– Лучше тебе не знать. – Тетка покачала головой.
– Нет уж, говорите. – Вероника поднялась с табурета. Людмила молча стояла рядом и смотрела на нее с сочувствием.
– Не будет у тебя ребеночка, – жестко проговорила гадалка. – И тебя самой тоже скоро не станет.
– Как так? – вскрикнула Люда.
– Так. Погибнет она скоро. Смерть нехорошая будет. Больше ничего не скажу.
Воцарилось тяжкое молчание. Вероника чувствовала, как громко пульсирует кровь в висках. Ей стало душно, захотелось выбежать на воздух, прямо так, в одних колготках и коротком трикотажном платьице. Она неловко развернулась, оттолкнулась рукой от стола и бросилась в сени. Судорожно схватила с вешалки куртку, сунула ноги в сапоги. Наступила на хвост коту. Тот громко взвыл. Вероника дернула дверную ручку. Морозный воздух ворвался ей в легкие, и стало чуть-чуть легче.
На крыльцо выскочила Люда.
– Вероника! Простите, бога ради. Вот не ожидала… – Она растерянно умолкла.
– Да ерунда, – сдавленно пробормотала Вероника. – Кто верит во всю эту чушь…
– Может, вас проводить? – предложила Люда.
– Не нужно, спасибо. – Вероника с треском застегнула молнию на пуховике и поспешно пошла со двора.
Дом Людмилы находился в той части деревни, до которой она никогда прежде не доходила, ограничиваясь лишь походами в магазин и к Василию. Избы здесь были совсем старенькие, полусгнившие и пустые. Однако Вероника почти не смотрела по сторонам, ей хотелось как можно скорее очутиться дома, услышать радостный лай Мальчика, прижаться к его теплой шерстке, ощутить на щеке слюнявое прикосновение собачьего языка.
Зачем она согласилась пойти к этой ужасной тетке? Зачем?! Сама виновата, совсем спятила от безделья и одиночества. Да-да, она целыми днями одна, разговаривает лишь с кастрюлями и сковородками. А Егор…
– Э! А ну стой! – Хриплый и грубый окрик вывел ее из тягостных мыслей.
Вероника вздрогнула и подняла глаза. Прямо перед ней на дорожке стоял огромный, черный мужик, без шапки и пальто, в одном дырявом свитере, штанах и валенках. Лицо его, сизое и одутловатое, пересекал большой кровавый рубец, левый глаз утонул в кровоподтеке. Вероника машинально взглянула на руки незнакомца, и у нее подкосились ноги. В руке у великана был топор, обычный топор, какой лежал у них в сарае для колки дров. «Так вот он, тезка Василия, о котором рассказывали Люда и Ульяна», – промелькнуло у нее в голове.
– Че зыришь? – все так же грубо рявкнул алкаш и зашелся надсадным кашлем. – Ты кто такая? Не знаю тебя.
Вероника вспомнила, как в детстве отец учил ее не разговаривать с нетрезвыми людьми, не отвечать им. Молча идти своей дорогой. Она на дрожащих ногах попыталась протиснуться мимо мужика, но не тут-то было. Он свободной рукой схватил ее за куртку. Прямо перед ее носом оказалась безумная, искаженная яростью физиономия, пахнуло адской смесью перегара и чеснока.
– Отвечай, чего здесь шастаешь? Ну! Быстро, не то я тебя! – Он угрожающе помахал топором.
Отчего так устроено – мы предчувствуем несчастье, отчаянно готовимся к нему, стараемся себя обезопасить, дуем на воду, обжегшись на молоке. Мы думаем обмануть беду, но вдруг понимаем, что обмануты мы сами. Беда пришла из другого места, откуда ее совсем не ждали…
«Вот оно, то, о чем говорил бродяга», – мелькнуло у Вероники в голове и еще почему-то смиренное: «Бог Троицу любит». Она зажмурилась, готовая встретить удар – что еще оставалось? Убежать от пьяного великана не стоило и пытаться.
