Через неделю после нашего возвращения началась летняя практика. Студентов факультета распределили по банкам. С Катей и Ариной мы попали в разные. С утра и до трех часов я перебирала какие-то бумаги, заполняла на компьютере таблицы. Перед глазами пестрели одни цифры. В принципе, днем времени не оставалось на посторонние мысли. Но после работы я анализировала свое состояние и пришла к выводу, что мне становится хуже. Не физически, нет. Каждое утро я заваривала щепотку травы Степаниды стаканом кипятка и пила ее по три раза в день. Это помогало мне держаться в форме, как подсказывала интуиция. Но вот аппетит у меня пропал напрочь. Есть мне себя приходилось заставлять. Тошнило даже от одного вида пищи. А еще меня абсолютно ничего не радовало. А вот мысли о том, что следует за жизнью, посещали все чаще.
Как-то мы сидели у Кати в общежитии, пили пиво и закусывали креветками. Вернее, пили и ели девчонки, а я старалась делать вид.
– Мир, ну ты бы хоть улыбнулась для приличия, – рассердилась Арина. – Сидишь унылая, как отвергнутая любовница…
– Арина! – закричала Катя, но та уже и сама прикусила язык.
А что? Как верно она охарактеризовала мой статус. Я и есть отвергнутая любовница. И неважно, дух ли Булат или человек. В любом случае он меня отверг. А я его продолжала любить. В моей душе только этому чувству еще и находилось место. Ночами он мне снился, и я снова и снова переживала волшебные минуты всепоглощающей страсти. Я даже частенько просыпалась на пике оргазма, но всегда одинаково неудовлетворенная. И это тоже постепенно сводило меня с ума. Но свою деградацию, как сама ее называла, я воспринимала спокойно. Иногда мне казалось, что все произошедшее со мной закономерно, и я заслужила это наказание за неправильную жизнь. Родителей только было жалко. Мама замечала, что со мной что-то происходит. Видела, как сильно я похудела. Она пыталась разговаривать со мной, но что я могла ей ответить? Что скоро умру? Да разве ж можно сказать человеку, которого безумно любишь, такую вещь? Я плела все, что приходила в голову. Даже про Костю ей рассказала, в надежде, что она спишет мое состояние на неудачи в любви. Но правду пока не решалась открыть. А бессонными ночами слышала, как она плачет, и даже это уже меня не трогало. Словно я уже одной ногой находилась за чертой.
Надо отдать должное Арине, чего она только не придумывала. Как только мы вернулись, на следующий же день она через знакомых разыскала колдунью. Практически силой она потащила меня к ней, приговаривая, что чертовщину лучше всего изгонять такой же чертовке. Всяких гадалок и ведуний она терпеть не могла. И решение отправиться туда вместе со мной можно было расценивать, как подвиг. Правда, всю обратную дорогу Арина плевалась и ругалась, как сапожник. Колдунья пригласила меня в темную комнату, освещенную лишь пламенем свечи и непонятного назначения мутным шаром на столе. Она заставляла меня класть на него руки, повторять за ней какие-то непонятные слова. Потом сидела какое-то время с задумчивым видом, причмокивая губами. В итоге выпроводила меня со словами, что ауру она мне почистила, а душа моя от нее закрыта. При этом деньгами моими она не побрезговала, и немалыми.
После того случая Арина решила сменить тактику и записала меня на прием к терапевту. Как с малым ребенком она зашла со мной в кабинет и сама объяснила врачу, что требуется сделать. Три дня я сдавала анализы, делала рентген всех органов, чтобы в итоге получить заключение, что абсолютно здорова.
– Зато мы теперь знаем, что никакие внутренние болячки не угрожают твоему телу, – успокаивала скорее себя, чем меня, Арина.
Мне было все безразлично. Немного смешно от мысли, что теперь меня можно запускать в космос. Хотя, душевнобольных туда вряд ли отправляют.
Следующим этапом на пути моего исцеления стал поход к гомеопату. Его Арине тоже расхвалили, как специалиста экстра класса, будто бы творит он настоящие чудеса – людей с того света вытаскивает. Я, как послушная девочка, пошла и к нему на прием. Сначала он измерил мне давление, пощупал живот, посмотрел белки глаз. Потом попросил рассказать, что произошло со мной и долго смеялся, когда я поведала ему про встречу с лесным духом. А что, рассказывать, так всю правду. Его смех меня даже не оскорбил. Потом чудо специалист выписал мне мешок гомеопатических препаратов на астрономическую сумму и велел отказаться от всяких там шарлатанских трав, по его же словам. Именно последнее его наставление и заставило меня выкинуть рецепт у него же в приемной, как только вышла из кабинета. Я была уверена больше, чем на сто процентов, что только благодаря сбору трав бабки Степаниды еще могу ходить и говорить.
Арина и на этом не остановилась. Решила перейти к экстраординарным методам и излечить меня весельем. В пятницу вечером я, она и Катя отправились зажигать в ночной клуб. И выбрала-то Арина самый популярный в городе. К тому времени в клубе уже собралась такая толпа народу, что свободные места мы нашли только возле барной стойки, на высоких табуретах. Арина сразу же заказала нам по сто граммов рома с баккарди. Музыка гремела так, что я вообще ничего кроме нее не слышала, как и собственного голоса, когда что-то пыталась проорать рядом сидящей Кате. Пили мы много и часто. Танцевать я отказалась наотрез, а Катя с Ариной после третьей порции коктейля про меня забыли и окунулись в волны клубной музыки. Домой я уехала одна, а подруги весь следующий день страдали от жесточайшего похмелья.
Но неуемной энергии Арины позавидовал бы любой. Через три дня она зашла за мной на работу и важно так заявила:
– Сейчас мы отправимся в часовенку.
– Куда? – я даже остановилась. Дело в том, что она не только во всякий там оккультизм не верила, но еще и считала себя ярой атеисткой. Все, что касалось религии, без исключения подвергалось ее критике. А священнослужителей она называла не иначе, чем попиками. А тут заявила такое. Было чему удивиться.
– Здесь недалеко. Недавно там крестили мою племянницу, – она отвернулась, смутившись лишь на долю секунды. А потом вновь задрала подбородок, прижала крепче к себе мою руку и произнесла: – На войне все средства хороши.
Я-то в церковь захаживала до этого, правда тоже редко, в основном на пасху – светить яйца и куличи. Знала, что нужно поставить свечки за здравие и за упокой, перекреститься, и на этом даже мои знания заканчивались. Но Арина и к этому подошла серьезно, потолковала со сведущими людьми. Она сразу же подвела меня к батюшке и сказала ему:
– Девушка хочет исповедаться, – и подтолкнула меня к нему со словами: – Расскажи ему все.
Ну все так все. Под душным покрывалом, лоб ко лбу с престарелым батюшкой, от которого здорово разило чесноком, я рассказала всю правду о купальской ночи, утаив разве что интимные подробности.
Когда исповедь закончилась, батюшка крестился долго и часто, а потом посмотрел на меня сурово так и сказал:
– Иди девушка отсюда и не переступай больше порог святого места. Бог тебе уж точно не поможет.
Надо было видеть Арину в тот момент. Весь атеизм к ней вернулся разом. Мне пришлось ее вытаскивать из церкви, чтобы она не поколотила батюшку. И уж точно в этих стенах никогда еще не звучала подобная брань.
