И лишь когда мои горькие рыдания превратились во всхлипы, я ощутила, что меня кто-то гладит по плечу, приговаривая:
— Не волнуйтесь, все хорошо. Сейчас промоем ранки, и все заживет. По крайней мере, до свадьбы — точно.
— Какая еще свадьба? Кто меня, такую дуру, замуж возьмет? — довольно самокритично заметила я.
— Найдутся такие, поверьте, найдутся, — мягко возразил мой собеседник.
Только тут я сообразила, что меня утешает не кто иной, как катамаранщик. Он стоял на коленях подле меня и придерживал за руку. Мимоходом я отметила, что ради этого он даже выпачкал свои спортивные штаны.
— Может, и найдутся, — не стала спорить я.
В этот момент меня озарило во второй раз за вечер: он держит меня за руку и гладит по плечу! Наверное, сейчас я точно скончаюсь от этих мягких, ласковых, самых нежных в мире прикосновений… Он касается меня руками, за которыми я целый месяц наблюдаю в бинокль… Его волосы падают на мое лицо и щекочут щеку… Я чувствую его запах. Вижу бездонные черные глаза, которые смотрят в мои, залитые слезами обиды. Черные брови, похожие на изогнутые ивовые листочки… Уже потом я вспоминала каждое его прикосновение, миллионы раз пыталась вызвать их в памяти, перенестись в тот вечер, ощутить мягкие, уложенные воском, волосы, касающиеся моей щеки, и почувствовать запах его туалетной воды. Пожалуй, вечер, когда я растянулась на тротуаре, был одним из самых прекрасных в моей жизни.
Когда я лежала на руках катамаранщика, то мне и друзья его показались вполне доброжелательными. Ах, надо же, как удачно я споткнулась! Мама точно сказала бы, что я не случайно запрыгнула в кусты, — это было предусмотрено самой Судьбой.
«Какая же Судьба все-таки умная», — подивилась я.
К сожалению, нельзя вечно лежать на тротуаре, надо было вставать. С большим нежеланием я, кряхтя, поднялась на ноги. Помог мне в этом катамаранщик — придерживал меня за руку, как какую-то немощную старуху. Но мне было приятно… Пусть я как немощная бабуля, но зато этот удивительный парень, который действует на меня магически, рядом.
Пока я приходила в вертикальное положение, нашла время озадачиться: «Почему меня поднял именно он? Случайно первым бросился мне на помощь или нет? Он чувствует ко мне что-то после… кхм… знакомства у коктейлей или нет?»
— Не желаете составить нам компанию? — без стеснения, как старой знакомой глядя мне в глаза, поинтересовался катамаранщик.
— Какую еще компанию? — как под гипнозом, смотря ему в глаза, ответила я. — Я же вся такая… разбитая…
— Ну вот мы вас в порядок и приведем.
— Идемте в «Пирамиду», — предложил кто-то из компании. — Там сядем, спокойно все сделаем.
— Кажется, у меня был платочек, — пробормотала я, запуская руку в карман спортивных штанов. И скривилась: — О, боже… Только этого для полного счастья мне и не хватало…
— В чем дело?
Вместо ответа я продемонстрировала компании свою руку, вымазанную раздавленным инжиром. Убегая из дома, я нарвала инжира и сунула его в карманы. А потом произошло столько событий, что я забыла о нем. Так вот что это была за странная вязкость на бедрах…
— Говорят, сегодня Луна в Козероге… — в качестве оправдания глубокомысленно изрекла я.
Через пять минут мы сидели в «тихом» зале «Пирамиды», по удивительному стечению обстоятельств в той самой кабинке, где еще совсем недавно я рассказывала Фулате о катамаранщике, а она мне о «зиме в Африке». Мы гадали, что будет завтра у меня с этим парнем, не предполагая, что события развернутся так стремительно.
Мне не верилось, что я сейчас нахожусь в клубе в компании официально еще не знакомых мне юношей и оттираю салфетками следы своего падения.
Пока парни что-то заказывали официанту, я уединилась в туалете, пытаясь приобрести нормальный вид. Наконец, справившись с ссадинами (а вот со штанами придется что-то делать — коленки некрасиво стерлись), я вернулась к нашему столику.
— Все в порядке? — весело осведомились друзья катамаранщика.
— Вроде бы да, — неуверенно ответила я.
— Предлагаю отметить наше необычное знакомство, — предложил разговорчивый блондин. Кажется, он был душой компании. — С Маратом-то вы уже знакомы.
— С каким Маратом? — не поняла я. И тут же до меня вдруг дошло: Марат — это катамаранщик. Так вот, значит, его имя… А я привыкла — все «катамаранщик» да «катамаранщик»…
«Неужто блондин знает про синие плавки?» — ужаснулась я, но он продолжил:
— Марат много нам рассказывал о красивой спасательнице с базы № 5, за работой которой он наблюдает.
Катамаранщик густо покраснел и инстинктивно толкнул блондина в бок, но жест получился холостым, в воздух — блондин сидел чуть дальше, чем доставал локоть. Видимо, Марату стало неловко, что его приятель сболтнул о том, о чем говорить при мне не стоило.
— И вот, идем мы сегодня вечером по улице, и Марат говорит: «Смотрите, вот она, спасательница!» Только мы хотели на вас посмотреть, как вы прыгнули в кусты искать свою туфлю. Так выпьем же за то, чтобы девушки никогда не теряли свои туфли в кустах!
С этими словами он протянул мне бокал шампанского. Все парни дружно подняли свои бокалы.
— Я не пью, — отказалась я. И стала зачем-то оправдываться: — Мне завтра людей спасать…
— И правильно! — похвалил меня блондин. — Это очень ответственное дело!
— Я тоже не буду, — сказал Марат и пояснил: — А мне завтра за катамаранами следить…
— Ну, как хотите, — блондин пожал плечами и осушил свой бокал.
Марат сидел напротив и постоянно смотрел в мою сторону. Я ловила его взгляды и чувствовала себя как в волшебной сказке. Я не могла поверить, что так неожиданно влилась в его компанию, что сижу сейчас рядом с ним и при этом не держу в руках бинокль… Но, если честно, с биноклем было бы спокойнее.
Я слушала веселую болтовню Игоря (так звали блондина) со Стасом и Андреем и гадала, что будет дальше. Чем закончится эта встреча? Мы нерешительно посматривали друг на друга. То я на Марата, то он на меня. Иногда пересекались взглядами. Когда это случалось, долго не могли отвести глаз, а когда понимали, что зрительный контакт становится слишком долгим, переводили взгляд на что-нибудь другое. Но через некоторое время все повторялось.
Хоть мы и находились в кабинке впятером, компаний вроде бы было две — мы с Маратом — одна и его друзья — вторая. Они служили неким фоном. Мы с Маратом не принимали участия в общей беседе. Молчали, хотя оба понимали: надо как-то отделиться от друзей.
Я была счастлива, что это происходит. Счастлива, что у Марата хорошие, обходительные друзья, которые галантно называют меня на «вы», счастлива, что вообще живу на белом свете и что на этом же самом свете очень близко живет Марат.
Я мечтательно погладила место на руке, за которую меня держал Марат, когда поднимал с тротуара, и сказала:
