Каждое утро она приходила в «Чашку» – то самое единственное кафе, где покупали ее пироги. Хозяин-кавказец ставку не поднимал, находя все новые причины, чтобы платить по-прежнему. Это был замкнутый круг. Маша чувствовала себя белкой в колесе. Загнанной белкой, скачущей из последних сил.
Выручки хватало только на закупку продуктов для новых пирогов и скудное питание, состоявшее из яиц, гречневой каши и иногда кефира. Через неделю и без того стройная Маша стала похожа на тень, но она не собиралась сдаваться. Вечером, сцепив зубы, она месила ставшее ненавистным тесто, а утром готовила свежую начинку и крутилась возле духовки. Несмотря на трудности, Маша была благодарна судьбе и за такую малость, потому что это позволяло ей жить самостоятельно. Она старалась не думать о том, что вскоре наступит день, когда нужно будет продлевать аренду. Она надеялась на непонятное чудо, которое поможет ей заработать необходимые деньги.
А кто из нас не ждет чуда, не лелеет надежду?
* * *
Неожиданно теплым погожим утром Маша, как обычно, явилась в «Чашку» с несколькими пакетами, в которых лежало семь пирогов. Кофейный аромат вызвал обильное слюноотделение. Маша никак не могла привыкнуть, что теперь не в состоянии позволить себе выпить чашку кофе в таком заведении. Протянув пакет хозяину, которого Маша до сих пор не приучилась называть просто Гургеном, она взглянула на мирно завтракающих людей. Заметив, как на нее с интересом смотрит какой-то мужчина, она сконфуженно отвела глаза. Она прекрасно понимала, что в ней больше не осталось прежней ухоженности: яркий маникюр сменили коротко остриженные ногти, модную укладку – тугой пучок волос, естественный макияж – полное его отсутствие. Пожалуй, больше всего она боялась, что может встретить кого-нибудь из старых знакомых. Как бы они отреагировали на преобразившуюся Машу? Наверняка стали бы лезть с вопросами, отвечать на которые совершенно не хотелось.
– Вот, держи. – Отсчитав деньги, Гурген протянул ей несколько самых мятых, самых засаленных купюр.
– Подождите, – пролепетала она. – Здесь слишком мало.
– Считай лучше, девочка. Пять пирогов, пять.
Хозяин растопырил волосатую пятерню.
– Почему пять? – удивилась Маша. – Я принесла семь пирогов.
– Я беру пять, а два – лишние.
Гурген широким жестом протянул ненужный ему пакет. Его ореховые глаза смотрели ласково и печально, но рот образовывал жесткую линию.
– Как? – растерялась Маша, машинально принимая из его рук пакет с двумя коробками. – Вы заказали семь. Забыли, да?
– Нет, – покачал лысой головой Гурген. – Я никогда ничего не забываю. И не ошибаюсь.
Маше было обидно до слез, потому что он заказывал именно семь пирогов. Ошибки быть не могло, но доказывать обратное не имело смысла.
– Но что же я буду с ними делать? – спросила она, пытаясь совладать с дрожащими губами и подбородком.
– Откуда мне знать, девочка? – Гурген равнодушно пожал плечами. – Угостишь друзей или родственников. Кто откажется от пирогов? Сделаете себе маленький праздник. – Он подмигнул. – И сама поешь хорошенько, а то худая совсем.
– Но…
Маша протянула пакет обратно. Хозяин демонстративно заложил руки за спину.
– Мы обо всем договорились, девочка. И, кстати, не приходи раньше следующей недели. Я ненадолго уезжаю, – сообщил он с мечтательной улыбкой на губах. – На родину.
Земля ушла из-под Машиных ног.
– Может, я передам кому-то другому? – робко поинтересовалась она.
– Нет, закупками занимаюсь только я. Люди такие нечестные. Так и норовят обхитрить, сжульничать. Ну все, ступай, девочка. Мне некогда.
Хозяин открыл блокнот и принялся что-то писать, давая понять, что разговор окончен.
Расстроенная Маша вышла из кафе. Когда за ее спиной, звякнув колокольчиком, закрылась дверь, она заплакала. Сейчас она не могла себе позволить такой роскоши, как пирог с начинкой из лосося, – пусть даже и собственного приготовления. К тому же целую неделю у нее не будет заказов. Посмотрев на деньги, зажатые в руке, она заплакала еще горше. Непослушные ноги одеревенели. Мысли носились, подобно пчелам в разоренном улье. Она устала от ранних подъемов, постоянного чувства голода и нужды, устала сводить концы с концами. Внезапно Маша осознала, что обманывалась и у нее нет никакого будущего. Она оказалась не способна даже прокормить себя.
Мимо сновали прохожие, спешившие по своим делам. И никто не обращал внимания на худенькую женщину, по-детски всхлипывающую на углу дома.
Порой нам всем хочется сочувствия. Но часто ли мы проявляем его, когда видим отчаяние других?
* * *
Шмыгнув носом, Маша смахнула слезы с ресниц, вздохнула и быстро пошла прочь. Потрясенная своей маленькой личной трагедией, она не услышала торопливых шагов за спиной.
– Девушка! – окликнул ее мужчина, вышедший из покинутого ею кафе «Чашка».
Маша решила, что зовут кого-то другого. Кому она нужна? Зачем кому-то ее звать и догонять?
– Постойте! – раздался тот же голос.
Уже не просто просительный, а требовательный.
Маша остановилась и повернулась, недоуменно и недоверчиво глядя на приближающегося мужчину. Она не могла припомнить, откуда ей знакомо это лицо – не слишком молодое, несколько грубоватое, с жесткими складками у такого же жесткого рта.
– Вы меня не узнали? – спросил незнакомец, оказавшись в шаге от Маши.
– Нет, – соврала Маша.
Теперь она отчетливо вспомнила, где его видела. Без сомнения, это был тот самый мужчина, которого она несколько недель назад лишила чашки кофе, нечаянно толкнув стулом.
– Бросьте, – заулыбался мужчина. – Я не верю, что у кого-то память на лица хуже, чем у меня.
Он засмеялся так заразительно, что невозможно было не улыбнуться.
– Я пересаживался за другой стол в «Пещере» и имел неосторожность столкнуться с вами. Ну что, вспомнили?
Она кивнула:
– Ах да, припоминаю… Кажется.
– Что ж, похоже, вы часто предлагаете мужчинам угостить их кофе.
Разумеется, это была шутка, но Маша слегка покраснела. Теперь она не имела ни денег, ни желания угощать незнакомцев.
– Простите меня еще раз. – Маша постаралась кивнуть как можно величавее. – Надеюсь, вы не затаили на меня обиду.
– Ну что вы! – воскликнул он. – Только приятные воспоминания.
Он улыбнулся, но на этот раз не дождался ответной улыбки.
– Мне нужно идти, – пробормотала Маша и зашагала дальше. – Извините.
Вместо того чтобы остаться на месте, незнакомец пошел рядом, заглядывая ей в лицо.
– Чем я могу вам помочь? – неожиданно спросил он.
Бесхитростно, твердо и прямо.
