Наблюдая за тем, как старший брат погрязает в пучине порока, Перегрин старательно избегал пагубных привычек. В Оксфорде он зарекомендовал себя блестящим студентом и по возвращении из своего большого турне готовился преподавать богословие в этом же университете, когда получил известие о смерти старшего брата и о том, что отныне титул достался ему. Новоиспеченный лорд Графтон с сожалением покинул Оксфордский колледж и вернулся домой, в Сассекс, дабы взвалить на свои плечи ответственность за титул и поместье.
Впрочем, несмотря на весь свой ум, к подобной задаче он оказался решительно не готов. От прочих вельмож-землевладельцев Перегрин разительно отличался тем, что жизнь в деревне не привлекала его. Он не имел ни малейшего представления о том, как нужно управлять поместьем, чтобы оно приносило доход. По правде говоря, оно попросту прискучило ему, хотя поначалу он и внедрил несколько интересных инноваций. Но все его эксперименты и прожекты обернулись дорогостоящими убытками. Смирившись с тем, что не имеет должной деловой хватки, молодой лорд Графтон передал свое имущество в умелые руки управляющего и с легким сердцем отбыл в Лондон.
Здесь он на некоторое время присоединился к бомонду, но бесцветное праздное существование, когда он поздно просыпался, поздно ужинал и бесцельно убивал время в клубах для джентльменов, быстро набило оскомину. Он не находил себе места и не знал, чем заняться. Он пытался подыскать интересное времяпрепровождение, подобающее молодому человеку его положения. Он любил бывать в судах общего права, где наблюдал за ходом заседаний и процессуальными действиями, а потому решил, что участие в Коллегии адвокатов подойдет ему как нельзя лучше, и вознамерился стать главным судьей Суда королевской скамьи. Однако старинный друг семьи, лорд Бернхэм, счел, что его таланты заслуживают лучшего применения, и порекомендовал его в качестве многообещающего протеже британскому посланнику в Париже.
Тогда для британской дипломатической миссии наступили нелегкие времена. Отношения Англии и Франции всегда оставались напряженными, но молодой лорд Графтон принял вызов. Учтивый, хорошо воспитанный, обаятельный и остроумный, он умудрялся оборачивать неудобные вопросы на пользу Англии, стремясь с ходу разобраться в обстоятельствах любого, даже самого запутанного дела. Он обнаружил, что жизнь дипломата как нельзя лучше подходит его складу характера, и поэтому вскоре последовали другие дипломатические миссии, продолжавшиеся до тех пор, пока он не достиг ранга дипломатического эмиссара по особым поручениям. Лорд Графтон неизменно отправлялся туда, где возникала деликатная ситуация, требующая недюжинной ловкости, дабы обернуть ее на пользу английским интересам, не разрушив при этом дипломатических отношений.
Следуя традиции предков, верой и правдой служивших Тюдорам, лорд Графтон стал незаменим для Ганноверской династии. А это была нелегкая задача. Немец по рождению, Георг II был тяжелой в общении личностью, переменчивым и раздражительным монархом, питавшим повышенный интерес к международной политике. После смерти королевы Каролины он запоздало осознал, что лишился одного из самых умных и здравомыслящих своих советников, вследствие чего стал все больше полагаться на лорда Графтона, чьи взгляды на внешнюю политику, по мнению короля, зеркально отражали его собственные представления. И уже через несколько лет лорд Графтон отчасти заполнил собой пустоту, образовавшуюся после кончины королевы, и стал самым доверенным источником советов и рекомендаций по дипломатическим вопросам. Поскольку обязанности лорда Графтона требовали его частого присутствия за границей, а во время пребывания в Англии подразумевали необходимость предстать перед королем по первому же его зову, он арендовал роскошный особняк неподалеку от Сент-Джеймса и редко бывал в своем поместье в Сассексе, шутливо замечая, что без него им управляют куда лучше.
Однако по мере того, как шли годы, он все острее сознавал, что пренебрегает своими наследственными обязанностями. Короче говоря, он был слишком занят, чтобы думать о женитьбе, как следовало бы поступить последнему из Графтонов. И самое главное, он до сих пор не сподобился произвести на свет законного наследника.
