Поведение Кэтрин возбуждало и раздражало молодых повес, преследовавших ее. Однажды ночью, изрядно перебрав вина, они принялись наперебой насмехаться над фальшивой добродетелью девушки, закончив тем, что стали биться об заклад, кто первым получит от нее свое. Вознаграждением победителю должен был стать кошель с соверенами, который они пустили по кругу.
Вскоре как-то вечером Кэтрин шла по темному внутреннему двору, полагая, что спешит на необычно поздний вызов к одной из принцесс. В укромном уголке ее поджидали трое бездельников в масках, которые и послали ей ложный вызов. Выйдя из тени, они набросились на девушку и стали срывать с нее одежду, глумливо похваляясь друг перед другом, что вот сейчас вволю позабавятся с нею, после чего разделят содержимое кошеля на троих.
Но поблизости случайно оказался лорд Графтон, собиравшийся отужинать с королем. В ожидании приглашения он расхаживал взад-вперед по длинному коридору, окна которого выходили в тот самый двор, и обдумывал проблему, которую они должны были обсудить за ужином. Но его размышления прервал пронзительный девичий крик. Поспешив на шум, лорд увидел троих мужчин, прижавших к стене молодую девушку. Ярость удвоила его силы. Расшвыряв нападающих в стороны, он громко позвал на помощь. На его голос сбежались лакеи и стражники, причем в тот самый момент, когда негодяи попытались было обнажить шпаги. Но они были слишком пьяны, чтобы оказать сопротивление, и, когда с них сорвали маски, принялись слезливо уверять, что это была всего лишь шутка. И только после этого лорд Графтон сообразил, что несчастная девушка, прижимающая к груди разорванное платье, с растрепанными волосами и синяком на щеке, была не кем иным, как подопечной леди Бернхэм. Виконт отдал приказ стражникам посадить насильников под замок, добавив, что они могут особо не церемониться при этом.
Набросив на плечи Кэтрин свой сюртук, он протянул ей платок, чтобы она могла утереть слезы. Пытаясь вернуть утраченное достоинство, Кэтрин, всхлипывая, заявила ему:
– Должно быть, вы полагаете чрезвычайно странным, сэр, что в столь поздний час я расхаживаю по дворцу, но, честное слово, мне сказали, будто меня требует к себе принцесса. Увы, это была всего лишь уловка. Я всегда и во всем слушалась леди Бернхэм, не обращая на молодых людей никакого внимания, а они из-за этого вздумали издеваться надо мною. И сейчас они бы… но вы помешали им добиться своего, сэр. Я пребываю в отчаянии, но в остальном не пострадала.
Лорд Графтон пообещал ей, что молодые люди понесут наказание и их прилюдно выпорют.
Пытаясь удержать на груди вконец разорванное платье, Кэтрин покачала головой.
– Умоляю вас, сэр, не делайте этого! Разразится скандал, а я не могу рисковать своим местом при дворе. Благодарю вас за помощь, но я как-нибудь справлюсь сама. Мне бы только зашить эту прореху на платье, прежде чем леди Бернхэм увидит ее, – у Кэтрин задрожали губы, – и упросить кого-либо из девушек одолжить мне свою пудру, чтобы скрыть синяки. Отныне я буду осторожна. Я должна сохранить свое место при дворе. Мне более некуда пойти. – Тут Кэтрин не выдержала и разрыдалась.
Лорд Графтон заверил бедняжку, что не станет поднимать шум на людях, как она и просила. Но в душе он дал себе клятву, что добьется того, чтобы этих молодых людей отправили в какое-нибудь захолустье в Ирландии под предлогом королевской службы. Король прислушивался к нему, и он знал, как это можно устроить. Виконт дал себе слово, что займется этим безотлагательно и что к завтрашнему утру негодяи окажутся на борту корабля, отплывающего в Ирландию.
Сказав Кэтрин, что ей более не о чем беспокоиться, он лично сопроводил ее в апартаменты леди Бернхэм. По дороге он обратил внимание на то, чего не замечал ранее, а именно: Кэтрин была не просто хорошенькой девушкой, а настоящей красавицей. К тому времени как они подошли к ее двери, в голове у него созрел план. Кэтрин была дворянкой, образованной и молодой, чтобы иметь детей. Но, за исключением леди Бернхэм, могущественных и влиятельных друзей у нее при дворе не было. И как показало сегодняшнее прискорбное происшествие, она нуждалась в другой защите, помимо той, которую могла предоставить ей леди Бернхэм. А ему уже давным-давно полагалось бы состоять в браке. И лорд Графтон решил, что завтра же, когда Кэтрин немного придет в себя, он сделает ей предложение, попросив стать его женой.
