Опустив голову, я горестно смотрел на каменное сердечко.
– Но кто же тогда… – начал я беспомощно.
Взяв розовый камешек, я схватился за него, как за спасительный якорь.
Александр обнял меня за плечо.
– Жюльен, неужели ты думаешь, что я не понимаю, каково у тебя на душе? – сказал он.
Мы опять помолчали, и только негромко постукивала от ветра оконная рама.
– То, что есть, тоже очень странно, – заговорил наконец Александр. – Но я уверен, что у этого чуда есть какое-то очень простое объяснение. – Изобразив в воздухе кавычки, он немного подумал. – Не мог ли все-таки Артюр рассказать кому-то про тайник?
Я покачал головой:
– Нет, я только что его спрашивал, когда укладывал спать. Он вообще об этом забыл и не сразу понял, о чем я говорю. У него и без меня сейчас есть о чем думать. Он бредит рыженькой девочкой из детского сада. – Тут я невольно улыбнулся, вспомнив, как Артюр, когда я забирал его из детского сада, показал мне свою маленькую подружку. «Правда же, папа, она классно выглядит?» – сказал он.
– У Артюра явно твои гены, – иронично заметил Александр. – И вдруг так и подскочил в кресле. – Догадался! – воскликнул он, хлопнув себя по лбу. – Как я сразу не подумал! Все ясно как день! Это каменотес!
– Каменотес?! Сейчас уже тебя занесло, Александр! Каменотес берет мои письма, подкладывает мне вместо них каменное сердечко, и это ясно как день? Каменотес – человек, у которого есть жена и двое взрослых сыновей, работающих с ним в одной мастерской, и вдруг он на старости лет обнаруживает, что питает слабость к молодым мужчинам? Ну ты даешь, Александр! Ха-ха-ха!
– Нет, погоди! – Александр не давал сбить себя с толку. – Каменотес, у которого ты заказывал памятник, – единственный человек, которому, кроме нас, известно о существовании этого тайника. – Он снова задумался. – И необязательно это был сам каменотес, мог быть и кто-то из его мастерской. Может быть, мастер кому-то рассказал, чтобы похвастаться своей работой: например, другому заказчику. Как знать? А может быть, там вертится какая-нибудь молодая вдовушка, для которой твоя затея с тайником – самое романтичное, что она когда-либо слышала. И вот она возьми да проверь, какие посмертные дары ты приносишь своей жене, и наткнулась там на твои письма. Которые она, конечно же, все прочитала. Что поделаешь – женщины все одинаковы! Любопытны и падки на романтику!
– Гм! – хмыкнул я удивленно. – Знаешь что, Александр? Тебе бы романы писать!
На меня произвело впечатление, как он с легкостью фокусника извлек из ничего эту теорию. И я не мог не признать, что история с каменотесом была не такой уж невероятной. Этот мастер был любитель поговорить. Помню, как он раздражал меня своей болтовней, когда я заказывал у него памятник.
– Нет уж, писать я предоставлю тебе, – сказал польщенный Александр. – Но я с радостью готов подарить тебе эту замечательную идею для следующего романа. – На лице Александра появилась довольная улыбка, потому что вечер закончился хорошо, а вывод, к которому он пришел, как-то примирил нас. Затем Александр допил свой бокал и решительно поставил его на стол. – Говорю тебе, подумай хорошенько об этом ваятеле памятников. – Затем, хихикнув, добавил: – И еще стоит поинтересоваться хорошенькими вдовушками, которые околачиваются на кладбище возле могил. Я считаю, что это след, который еще не простыл!
– Так и сделаю, Александр, так и сделаю, – сказал я. – Я собирался поехать на кладбище завтра. У меня как раз готово новое письмо. Посмотрим, не исчезнет ли оно тоже.
– Посмотрим, – сказал Александр. – Поглядывай повнимательнее по сторонам, мой дорогой, и ты скоро узнаешь, чьих рук это дело.
