– То есть?
– Отдельные драконы способны возникать из ниоткуда, оставляя за собой обрывок хвоста, закрученный в виде воронки. Аналогичные эффекты коллеги наблюдали и при их исчезновениях, а потом видели тех же драконов совершенно в других областях планеты. Причем расстояние между оборванными хвостами совершенно никак не соотносилось с промежутком, который по линейной временной шкале определенный дракон мог бы потратить на подобное перемещение, даже при учете большого люфта скорости. (Советник помед-лил.)
– Да, эти воронки из хвостов мы все имели счастье наблюдать, – саркастически заметил я, но на самом деле весь подобрался в ожидании услышать то, что в итоге и услышал.
– Когда профессору Эрхарт из подразделения нойт пришло в голову наложить карту оборванных хвостов одного из самых активных драконов, фиксированную на протяжении люциферазного полугода, на четырехмерную шкалу времени Кларк – Кюри, те самые хвосты нашлись – это был тот самый момент в науке, когда ты чувствуешь, что творится… творится… магия, что ли.
Нансен запнулся, порозовел и продолжил:
– Они нашлись не в пространственных измерениях, а в измерении времени, и оказались огромными. Мы никогда раньше не видели таких гигантских шагов назад и вперед во времени, стало очевидным, что люфт в полгода был откровенно короток, и ко всему прочему мы впервые увидели нечто, способное на перемещения в пространстве и времени одновременно, простите за каламбур. Ну и вот – поэтому я здесь. Мне была поставлена индивидуальная задача – установить контакт с драконами, используя не только и не столько Протокол Первого Контакта (советник сморщился), но навыки шагов во времени, освоенных нойтами Новой Земли. Мое начальство полагает, что способности драконов к пространственно-временной свертке могут стать эпохальным открытием в руках человека. Может быть, даже и в моих (тут советник совсем потух и загрустил).
– И я так понимаю (сказал я, доливая ему еще немного виски), что у вас и контакт произошел, и перемещение в пространстве-времени удалось, судя потому, что вы вернулись не совсем с той стороны, откуда мы вас ожидали, и даже вышли из пасти дракона? Вы гелиозаписи-то смотрели сами, видели, как это вообще все выглядело?
– К сожалению, не могу особо ничем пока похвастаться, кроме того самого факта возвращения, – мрачно сказал Гисли (если хочет, чтобы его звали Гисли, я, конечно, не против).
Что ж его так кидает-то? Только что восторженно рассказывал мне про измерения и хвосты, почти как нормальный, а теперь снова сделал кислое лицо, застегнулся на все пуговицы и скрипит каждое слово противно.
– Расскажите уже нормально, советник, что произошло там, на Ночной стороне. Можете опустить подробности полета, падения и ритуала шитья. Я вижу ваши тень и лоа, более того, мои тень и лоа видят ваших, хотя вы еще этого не чувствуете, и могу понять, что пересказывать этот опыт и физически больно, и эмоционально тяжело. Меня интересует, как случилось, что вороны вас потеряли, а вы оказались во чреве электромагнитной ксении.
– Спасибо, командор, я ценю вашу способность к эмпатии, она дорого дается (ЧТО она несет?!). Думаю, мы уже выпили в память адмирала, а этот тост стоит поднять во хвалу Звездной Матери.
Видит бог, не знаю насчет эмпатии, а вот лишних нейронных связей у меня за этот разговор с Гисли явно прибавилось.
– …Она шила меня, и я изредка проваливался в обморок, но неглубокий – до потери зрения и слуха, но не до полной потери сознания (кремень девушка крепче, чем кажется). Сделала девять последних круговых стежков на темени, улыбнулась мне этими своими звездными глазами и встала. Я лежал, дышал не очень, но дышал. Я полагал, по опыту вашего возвращения, командор Азриэль, что мне следовало там же и дождаться прилета воронов. Но она не спешила уходить, возилась на хребте, как будто убиралась в доме – шикала на кошек, что-то подметала, поправила адмиралу воротник кителя. Потом она стала хлопать в ладоши, и ночь пошла стеклом, стеклом, стеклом, вы уже видели это, и из стен гор, из прорех меж звезд, из воздуха полезли они – драконы. Их было около дюжины, кажется, и все совершенно разные. К тому моменту я уже неплохо освоился со своим ночным зрением, но вставать опасался, поэтому мне оставалось наблюдать за ксениями и этим – божеством же, да? – которая их призвала.
Гисли облизал узкие губы узким языком.
– Так вот, они выстроились перед ней в ряд, моргая своими полупрозрачными очами (как интересно, откуда Гисли вообще взял слово «очи», он же так никогда не говорит), через которые просвечивали звезды Ночной стороны, и она прошла по хребту вдоль их строя и мимо меня – туда-сюда. Как генерал ходила – очень маленький генерал. Потом она ткнула пальцем в Сильвера…
– В кого? – перебил я.
– Я присвоил лично для себя условные имена тем драконам, которых уже могу идентифицировать и найти. Конечно, в документах данное существо у меня проходит как электромагнитная люциксения PC3K8, но мне удобнее в личных заметках называть его Сильвер. Так вот, она указала на Сильвера и двух других, поменьше…
– На Мастифа и Феникса? – мне почему-то стало весело, а у Гисли чуть было не отпала челюсть, но он оперативно вернул ее на место.
– …! Да, именно на Мастифа и Феникса она и указала, и все трое окружили меня. И она снова обернулась ко мне и как бы мысленно велела: «Вставай, тряпка, лезь прямо в пасть», – или как-то иначе она выразилась, но общий посыл был примерно такой, и низкий регистр дискурса тоже. Ну, я встал и полез. Все.
– То есть – все? – только я настроился на описание увлекательного путешествия в электромагнитном брюхе, как Гисли говорит – все.
– Больше я, увы, ничего не помню до той минуты, как очнулся в лазарете и увидел лица Минамото и МакКуина и сетку проводов вокруг меня.
– То есть вы не помните, как вы летели через пространство и, видимо, время, не помните, как вы вышли из пасти этого вашего Сильвера, не помните, как офицер Мустамяки вас… эээ… сопровождал на корабль? Ну как так, вы ничегошеньки не помните?
– Не помню. Я понимаю, что, похоже, я первое человеческое существо, выжившее в пространственно-временной свертке большого масштаба, но в этом явно не моя заслуга, а заслуга драконов. Я путешествовал путешествовала не как активная нойта, а как мертвый груз в драконьем нутре. Что меня несколько утешает – это то, что у меня остались цепочки ментальных связей со всеми тремя моими, хм, компаньонами, и я намерен все же установить Первый Контакт согласно Протоколу.
Нансен застыл в кресле, цедя свой напиток, а я задумался. Одной детали все же не хватало, чтобы у меня в голове полностью сложился звездный пазл.
– Так, советник Гисли, мой следующий вопрос будет такой. Верно ли я понимаю, что одежда, в которой вы вышли на Испытание Высоких, – это церемониальная одежда нойт?
– Совершенно верно, командор, мы надеваем плащ и платье только для работы. Каждой из нас (как лихо, однако, она шагает в речи между родами) присвоен определенный мотив церемониальной вышивки на плаще, и нет ни одного повторяющегося. Каждый плащ уникален – нойта хранит его как зеницу ока и надевает только тогда, когда готова попытаться свернуть пространство-время.
