Она выжидающе посмотрела на Никиту. Тот сел и пальцем пересчитал квадраты.
– Два дня! – радостно объявил он.
– Почему два? – удивилась бабушка.
– Если не считать сегодня и пятницу, – пояснил Никита. – Один, два.
– Обычно считают по-другому… – начала бабушка, но Никита ее перебил.
– А я считаю так!
– Как хочешь, – согласилась бабушка и передала ему лист. – Можешь повесить на стену и зачеркивать дни.
* * *
На завтрак они приготовили соленую овсяную кашу. Получилось странно, но, к счастью, в холодильнике у бабушки нашелся соевый соус. А с этим соусом можно съесть любую гадость.
– Ты знаешь, что эта каша состоит из звездной пыли? – сказала бабушка, глядя в свою тарелку, наполненную бледно-серой массой.
Никита облокотился на стол и уставился на бабушкину кашу.
– Где? – спросил он недоверчиво.
– И не только каша, а я и ты тоже, – продолжила бабушка. – И твой мышонок…
Мышонок сидел на табуретке и с подозрением обнюхивал серый комочек – ему тоже досталась соленая каша.
– Подожди, – остановил Никита бабушку. – Ты говорила, что мы все сделаны из протонов.
– Совершенно верно, – бабушка решительно взмахнула ложкой, как дирижер палочкой. – Звездная пыль тоже сделана из протонов и нейтронов, соответственно…
– А при чем тут вообще звездная пыль? – возмутился Никита. Он снова ничего не понимал, и его это сердило.
– При том, что все во Вселенной состоит из пыли взорвавшихся звезд, – объяснила бабушка. – Звезда – это ужасно горячий шар из газа. Этот шар живет и светит, как наше Солнце (а ведь Солнце – самая настоящая звезда!), несколько миллиардов лет, а потом стареет и взрывается. Материя, из которой он состоял, – звездная пыль – разлетается по всей Вселенной, и из этой пыли понемногу возникают новые звезды, планеты и все, что на этих планетах есть.
– Как это «возникают»? – спросил Никита.
– Примерно как ты снежок лепишь из снега, – неопределенно помахала ложкой бабушка. – Частицы притягиваются друг к другу и постепенно превращаются в шар. Хотя это тоже только теория, предположение – полной ясности в вопросе звездной пыли и рождения звезд и планет пока нет. Так что у ученых впереди еще куча работы.
– Может, мне стать ученым? – задумчиво пробормотал Никита.
– Стань, – просто ответила бабушка.
Она отправила в рот ложку каши и с усилием проглотила, запив ее смородиновым соком.
– Но мне очень нравится эта теория, – проговорила бабушка, промокнув салфеткой рот. – О том, что все во Вселенной – от муравья до планеты – состоит из пыли взорвавшейся звезды. Ты только подумай: ты сделан из звезды! И я сделана из звезды!
Никита посмотрел на свою руку. Неужели это правда? Все на свете – все, что он видит, – сделано из разлетевшейся на кусочки звезды?
– А чем планета отличается от звезды? – спросил он.
– Вот! – стукнула бабушка ложкой по столу. – Отличный вопрос! Я думаю, из тебя получится ученый, у тебя есть все задатки. Звезда – очень большая, страшно горячая, в ней происходят термоядерные реакции, в ней все кипит и горит, и она светится. Планета – меньше размером, совсем не такая горячая, никаких термоядерных реакций на ней не происходит, и она не светится, а только отражает свет звезд. Планеты вращаются вокруг звезд. Ах да, еще кое-что: планеты твердые, а звезды – нет, они ведь из газа. Ясно?
Никита неуверенно кивнул, а потом отрицательно помотал головой.
– Звезда – костер, а планета – камень, – подумав, сказала бабушка. – Только они оба круглые – и костер, и камень.
– И летают в черном космосе, – добавил Никита.
– Именно! – взмахнула ложкой бабушка. – Все это жутко интересно, да?
– Ага, – рассеянно проговорил Никита.
Он разобрался немного в том, какая разница между планетой и звездой, но все остальные бабушкины слова про пыль, газ, взрывы и термоядерные реакции беспорядочно кружили в его голове.
– Ничего, – ободрила его бабушка, – со временем ты все поймешь. А пока – вымой посуду.
– Что?!
Бабушка, не обратив внимания на его возглас, оглядела свою тарелку, где еще оставалось порядочно каши, и сообщила:
– Из этого получится неплохой компост.
* * *
Никита вывел велосипед за ворота и огляделся. Пусто. Оля не пришла. Никита проехал немного в сторону шоссе и повернул обратно. Проехал в другую сторону – до перекрестка – и постоял там, выжидая, не появится ли Оля на своем трехколесном велосипеде. Оля не появилась. Никита вернулся к бабушкиным воротам, постоял там. И, решившись, вновь поехал к перекрестку. Там он свернул налево и стал подниматься в гору. Устав на середине подъема, он соскочил с велосипеда и пошел пешком, ведя велосипед за руль.
– Ты там спишь, что ли? – спросил он мышонка, сидевшего в кармане, просто чтобы с кем-нибудь поговорить.
Мышонок ничего не ответил, и Никита решил, что мышонок и в самом деле спит. За спиной послышался шорох, Никита остановился и резко обернулся. В нескольких шагах от него стоял пес с вопросительным хвостом. Пес, судя по прицепившимся к его бокам репьям, только что вылез на дорогу из зарослей колючек. Он доброжелательно смотрел на Никиту, словно ожидая чего-то.
– Привет!
Пес покачал хвостом и не тронулся с места. Никита, оглядываясь на пса через плечо, стал медленно толкать велосипед в гору. Пес пошел за ним следом, держась на некотором расстоянии. Пройдя несколько метров, Никита остановился – и пес остановился тоже, все так же спокойно и добродушно поглядывая на мальчика. Никита двинулся дальше – и пес за ним. Увидев отходящую в сторону от дороги тропинку, Никита свернул и пошел по ней. Если пес идет по своим делам, он не свернет и продолжит путь по асфальтовой дороге. А если он следует за Никитой – тогда свернет. Затаив дыхание, Никита обернулся – пес трусил за ним по тропинке, и загнутый вопросительным знаком хвост раскачивался из стороны в сторону. Никита расплылся в улыбке. И в этот момент из-за кустов сирени на тропинку вырулила на своем трехколесном велосипеде Оля.
– О-па, – сказала она, тормозя ногами о землю.
– Смотри, он за мной идет! – забыв поздороваться, в восторге воскликнул Никита.
– Он? – недоверчиво переспросила Оля.
Никита открыл рот, чтобы рассказать, как было дело, но Оля протестующе зацокала языком и указала пальцем на что-то позади Никиты. Никита обернулся – и успел увидеть, как вопросительный хвост исчезает в густой траве. Пес ушел.
