– Доводилось слышать, будто монашеская братия – те ещё греховодники, но это ж как надо было начудить, чтобы осквернить святое место?!
– Рот закрой! – хрипло выдохнул я и закрутил головой по сторонам. – Уве, Марта! Охраняйте!
– Но, магистр… – заикнулся было школяр.
Я не стал ничего слушать, не стал ничего объяснять, лишь рыкнул, как отдавал приказы в свою бытность обер-фейерверкером Сизых псов:
– Исполнять!
И сразу ощутил сотрясшую незримую стихию дрожь, с которой разошлась вокруг нас воля юных заклинателей.
– Чисто, – немного погодя объявила Марта.
– Никого, – подтвердил Уве и не удержался от неуместного сейчас вопроса: – Но что происходит, магистр?
– Вляпались, – коротко бросил в ответ Микаэль. – Вляпались ведь, Филипп?
Я промолчал, а когда тропа вновь вывернула к ручью, спешился и за поводья провёл жеребца через кусты к поляне на берегу. Там присел на корточки и умылся. От холодной воды заломило пальцы, зато сразу унялась головная боль.
– Вляпались-вляпались, – подтвердил я, невольно подражая манере маэстро Салазара.
Святое место невозможно осквернить. Нет! Возможно, конечно, да только святость пережжёт любую пакость, какую только способен измыслить извращённый разум чернокнижника.
Единственное исключение – если воссияние было мнимым и в основе всего стоял не истинный маг, а ритуалист. Тогда рано или поздно святое место переродится в место силы, но на это уходит никак не больше одного-двух веков. И к тому же я не уловил присутствия запределья, просто мир показался каким-то… выцветшим, что ли? Небесный эфир пронизывает всё сущее, но в окрестностях монастыря он сделался излишне эфемерным, словно разбавленное сверх всякой меры водой вино.
Подумалось, что уже сталкивался с таким раньше, но не вспомнил, конечно же. Просто дежавю и не более того, довелось бы столкнуться – уж точно не забыл.
– Да что происходит, магистр?! – не вытерпел Уве. – О чём вы говорите?
– О святости, – сказал я, устало вздохнув. – Точнее об её отсутствии. Не полном, слабые отголоски уловить удалось, только этого слишком мало.
– Но мы не были в монастыре! – округлил глаза школяр. – Даже близко к нему не подъехали!
– Зарьина пустынь – не монастырь, монастырь просто стоит посреди неё, – резонно заметил Микаэль. – В прошлый наш приезд сюда, эманации святости прекрасно ощущались прямо в поле. Сейчас – ничего. Ну или почти ничего, если верить Филиппу.
Уве стянул с головы шляпу и взлохматил пальцами свои длинные лохмы.
– Мало ли как повлиял на незримую стихию привоз мощей святого Рафаила? Вдруг святость сконце… – Он споткнулся на сложном слове и предпочёл обойтись без него вовсе, нежели повторять попытку. – Вдруг она собралась вокруг нетленных останков?
Я с сомнением посмотрел на маэстро Салазара, тот выпятил нижнюю губу и пожал плечами.
– Сомнительно, но возможно. – Он прищёлкнул пальцами, подбирая нужную формулировку, и добавил: – Теоретически.
– Предлагаешь подобраться поближе к монастырю? – прищурился я.
– Магистр! – охнул Уве. – Как вы себе это представляете? Там наёмники! Патрули с ищейками! Да и зачем? Зачем так рисковать? А если внутри и в самом деле очаг заразы?
– Знание – власть, тебе ли не знать, Уве? – хмыкнул я. – Никогда прежде места не теряли святость.
– А она потеряна? – возразил школяр. – Вы же сказали, что она просто ощущается слабее прежнего.
– О таком мне тоже слышать прежде не доводилось. И даже не припомню, когда последний раз архиепископы Ренмеля и Миены объединяли усилия для достижения общей цели. Такого не случалось, пожалуй, с окончания войн Веры.
– Не случалось – не случалось, – подтвердил маэстро Салазар. – Архиепископ Миены даже отлучение от церкви последователей ересиарха Тибальта не сразу поддержал. Его ослиное упрямство задержало очищение Лавары от этой скверны почти на полгода!
Уве насупился и нервно выдал:
– Да что вы такое рассчитываете там увидеть? И потом – собаки, магистр… Собаки мигом вас учуют!
– Их я возьму на себя, – сказала вдруг Марта. – Да и от людей укрою, только скажи, Филипп.
Школяр закатил глаза, а маэстро Салазар потеребил себя за ус.
– Думаешь, справишься?
– Справлюсь! – с вызовом ответил ведьма и обратилась ко мне: – Если это действительно необходимо.
Я поднялся на ноги и кивнул.
– Лишним не будет.
Микаэль шумно вздохнул и поскрёб заросшую щетиной щёку.
– Тогда схожу на разведку, оценю подходы.
– Лучше я, – быстро сказала Марта. – Меня точно не заметят.
– Вздор, детка! Твой морок разглядит любой недоучка-колдун!
– Спорим? – прищурилась ведьма и достала из пожитков деревянный кинжал.
Маэстро Салазар рассмеялся и принялся расстёгивать камзол.
– Пора надрать чью-то худосочную попку…
– Мечтай-мечтай! – фыркнула девчонка, стянула сапоги и спросила: – Ну, готов?
Бретёр с учебной шпагой в опущенной руке поманил Марту к себе, и та метнула ему в голову загодя подобранную с земли шишку. Микаэль ловко отбил её, но на миг отвлёкся от ведьмы, и она прыгнула вперёд, растворилась в воздухе; лишь пробежалась по незримой стихии лёгкая дрожь.
Ого, истинная невидимость!
Маэстро Салазар попытался перехватить девчонку широким махом шпаги, вот только сказался эффект неожиданности, он вздрогнул и развёл руки, признавая поражение.
– Туше! – проворчал Микаэль, и Уве зааплодировал возникшей за спиной бретёра Марте.
Я погрозил школяру кулаком, и тот мигом прекратил шуметь.
– Под лопатку и в сердце, так? – с ехидной ухмылкой поинтересовалась ведьма.
– Так, – кивнул маэстро Салазар. – Продолжим?
– Хватит! – объявил я. – Марта разобралась с плетением истинной невидимости, а это главное. Пусть идёт.
Микаэль кивнул, соглашаясь с моим выводом, и посоветовал девчонке:
– Пройдись до опушки, осмотрись. В поле не суйся и самое главное – не наследи.
– Будь осторожна, – напутствовал я Марту.
Та улыбнулась и, как была – босиком, в штанах и рубахе, двинулась вниз по течению ручья, ловко перескакивая с камня на камень. А потом прыгнула – и пропала. И даже дрожь по эфирному полю с такого расстояния не докатилась.
Я не рискнул второй раз за день погрузиться в транс, спросил у Микаэля:
– Она и в самом деле так хороша?
– Никто её не заметит, если сама не сглупит, – подтвердил бретёр и достал из седельной сумки мех с вином, но надолго прикладываться к нему не стал, лишь глотнул и передал мне. – Всё с ней будет хорошо. Будет-будет.
