Он знал, что эльфа, увиденного в воспоминаниях, давно уже нет. Королева испила его до дна, отобрала его вечность, уничтожила свет в его душе. А теперь она очищала следы его силы и искала ребёнка. Ребёнка, которого волочил этот жалкий гибрид — не человек, не эльф, а нечто среднее, свидетельство чужого мезальянса.
— Ты знаешь, где твоя мать? — Вечный не говорил вот уже неделю, и теперь слова звучали хрипло, горло сжималось почти до боли, но он не обращал внимания на это. Потом. Он ведь бессмертен, у него есть время наверстать упущенное.
Слишком много времени.
— Да, — тихо шепнула малышка. В её глазах только сейчас, на мгновение, промчался страх; слова о матери заставили её вспомнить, к чему приводят незнакомые эльфы, ловящие на Пылающем Пути маленьких девочек.
Жаль, она не способна до конца осознать, насколько страшно сопротивление королеве. Но пройдёт время, и девочка осознает. Не так уж и долго. Всего несколько лет.
— Тебе нравятся розы? Хочешь цветок?
— Хочу, — голос звучал всё тише и тише, будто бы угасал. Под ногами разгорались камни, и он выпрямился, подхватывая ребёнка на руки — Королева неумолима, но и она не всем может руководить.
— Раб, — голос прозвучал с неожиданной холодностью и резкостью; круглоухий обернулся, задрожал, будто бы кто-то занёс над ним плеть. — Сорви цветок.
Он попятился. Глаза — мутные, болотистые, как и он сам, — наполнились слезами.
— Господин… Её Величество…
— Сорви цветок, — Вечный бросил на него равнодушный взгляд.
— Но ведь я умру, — прошептал он.
— У тебя есть выбор, — он чувствовал, как тонкие пальчики девочки сжали воротник рубашки — человеческая мода, — как несколько слезинок упало на шею. Она боялась. Она понимала, что должна бояться — сейчас, сегодня, всегда. Но не понимала, чего именно. — Ты можешь подать мне цветок немедленно, либо погибнуть от моей руки. Выбирай.
Его дрожащие пальцы против его воли потянулись к цветку. Он мог выполнить указ добровольно, но Вечный не хотел сжать — и рука сама коснулась шипа, срывая самую красивую розу.
Накалился Пылающий Путь. Вечный чувствовал, видел будто бы, как шипела от ненависти Королева, но ему не было больно — камни вспыхнули под круглоухим, и он только довольно усмехнулся, выдирая розу из слабых пальцев.
Шипы опали сами собой. Они не могли его ранить — не были настолько сильны, — и он смотрел, как постепенно страшная роза обращается в обыкновенный рубиновый цветок.
— Держи, — он протянул девочке цветок. — Где твоя мать?
Она слабо махнула рукой, прижимая розу к груди. Та вспыхнула — алым, — и застыла, будто бы такая же бессмертная, как и эльф.
Он быстро зашагал в том направлении, в котором показала девочка. За спиной раздался громкий крик — Пылающий Путь в очередной раз загорелся, превращая мужчину в пепел, и Вечный представил себе, как сейчас негодует Её Величество. Он в очередной раз нарушил её приказ и должен поплатиться за это, но даже у Королевы есть свои границы.
Бессмертный ссадил девочку на безопасный участок дороги и в последний раз сжал её тонкие пальчики.
— Не потеряй цветок, — улыбнулся он — настолько тепло, насколько ещё мог. — Пока ты будешь хранить его, никто не посмеет причинить тебе вред. И он будет цвести для тебя, пока я не погибну.
Она подняла на него несмелый взгляд, будто бы всё понимая. Была бы это её дочь — Королева не посмела бы и пальцем её тронуть, но он мог только подарить ей какую-то жалкую розу, словно убеждая в том, что алые лепестки могут сделать жизнь безопасной.
— А твари?
— И твари станут для тебя ручными. Найди маму и скажи ей, что теперь любая Тварь Туманная, что встретится на вашем пути — ваш друг. Не бойтесь темноты. Бойтесь Королеву.
Он знал, что она не запомнит. Знал, что её матушка ни за что не поверит.
Но Королева всё равно была в сотни раз хуже чем всё, что только можно встретить на ночных улицах.
Он кивнул ребёнку и выпрямился, повернулся лицом к чернильно-чёрному замку, будто бы уже представляя себе, как растворится в его стенах.
Пылающий Путь раскинулся перед ним, и мужчина вновь продолжил своё шествие. Камни вспыхивали под ногами, но он знал, что это ещё не кара Королевы. Она ещё ничего не знает, не понимает, что случилось; она даже не уверена, вернётся ли он к Ежегодной церемонии в последний раз.
Должен.
И она, разумеется, будет его ждать.
* * *
Он услышал рычание Твари издалека. Обычно она находилась в палатах Королевы, как единственное существо, которое Каена готова любить. Бессмертная. Вечная. Несчастная рядом со своей Королевой.
Но сейчас она была наказана, очевидно, и томилась в длинных коридорах без единой живой души.
Твари Туманные — самый страшный кошмар всего мира. Прячутся от эльфов во мраке, уничтожают их, растаскивают на мелкие кусочки — злобные, зловонные, отвратительные.
Каждый раз, когда Вечный слышал эту ёмкую характеристику, ему хотелось расхохотаться им в лицо.
Да, Твари Туманные прячутся во мраке, да, они питаются кровью, но если кто-то считает их самым страшным в этом жутком королевстве, то он явно не знаком с Её Величеством Каеной Первой, да и уж точно ничего не понимает в политике.
И в зоологии.
Он боролся с Тварями много лет. Вырезал их на своих вылазках.
Притащил одну домой, в качестве подарка, потому что только изверг — и Королева, — может уничтожить дитя, будь оно хоть юным эльфом, хоть Тварью.
— Выходи, — он закрыл за собой дверь и вскинул руку, зажигая факелы. — Я же знаю, ты ненавидишь мрак и любишь, когда тебя чешут за ухом.
Гортанное рычание послужило ему ответом. Твари обычно бесшумны, только перед нападением выдают подобные звуки — когда уже склоняются над жертвой, — но Вечный отлично знал, что иногда конкретный случай может выпадать из ряда вон. Если королевская ручная зверушка и доедала после Её Величества, это ещё отнюдь не означало, что она плохая.
— Равенна! — его голос стал чуть громче. — Иди ко мне скорее.
Он остановился посреди длинного узкого коридора — безоружный, с открытым горлом, прямо бери и ешь, — и протянул руки.
Тёмное пятно вырвалось откуда-то из тени и бросилось на него — огромная, с тёмной шерстью Тварь Туманная, отличный экземпляр, с лёгкостью уничтожит среднестатистический отряд эльфийской стражи.
Она уже почти врезалась в него, как вдруг резко осела на землю — остановилась на полпути, оборвала свой затяжной прыжок, — и бросилась к его ногам, протяжно урча.
— Равенна, — он присел на корточки рядом с нею. — Это она тебя так?
Через всю кошачью морду Твари тянулась длинная кровавая полоса. Обычно раны легко заживали, но королевские плети — Вечный имел удовольствие испытать их на собственной спине, — были пропитаны чем-то особенным и не позволяли так просто избавиться от шрамов.
