— Если только?
— Доктор Ван Хельсинг упоминал, чем я занимаюсь?
— Да. — Я старалась говорить равнодушно, но по моей спине пробежал холодок. — Он сказал, что вы… владелец частной лечебницы для душевнобольных.
— Верно. Но учтите, что это очень большой сельский дом. Все пациенты родом из хороших семей. Они живут на совершенно изолированном этаже, за ними надлежаще присматривают. Вам не придется увидеть ни одного из них. Учитывая характер предстоящей нам работы, полагаю, будет удобно, если вы поселитесь рядом. Вас не стеснит подобная договоренность, миссис Харкер? В противном случае скажите только слово, и я найду вам гостиницу.
Я помедлила. Я ни разу не бывала в сумасшедшем доме и почти не имела дела с психически нездоровыми людьми. Несомненно, я предпочла бы другое жилье. Однако нам с Джонатаном разумнее поселиться с доктором Сьюардом в Перфлите, нежели в лондонском доме. Мне на ум пришло и другое соображение, которое сделало эту идею особенно привлекательной. Я смогу увидеть Карфакс — смежное поместье, принадлежащее загадочному графу Дракуле.
Я натянуто улыбнулась и ответила:
— Благодарю. Я принимаю ваше любезное предложение, доктор Сьюард.
Он немедленно послал телеграмму экономке, чтобы для меня приготовили комнату, а я — Джонатану, извещая его, где намерена остановиться. Затем мы спустились в метро и доехали до Фенчерч-стрит, большой и шумной станции, где сели на поезд до Перфлита, Эссекс. Нам предстояло преодолеть около шестнадцати миль. Поскольку в купе были и другие пассажиры, я тихонько рассказала доктору Сьюарду о поспешном визите Джонатана в Уитби. Он кивнул, но почти ничего не ответил и по-прежнему казался очень рассеянным. Тревога, которую я заметила по прибытии в Лондон, не ушла. Что же у него на уме? Как завоевать его доверие?
— Насколько я понимаю, доктор Сьюард, это вы пригласили Ван Хельсинга в Лондон, чтобы осмотреть Люси?
— Да.
— Весьма благодарна вам за это, поскольку он кажется человеком большого ума. Если кто-нибудь и способен выследить и победить этого ужасного графа Дракулу, так это именно доктор Ван Хельсинг.
— Надеюсь.
— Вы видели поместье, которое Джонатан приобрел для графа?
— Мы осмотрели его мельком. Похоже, там сейчас никто не живет.
— Я не читала вчерашнего номера «Вестминстер газетт». Есть ли новости о таинственной даме с Хэмпстедской пустоши?
Лицо доктора Сьюарда стало пепельным. Поглядывая на соседей по купе, он понизил голос и встревожен-но произнес:
— Полагаю, нам лучше отложить этот разговор на потом, миссис Харкер.
Я умолкла и уставилась в окно, немало встревожившись. Неужели мои страхи и догадки насчет Люси верны? Она и впрямь поднялась из могилы? Со времени моего последнего разговора с доктором Ван Хельсингом случилось еще нечто прискорбное? Если да, то что именно?
Вскоре мы прибыли в дом доктора Сьюарда, который располагался среди прелестных, просторных, поросших лесом угодий. Он был огромен — в три этажа высотой — и построен из потемневшего кирпича, с большим новым крылом из светлого камня. Если бы не скромная табличка «Перфлитская лечебница для душевнобольных» у главного входа, я никогда не догадалась бы, что это не обычная сельская усадьба респектабельного джентльмена.
Однако, когда мы переступили порог и вошли в мраморный холл, я услышала странный низкий стон, донесшийся из глубины коридора, а затем — жуткий смех. Я вздрогнула при мысли, что мне придется терпеть подобное каждый день своего пребывания под этой крышей.
Если доктор Сьюард и заметил мое беспокойство, то ничего не сказал, а только спросил:
— Вы голодны, миссис Харкер? Не хотите поесть?
— Нет, спасибо. Я поела в поезде. Мне не терпится поговорить с вами о насущных проблемах и приступить к работе, если я могу чем-то помочь.
— В таком случае я прикажу экономке отвести вас прямо в комнату. Приходите ко мне в кабинет, как только устроитесь.
Меня направили в очень милую спальню на втором этаже, куда отнесли мой багаж. Я быстро привела себя в порядок и спустилась в кабинет доктора Сьюарда, на который мне указали ранее. Идя по коридору, я услышала, как доктор с кем-то говорит. На мгновение я замерла у двери, но все же постучала, поскольку хозяин ожидал меня. Разговор прекратился, и я услышала:
— Входите.
Я вошла. Три стены весьма просторной комнаты занимали книжные полки, а стоявшая там мебель делала ее не только уютной гостиной и кабинетом, но и приемной. С одной стороны располагались диван и несколько столиков и кресел, посередине — длинный стол, окруженный стульями, с другой стороны — порядочного размера письменный стол, за которым сидел доктор Сьюард. К моему удивлению, в комнате никого больше не было.
Внезапно я поняла, с кем — или, точнее, с чем — он говорил. На столе напротив него стоял новехонький механизм, большая деревянная коробка с множеством металлических деталей наверху, в том числе горизонтальным веретеном с насаженным на него восковым цилиндром. Я знала, что это устройство способно — невероятно, но правда — записывать и воспроизводить речь.
— Это фонограф? — взволнованно спросила я.
— Он самый.
— Я читала о подобных устройствах! Мистер Эдисон поистине гений. Для чего вы его используете?
— Для ведения дневника.
— Дневника? На фонографе? Это превосходит даже скоропись! Можно мне что-нибудь послушать?
— Разумеется. — Он встал, чтобы переключить фонограф на воспроизведение, но с сомнением остановился. — Хотя, пожалуй, нет. Записи на этих цилиндрах касаются моих пациентов, миссис Харкер, так что было бы неудобно…
— Да! Понимаю! — Я постаралась смягчить его неловкость. — Дневник — крайне личный документ. Ваши мысли насчет пациентов, конечно же, не подлежат огласке.
— Именно так. Благодарю вас.
— Возможно, вы могли бы запустить для меня всего одну часть.
— Какую именно?
— Вы заботились о моей дорогой подруге Люси до самого конца, правда?
— Да, заботился.
— Я хочу услышать, как она умерла.
Его лицо исказилось гримасой внезапного ужаса, и он ответил:
— Нет! Нет! Ни за что на свете я не позволю вам узнать эту ужасную историю!
Меня охватило мрачное зловещее предчувствие. Очевидно, мне предстоит раскрыть еще много тайн, касающихся смерти Люси.
— Если я могу помочь вам, доктор, в нашем общем стремлении найти этого отвратительного графа, то должна знать все, что вы способны рассказать. Доктор Ван Хельсинг уже изложил мне события, приведшие к смерти Люси. Я в курсе, что это нечестивое существо лишало ее крови раз за разом. Несмотря на все ваши усилия, она скончалась. Я только хочу знать подробности, какими вы их увидели, поскольку Люси была очень-очень дорога мне.