В юности он послушно сводил знакомства с целой чередой девушек знатного происхождения в возрасте от двенадцати до двадцати лет, но ни одна из них ему не приглянулась. Он терпеть не мог женщин глупых и недалеких; его супруга обязана была уметь поддерживать разговор. Кроме того, он ценил красоту и изящество. В общем, поиски невесты, сочетающей в себе высокое рождение, красоту, элегантность, добродетель, здравый смысл и хорошее образование, требовали времени. Возьмись он за дело со всем прилежанием, то, несомненно, рано или поздно отыскал бы подобный образец совершенства, но здесь следует отметить, что должного рвения виконт в этом вопросе не проявил.
Еще в молодости он сделал приятное открытие, что нравится женщинам. Это привело к многочисленным связям с прелестницами при иностранных дворах и отнимало у него все время, что оставалось свободным от службы. Впрочем, отношения с женщинами свидетельствовали о его дипломатических талантах, поскольку все эти романы протекали осмотрительно и благоразумно, не вызывая скандалов, и обычно заканчивались таким образом, что впоследствии обе стороны оставались на дружеской ноге. Лорд Графтон никогда не задерживался подолгу на одном месте. Пожалуй, сей факт мог бы стать препятствием для долговременных отношений, если бы вышеупомянутые дамы уже не были замужем или не достигли бы признанного статуса куртизанок, отказываться от которого ради мужчины, не баловавшего их своим присутствием, они не желали.
Столь приятное положение вещей сохранялось до той поры, пока он не перешагнул черту среднего возраста, по-прежнему оставаясь холостяком. Но тут вдова лорда Бернхэма, прямолинейная и благочестивая фрейлина принцессы Амелии, шокированная безудержной любвеобильностью лорда Графтона, познакомила его со своей молоденькой кузиной и подопечной. Кэтрин Васси была круглой сиротой шестнадцати лет, не имевшей за душой ни гроша и ко двору попавшей из благотворительной школы для сирот из аристократических семейств, в которой обучалась. Леди Бернхэм добилась, чтобы при дворе Кэтрин получила место помощницы фрейлины, и благодаря своей милой непосредственности и целомудренному поведению девушка быстро покорила леди Бернхэм. Лорд же Графтон, привыкший иметь дело с признанными красавицами, поначалу не обратил внимания на застенчивую юную девушку в поношенном платье, отметив, правда, что она довольно мила.
Несмотря на скромное поведение и невзрачные наряды, Кэтрин стала объектом самого пристального мужского внимания. Ее прежняя жизнь в благотворительной школе была незатейлива и проста до чрезвычайности и состояла главным образом из уроков и посещения церкви. Она надеялась, что служба при дворе даст ей возможность принять участие в редких увеселениях, и поначалу так оно и было. Она обнаружила, что ей постоянно попадаются на глаза молодые мужчины, которые посылали ей подарки и посвящали сонеты. Стихи, в коих экстравагантные сочинители уверяли ее в том, что они чахнут от неразделенной любви к ней, вызывали у Кэтрин улыбку. Однако леди Бернхэм предостерегла ее, что юные девушки, не имеющие состояния, должны остерегаться великосветских молодых шалопаев, чьи сладкие речи куда чаще приводили неопытных девиц к позору, нежели к алтарю. Кэтрин лишь горько вздыхала в ответ. Но она прислушивалась к словам леди Бернхэм и пропускала мимо ушей признания в любви, возвращая адресатам поэмы, сонеты и подарки, которыми осыпали ее мужчины. Она старалась не поддаваться чувству зависти, глядя на прочих помощниц королевских фрейлин – девушек, которые носили красивые платья, ели сладости, зачитывались романами, хихикали между собой в саду и танцевали с теми же самыми молодыми людьми. Кэтрин послушно сопровождала леди Бернхэм в церковь и проводила вечера за чтением вслух проповедей, пока ее наставница вышивала гладью на пяльцах в своих скромных служебных апартаментах, скучном и унылом маленьком оазисе в Сент-Джеймсском дворце.