– А-а-а, – неожиданно завопил алкаш и выпустил Вероникину куртку. От неожиданности она отлетела в сторону и едва удержала равновесие. Мужик выронил топор в снег и истово крестился. Вероника не могла понять, какое чудо избавило ее от неминуемой смерти. Пока не повернулась вбок, туда, куда глядели выпученные от ужаса глаза пьянчуги. Увиденное заставило ее похолодеть.
Метрах в десяти от них, раскинув руки звездой, стоял… Череп. Она отчетливо видела гладкую блестящую голову, огромные пустые глазницы, ввалившийся нос, оскаленную челюсть. От ужаса Вероника не сразу поняла, что одет скелет во вполне человеческую одежду – серый ватник и штаны с начесом. Видимо, полоумный Василий также этого не замечал, потому что, продолжая креститься и бормотать что-то неразборчивое, попятился к ближайшему забору, позабыв свой топор. Череп оглушительно взвыл. Мужик издал вопль и сиганул через дыру в заборе.
Вероника, едва дыша, смотрела на приближающуюся к ней зловещую фигуру. Череп медленно поднял руку, взял себя за подбородок, потянул. Блестящий скальп слез с его головы, как перчатка, обнажая багровое лицо и длинные седые космы.
– Ты?? Снова ты? – Она стояла, не имея сил тронуться с места. – Что тебе от меня нужно? Зачем ты все это подстроил? Кто ты, в конце концов?
Бродяга медленно шел к ней. Губы его шевелились, точно он хотел что-то сказать, но изо рта не вылетало ни звука. Вероника наконец опомнилась.
– Ни шагу больше! Не смей!! Не подходи ко мне! Кто бы ты ни был, тобой управляет дьявол. Дом освящен, тебе туда не сунуться! Уходи.
К ее удивлению, он остановился. Нагнулся, поднял топор. Она сорвалась с места и понеслась по улице, цепляясь за редкие деревца, растущие перед заборами. Ей казалось, она слышит позади шум шагов. «Только бы добежать до ограды, там Мальчик, он подымет лай, защитит».
Вероника бежала как угорелая, пока не увидела впереди знакомую калитку. Тогда она обернулась. На дорожке никого не было. Из-за забора громко залаял Мальчик. Вероника дрожащей рукой отперла замок, и пес бросился к ней, весело виляя хвостом. Только сейчас она начала осознавать произошедшее.
Что это было? Нарочно ли оборотень наслал на нее пьяного Василия с топором или тот выскочил из-за забора случайно? Зачем он нацепил маску черепа? Неужели оборотни носят маски? И почему он помешал алкашу зарубить ее?
Вопросы теснились в голове у Вероники, и ни на один из них нельзя было найти однозначного ответа. Ясно одно – бродяга каким-то непостижимым образом спас ее от обезумевшего алкоголика. А вот для чего спас? Чтобы потом собственноручно погубить?..
Вероника на автопилоте зашла в дом, покормила пса, хотела заняться ужином и тут вспомнила, что оставила пакет с продуктами у Людмилы дома. «Черт с ним», – решила она. О том, чтобы вернуться, даже думать было жутко. К счастью, в холодильнике еще оставались кое-какие запасы. Вероника принялась за стряпню, то и дело подбегая к окну и глядя, не ломится ли кто в калитку. Но во дворе было тихо и пусто.
Мальчик спал в гостиной на полу, изредка Вероника пускала его сюда, когда ей было грустно или одиноко. Во сне он тихонько похрапывал, как человек, иногда едва слышно поскуливал. Вероника поставила в духовку жаркое, включила таймер, уселась на диван и погрузилась в размышления. Она думала о словах отца Владимира, о том, что дьявол внутри нас. Она уже была готова поверить в последнее время, что бродяга ей лишь чудился, что она сама создала его в своем воображении, от излишней впечатлительности, от каких-то неведомых внутренних страхов. Но сегодняшний день доказал обратное. Алкаш с топором явно видел его, точно так же, как и сама Вероника, а значит, это была не галлюцинация. Но что же это, черт побери…