Я кивнул и, закрыв за ним дверь, почувствовал, что у меня защемило сердце. Погруженный в свои мысли, я отнес на кухню бокалы и пошел проведать Артюра. Он мирно спал в своей кроватке в обнимку с плюшевым мишкой. Затем я вернулся в гостиную и подошел к открытому окну. Со стесненным сердцем я взглянул на темное ночное небо.
Глава 14
Любит – не любит
Встреча с необъяснимым меняет человека. Вопросы, на которые нет ответа, труднее всего вынести, поэтому мы стараемся узнать правду. Мы стремимся докопаться до истины – но как быть, если ты сам не знаешь наверняка, действительно ли ты хочешь получить ответ на вопрос, который так волнует? А если иллюзии лопнут как мыльный пузырь?
На следующее утро я входил в ворота кладбища, и на душе у меня было как-то смутно. Перед этим я провел беспокойную ночь, а теперь и сам не знал, чего мне желать – чтобы предыдущего письма тоже не оказалось на месте или чтобы оно спокойно лежало в тайнике? Чтобы получить новый знак или чтобы там не было и следа чужого проникновения в тайник?
В такую рань на кладбище еще никого не было. Когда я шел по хорошо знакомым дорожкам цветущего кладбища, мне повстречался только кладбищенский садовник. Александр заронил в мою душу семя подозрительности, и, когда старик буркнул свое приветствие, я начал присматриваться к нему: не этот ли чудаковатый старичок мог сыграть со мною такую странную шутку? Вдруг он ненавидит людей вроде меня, непрошено вторгающихся в его царство? Несколько раз я оглянулся от дурацкого ощущения, что кто-то следит за мной или что за деревьями маячит какая-то женщина в черной шляпке с вуалью, и сам удивлялся странности своего состояния.
Очутившись наконец у могилы Элен, я с сильно бьющимся сердцем не сразу решился открыть тайник. Но делать было нечего – надо открывать.
Я открыл тайник и стал нащупывать письмо, которое только вчера сюда положил. Его не было, а моя рука коснулась чего-то мягкого. Я тихо вскрикнул, так как сначала подумал, что это чья-то рука. Осторожно я вынул то, что было там спрятано, и засмеялся от облегчения.
Это был веночек из незабудок и маргариток.
Я держал его в руке, не зная, что и думать. Внимательно разглядев его со всех сторон, я осторожно раздвинул лепестки, чтобы проверить, не спрятана ли в них записка, но там ничего не было. Одни лишь цветы. Одни лишь цветы? Кто-то побывал здесь в мое отсутствие, забрал письмо и положил веночек, чтобы подать мне знак.
Кто-то?
Первое, что мне пришло на ум при виде этих цветов, был букетик незабудок от Катрин. Я прекрасно помнил, как встретил ее несколько недель назад, когда относил свое первое письмо. Те незабудки были от нее, она сама это сказала. И она очень смутилась, но ведь и я тоже. Могла ли она уже тогда увидеть, как я прячу письмо? Может быть, она незаметно подсмотрела за мной? Я стал припоминать тот день. Нет, возле могилы тогда никого не было, иначе я бы заметил. И что это вообще за безумная мысль? Катрин жила в одном доме со мной, она в любой момент могла со мной повидаться, ей незачем было украдкой бродить по кладбищу и лазить в тайник. И, кроме того, вспомнил я, у нее тогда весь день были занятия в школе, а после занятий она брала к себе Артюра поиграть с кошкой. Это кладбище закрывается в шесть часов вечера, и я не мог представить себе, чтобы Катрин ночью перелезла через высокую решетку зеленых ворот, чтобы положить сюда незабудки. Я покачал головой. «Жюльен, тебе уже мерещатся призраки», – произнес я вполголоса. И это действительно было так, потому что мне вдруг почудился привет от Элен. Недаром же тогда во сне она являлась мне в венке из маргариток!
