За завтраком Войковский понял, что разнервничался и совершенно не хочет есть. Не притронувшись к круглой теплой буханке свежего хлеба и не отпив парного молока, принесенного ему прямо в номер молодой деревенской крестьянкой, он быстро собрался и вышел на постоялый двор. Солнце сегодня припекало почти по-летнему. Вязкая земля хлюпала под ногами, и сапоги тотчас испачкались в противной коричневой жиже. Старый облезлый петух сидел на аккуратно сложенных у забора дровах и мерил Антона презрительным взглядом. В сарае замычала обиженная чем-то корова, закудахтали куры. Петух затряс маленькой красной головой, раскрыл крылья, словно потягивался, и спикировал вниз. Прошелся, неуклюже переставляя ногами по грязи, поклевал что-то для приличия, и ушел за дровни. Антон проводил его насмешливым взглядом, и уставился на кривую дорогу, ведущую в поля. Ждать было нестерпимо. Антону хотелось поскорее встретиться с девушкой и, по возможности, побыстрее с ней проститься. Уж очень не хотелось ему увязнуть в чувствах, как в этом чавкающем месиве постоялого двора. Он, не в силах больше ожидать, отправился в ту сторону, где впервые встретился с княжной Полянской.
Конечно, пешим добираться сюда гораздо тяжелее и неудобнее, но зато ухабистая, неровная дорога занимала все внимание Антона, и он мог немного отвлечься. Не думать об Ольге представлялось ему делом трудным и почти невозможным. С момента первой их встречи, она так плотно засела в его голове, что молодой человек, сам того не замечая, все больше и больше заинтересовывался этой неординарной особой. Она вроде и жеманна и кокетлива, как и другие дамы. И не любил Антон этого вовсе. Но было в ней что-то живой и яркое, такое, что в других девушках князь никогда не замечал. И эти ее черные волосы, и темные глаза, словно большие бусины, привлекали невероятно. Сказал бы кто раньше молодому князю, что он когда-нибудь попадется на женскую удочку, он не то что не поверил, еще и поколотил бы фантазера за подобные предсказания.
Антон по-молодецки быстро прошел весь путь до широкого поля и окинул его взглядом. Куда не глянь, темнел вокруг него чернозем. Хорошая плодородная землица. То чем наградила Русь своих поданных в изобилии. При хорошем-то уходе, да при уме, здесь можно собирать такие урожаи, что никакому французу и не снились никогда. Сколько воинов сложило свои головы за эти вот земли. И сколько еще сложит. Войковский был уверен, что всегда иностранцам будет мозолить глаза это раздолье. И Россия, еще не успевшая в полной мере оправиться от войны с французами, задержавшись в своем развитии, явно не была готова к новой защите своих территорий. Однако в высших кругах давно поговаривали о новой намечающейся кампании. И хоть никто не знал ни ее планов, ни дат, все глаза были устремлены в сторону Крыма и турков. Антон, как и любой молодой военный в те времена, уставший от пустой растраты своего наследства, был готов в любое время вступить в ряды действующей армии Российской Империи. И еще от того никогда не желал себе ни встретить кого-то, ни тем более завести семью. Он сердцем своим радел за свою отчизну и хотел, как отцы и деды прославиться на военном поприще и принести победу своей стране, с кем-бы не велась битва.
Антон, долго бродил размышляя и обсуждая сам с собой свои мысли, пока не почувствовал усталость и голод. Было уже далеко послеобеденное время, а Ольга так и не появилась. Войковский сначала испытывал легкое нетерпение, а потом и вовсе разочарование.
— Обманула! — вслух выкинул он и уставился на дубы, тянувшие свои ветви к небу на опушке. Они качали головами и словно жалели его. Внезапно Антон услышал отдаленный выстрел где-то с окраины леса, и взлетела ввысь серым облаком утиная стая. Он смотрел, как кружит она над землей и жалел, что пришел сюда. Раздался еще один громогласный залп и одна из птиц, дернулась в воздухе, замерла на секунду и кубарем полетела вниз рассекая воздух. В этот миг показалось Антону, что затихла природа. Перестал раздаваться из леса стук дятла по стволу, прекратилось воронье карканье, замерли голосистые трели других лесных птиц. Войковский наблюдал за падением селезня и почувствовал себя таким же раненым в самое сердце. И обидно ему было, что он так легко попался на Олину уловку. В один миг перед глазами офицера пронеслось видение. Представил он себе княжну Полянскую, которая сидела у себя в поместье, вспоминала его и смеялась, так звонко, как умела это делать. «Нет! Не могла она так поступить!» — подумалось Антону. «Может просто задержало ее что-то» — уговаривал он себя и, оглядев округу, нашел место по суше. Снял с себя мундир, вывернул его наизнанку, положил на землю и присел в твердой уверенности, что дождется ее.
А Ольге тем временем, было не до мыслей о молодом человеке, который так и просидел до вечера на опушке, а потом вернулся в гостиницу и в расстроенных чувствах упал на кровать лицом в подушку, твердо обещая себе больше никогда не поддаваться женским чарам.
Полянская заболела серьезно. Температура у девушки поднялась нешуточная. Она лежала на подушках, с румяными от жара щеками и слезящимися глазами. Няня поила ее чаем с малиновым вареньем и горькими настойками, которые принес доктор. Только на третий день Ольга стала понемногу приходить в себя и вспомнила о Войковском. Мысль о нем снова заставила ее покраснеть. Алевтина, которая находилась в этот момент рядом, испугалась, что у девушки снова поднялась температура и положила сухую теплую руку ей на лоб.
— Странно, — сказала она вслух. — Вроде не так горяча, как давеча, а щеки красные, яко свеклой намазали. Как вы себя чувствуете-то, барышня?
— Да хорошо все, — отмахнулась Оля от старухи, — мысли только разные в голову лезут.
— Да какие там мысли могут быть в вашей бестолковой-то голове?
— Алевтина! — возмутилась Ольга. Няня уже очень давно жила в их семье и порой позволяла себе отпускать нелицеприятные слова в присутствие молодой княжны. Полянский этого никогда не поощрял, но так уважал старую няню, что редко ей противился. И если в детстве Ольга не обращала внимания на колкости Алевтины, то сейчас их совершенно не принимала, так как считала себя взрослой для таких поучений.
— Не пристало тебе спрашивать у княжны, какие у меня мысли! — отозвалась Оля.
— Как так не пристало? — искренне удивилась Алевтина. — А как же я буду знать, что у вас на уме? Того и глядишь глупость какую сотворите, а мне потом за вас перед батюшкой вашим отчитываться.
— Влюбилась я, кажется, — вдруг решила признаться Ольга и снова покраснела, и опустила черные ресницы.
— Как так влюбилась? — всплеснула руками Алевтина. — И в кого же, прости господи?
— В офицера одного. И даже встречу ему назначила. Но не пришла. Вот не знаю, что он теперь и думает обо мне, — всхлипнула Оля, не поднимая на няню глаз.
Алевтина нахмурилась, присела на краешек кровати рядом с княжной и внимательно на нее посмотрела. Ольга подняла глаза и уставилась на старуху, ожидая от нее хоть каких-нибудь замечаний. Но та продолжала молчать и вглядываться, а когда поняла, что дальше девушка объясняться не желает, тихо сказала:
— Не хорошо это, Оленька. У вас жених есть. Красивый молодец. Глупости вы говорите. Нельзя вот так взять да и влюбиться в кого ни попадя.