На следующий день он нанес визит леди Бернхэм и, получив позволение переговорить с нею с глазу на глаз, прошел в гостиную фрейлины. Едва за ними закрылась дверь, лорд Графтон попросил у нее руки Кэтрин. Леди Бернхэм немедленно дала ему свое согласие на брак. Кэтрин позвали в гостиную, где и сообщили о желании лорда Графтона. Девушка до глубины души поразилась тому, что столь влиятельный и состоятельный мужчина, с которым она к тому же была едва знакома, вдруг возжелал жениться на ней, но леди Бернхэм уже одобрила их союз, а Кэтрин привыкла во всем повиноваться ей.
Свадьбу сыграли быстро, и Кэтрин из бедной родственницы превратилась в виконтессу. Совершенно неожиданно она вдруг стала хозяйкой огромного роскошного особняка в Лондоне и обширного поместья в Сассексе. Ей было сказано, что отныне все ее желания будут осуществляться незамедлительно, а слуги станут беспрекословно исполнять ее приказы. Она получила в свое распоряжение фамильные драгоценности Графтонов и собственный выезд, а еще ей посоветовали как можно скорее заказать себе новые наряды, дабы произвести надлежащее впечатление в качестве леди Графтон. Кэтрин казалось, будто она попала в сказку. Но вела она себя сдержанно и с большой осторожностью, стремясь во всем угодить супругу, которого боготворила и даже немного побаивалась.
Женщиной она оказалась благоразумной и рассудительной не по годам. С ранних лет она усвоила простую истину: окружающий мир безжалостен и жесток к бедной сироте, а потому была благодарна за защиту и безопасность, которые принесло ей новое положение, и дорожила добротой супруга куда больше его состояния или же подаренных ей драгоценностей. Несмотря на то что она не придавала особого значения восхищению, которое вызывала в окружающих, ей хотелось произвести на них благоприятное впечатление, чтобы сделать приятное супругу. Она упросила леди Бернхэм помочь ей выбрать новые платья и наставить в том, как она должна вести себя в новом качестве.
Леди Бернхэм с готовностью предоставила молодой женщине свое просвещенное мнение во всем, начиная от нарядов и заканчивая тем, что требовалось от виконтессы Графтон, подчеркнув, что нынешнее положение Кэтрин влечет за собой обязанности и ответственность, далеко выходящие за пределы стремления во всем угождать своему супругу. Уже через год после замужества Кэтрин стала патронессой Воспитательного дома для подкидышей в Лондоне, организовала школу для деревенских детишек в поместье Графтонов в Сассексе и стала регулярно делать крупные пожертвования в пользу бедных в графстве.
Подобное поведение супруги пришлось по душе лорду Графтону. Хотя сам он и не жил в деревне, но серьезно относился к своим обязанностям перед арендаторами в поместье и посему ожидал такого же отношения и от своей супруги, равно как и соблюдения ею традиции «положение обязывает» по отношению к беднякам и тем, кому не повезло в жизни. Кроме того, он полагал, что к этому его обязывает фамильная честь. Ему нравилось наблюдать за тем, как расцветает Кэтрин, превращаясь из невзрачной подопечной леди Бернхэм в застенчиво-изящную и элегантную леди Графтон, которую в равной мере превозносили за ее доброе сердце и красоту. Он поздравлял себя с удачным выбором: его молодая супруга олицетворяла собой все, чем должна была быть леди Графтон. Первоначальное удовлетворение от правильно сделанного выбора постепенно сменилось чувством более глубоким, когда он вдруг неожиданно обнаружил, что ему приятно ее общество, умение поддерживать и вести разумную беседу, заботливое внимание к его пожеланиям и ее восторг и благодарность, когда он удивлял ее небольшими прелестными подарками. Брак, столь поспешно заключенный по расчету обеими сторонами, равно как и разница в возрасте между мужем и женой, могли бы помешать установлению между ними подлинного взаимопонимания, но по мере того, как они лучше узнавали друг друга, их привязанность становилась крепче.
