— С тобой все в порядке? Опять выпала куда-то… Ты не заболела?
— Не выспалась что-то, — покривила я душой, не желая пока посвящать заботливого Артема в происходящее. — Фильм допоздна смотрела. «Спрут» называется. Про гигантского спрута, который нападал на людей. Я уверена — в нашем море тоже такой есть. Не зря же легенды ходят. Вот.
— Ага… — понимающе кивнул Артем. — Ну, пойди тогда вздремни, а я пока сам за пляжем понаблюдаю.
— Нет! — вскрикнула я.
Артем вздрогнул от неожиданности.
— Ты чего такая нервная? Я как лучше хотел…
— Я, это… сама пока постою, — уже тише сказала я, испугавшись своего нервного состояния.
(Я должна была высматривать Марата. Поэтому так эмоционально и среагировала.)
— Как хочешь, — пожал плечами Артем и, устроившись на шезлонге, принялся изучать какой-то журнал, щедро пересыпанный фотографиями машин.
А Марата все не было…
И почему этот гадский телефон молчит? Что же, в конце концов, творится? Может, какие-то проблемы в самой связи? SMS-центр сломался или что-нибудь еще… Телефон, например, у Марата украли…
И вдруг в мою голову закралась совершенно новая догадка — а что, если он просто не посчитал нужным мне отвечать? Есть люди, которые, состоя в переписке, запросто простятся, а другие, получив эсэмэску, не отвечают на нее, не придавая значения тому, что собеседник ждет ответа. Может, он относится именно к этому типу? Тогда мне этот тип не нравится! Не люблю я таких людей. Он, понимаешь ли, получил мое сообщение и спокойно помалкивает, а я тут терзаюсь, нервничаю, чуть с вышек не выпадаю!
И я дала себе зарок — раз так, я тоже буду вести себя спокойно. Сейчас вот займусь работой, стану следить за Митрофановной, считать, сколько пирожков она продала, окунусь в море, поплаваю, а то спину уже что-то припекает, и ни секунды не буду думать о Марате! Ни секунды! Ему комфортно, а я себя буду чувствовать еще комфортнее!
А может, мое сообщение до него не дошло и затерялось где-то в мобильных сетях?..
Мне захотелось выть. Я не могу не думать о катамаранщике. О Марате. Не могу. А раз так, то назло буду думать. И плевала я со спасательной вышки на свой комфорт. Хочу гипнотизировать телефон в ожидании сообщения и буду!
— Тумба-юмба! Акуна матата! Чунга-чанга! Муси-пуси! Доброе утро! Чи-уа-уа!
— Гр-р-раждане отдыхающие, попрошу внимания! Только сегодня и только сейчас! Наш пляж посетил с официальным визитом представитель племен тумба-юмба! Все желающие могут с ним сфотографироваться на память!
С воспитательницы детсада, а летом продавщицы пирожков я перевела бинокль на «представителя племени» и его «сопровождающего». На работу с утра пораньше вышел Ваня.
«Что это с ним? — удивилась я. — Он же вечно спит до полудня и тумбу-юмбу только ближе к вечеру начинает изображать!»
Я навела резкость и присмотрелась к нему. Сегодня он веселее и задорнее обычного кричал свои слоганы. А почему он веселый и проснулся раньше обычного? Не потому ли, что у него вновь появился интерес к Фулате, и из-за этого он полон энергии, которую решил выплеснуть в работу?
В срочном порядке я набрала номер Фулаты и мысленно поблагодарила изобретателя мобильного телефона. Имея мобильник, очень удобно сплетничать.
— Фулата, слушай, я сейчас наблюдаю за Ванькой, — сказала я. — Он такой веселый. Не знаешь почему?
— Могу предположить, — игриво молвила подруга.
— Я правильно подумала? Это из-за того, что ему стало… ммм… интереснее?
— Скорее всего! А у тебя дела как?
Только я открыла рот, чтобы сказать Фулате: «Представляешь, Марат мне не отвечает на SMS», но вовремя сообразила, что Фулата еще не в курсе, что я с ним переписываюсь, да и вообще знакома! Поэтому я ответила:
— Да так. Пока не определилась. Знаешь… мне есть что тебе рассказать.
— Что? — тут же выпалила Фулата.
— Долгая история. В общем, все во время обеда! Я к тебе загляну.
— Ну, давай… ладно, до встречи. Клиенты подошли.
Фулата отключилась.
Хоть бы в обед не случилось ничего экстренного, тогда Артем сможет подежурить за меня часик без особого напряга. Обеденное время — самое тревожное, потому что с двенадцати до трех по пляжу не пройти — народу… ну просто еще одно море. А следовательно, и риск возникновения опасных ситуаций повышается. Не понимаю — и чего отдыхающим не сидится дома в обед? Все хотят загорать именно в обед! А зря! И не докажешь никому, что обеденные часы — самое опасное время для загара. От солнца радиации во много раз больше, чем утром и вечером.
Но море тихое. Буду надеяться, ничего такого не случится. Даже во время перерыва мы стараемся не оставаться в одиночку — мало ли чего. Но сегодня придется рискнуть. Мне прямо-таки срочно нужно поделиться с Фулатой.
Я посмотрела в бинокль на Любовь Митрофановну. Вот интересная женщина. Сколько себя помню, она выглядит именно так, как сейчас. Десять лет назад, когда она была моей воспитательницей, на ее голове громоздился замысловатый пышный начес, в ушах висели крупные розовые овальные пластмассовые серьги (пусть безвкусно, но броско!), глаза подведены стрелками до середины виска. Сейчас она выглядела точно так же. Ни капельки не постарела и не изменила своим пристрастиям. И голос такой же — громкий, звонкий, зазывной. Правда, у нее постоянно каменное выражение лица без тени эмоций, но зато сладко-сиропный голосок. Надо же, и даже серьги те же самые.
Тут мою голову посетила мысль: «Поздравляю! Ты перестала думать о Марате! Но почему же он до сих пор не…»
Додумать я не успела — звякнул телефон.
Я так перепугалась, что бинокль выронила из рук. Слава богу, шнурок от него висел на шее, и дорогая вещица не грохнулась на гальку с приличной высоты.
На этот раз сбылись мои ожидания. Сообщение пришло не от Фулаты, не от президента, не от мамы, не от собаки Ляли с соседней улицы, а от Марата. Наконец-то.
Я не могла решиться прочитать сообщение. Что он написал? Плохое или хорошее?
Собравшись с духом, я все-таки открыла SMS. И прочла: «Рассеянность — не самое хорошее качество для спасателя. Кое-кто забыл надеть напульсник».
От волнения мои руки дрожали, и дрожь передавалась телефону. Я бросила суетливый взгляд на правую руку, на которой действительно не было напульсника, и, ощущая какую-то внезапно появившуюся слабость, посмотрела в сторону базы.
Я увидела Марата. Он раскладывал свой зонт.
Я взяла бинокль и приблизила окуляры к глазам, чтобы лучше рассмотреть парня.
Вот он, ненаглядный катамаранщик, в привычной для меня «рамке» в виде перевернутой цифры «8». Сердце мгновенно заполнила непередаваемая нежность. Ее можно сравнить только с той, которую испытываешь, когда берешь на руки спящего младенца и поддерживаешь ему головку.
