Носов, словно атакующий носорог, рванул по короткому коридору. Распахнул дверь и всадил пулю в пирата, занимавшегося швартовкой, за которым следил через иллюминатор двери.
С первым же выстрелом Борис выскочил в проход, держа в руке «бульдог». Дистанция предвиделась не больше пяти-семи метров, и он посчитал, что скорострельность ему потребуется куда больше убойности.
Выскочил из прохода. На носу в корчах лежит какой-то пират. Еще один перевалился сразу через два борта. Из надстройки выметнулось облачко порохового дыма. В ответ прозвучало два выстрела. Перестрелка идет по нарастающей, все поспешно опустошают барабаны, стараясь как можно быстрее достать противника.
Борис перепрыгнул на нос «Карася» и, сделав несколько стремительных шагов, ушел за угол надстройки, приметив по ходу на палубе «Стрижа» еще одного убитого. Ну и Носова, который как раз выстрелил, укрываясь за толстой дверью. Вообще-то дурная идея, стоит только пиратам догадаться схватиться за винтовки, как она уже не будет защитой. Сверху раздался очередной выстрел, отозвавшийся тупым стуком пули о дерево. Рыченкова работа.
– Ну чего ты делаешь, придурок?! – послышалось изнури надстройки.
– А тебе не видно? Заряжаю револьвер.
– Да оставь ты его. Сейчас я тебя прикрою, а ты руби конец. Нужно расцепляться и уходить.
– Умный? А давай я лучше прикрою. Гвоздь – стрелок известный. Какого ляда Стуже взбрыкнулось с ним вязаться!
– Это ты-то прикроешь? Я с двух рук сажу, двенадцать выстрелов против твоих шести. Причем сразу по верхней и нижней палубе. Тебе всего-то пару секунд нужно, чтобы разок рубануть. Даже если не перерубишь, ерунда, дальше и так порвется.
– Ладно. Готов, что ли? – Слова неизвестного сопровождались стуком, шелестом и звоном металла.
