Этот факт сознавали все, кроме спящего Семена. Просто не верится. Столько лет ежедневного напряжения, самоконтроля и вдруг…
Им и раньше случалось выпить. Без этого они бы не смогли так долго выдержать напряжение, вести жизнь изгоя в родной стране – к этому невозможно привыкнуть.
Пить садились раз-два в месяц. Барсков, как сторонник здорового образа жизни, неизменно и добровольно воздерживался. Кому-то приходилось подавлять спазмы желудка, жаждущего огненной воды, и заступать на дежурство. Разве это не было проявлением дисциплины, столь важной для команды?
Даже если запас водки и спирта не исчерпывали полностью, наутро никто не смел даже заикнуться насчет опохмелки. Почему же сегодня все разом утратили бдительность? Нужно найти объяснение. Пока не найдешь, кусок в горло не полезет.
– Скажи толком, как у тебя это вышло.
– Если завтра придет настоящий враг, он меня копировать не станет. Дело в вас самих, вы тут как дачники не пикнике устроились.
– Придержи язык, – снова рванулся Алексей, который больше других чувствовал себя виноватым.
– Тихо ты, – нахмурился Бубен. – Сегодня он имеет право нас с дерьмом мешать.
Никто не возразил. Все вспоминали происшедшее. Слава Богу, это оказалось только проверкой.
– Может, Кормильцев тебя подослал?
– Первый раз о таком слышу.
– Какого хрена болтаешь лишнее? – теперь Алексей накинулся на Бубнова, упомянувшего о «спонсоре». – Если муть в башке еще не осела, держи, по крайней мере, язык за зубами.
– В натуре, Бубен. Нашел что спросить. Нам теперь его и отпускать нельзя, слишком много знает.
– А я и не спешу вас покидать, – заявил незнакомец. – Не для того сюда тащился.
– Это мы будем решать, как с тобой дальше быть. Ты давай поконкретней. Как нас нашел? Ни одна живая душа тебе дороги показать не могла.
– Творите добро и вам воздается сторицей, – иронично произнес человек в потертых джинсах. – Шутки шутками, но это как раз тот случай. Было дело, выручил одного типа из тех, кто пальцы держит веером. Не люблю, когда десять лезут давить одного. На днях он меня разыскал с приятной новостью. Вроде бы один приезжий кучу бабок ихнему шефу отвалил, чтобы помог взять живыми восьмерых по списку. Их базу приезжий показал на карте, предупредил, что все вооружены.
Несколько человек из команды переглянулись, но прерывать не стали.
– Почему он обо мне вспомнил? Просто заходил в свое время поблагодарить, видел у меня дома трофей.
– Какой еще трофей? – скептически поинтересовался Самойленко.
– Ухо копченое. Красивое ухо, с золотой серьгой.
– Дешевый пи…еж, – отрезал Алексей. – Этот тип еще опасней, чем я думал. У него целая легенда заготовлена.
Человек в потертых джинсах замолчал, провел рукой по русым волосам ото лба к затылку.
– Чего замолчал?
– Хотите дослушать «дешевый пи…еж»?
– Ты говори, не отвлекайся.
– Я человек не обидчивый. Мне просто скучно рассказывать, когда народ не верит.
– Чье это ухо было?
– Одного крутого абрека. Сотню человек под началом имел. Брата отправили, попросили привезти доказательства. Хочешь, труп сфотографируй, хочешь, ухо отрежь. Только правое. В правом ухе этот абрек серьгу носил. На цепочке золотой шарик с бриллиантом – скромно и со вкусом. Брат решил, что фотопленка вещь ненадежная. Может, нырять придется, может, гореть – запортятся кадры. Вот он и привез ухо.
Прокоптил над костром, чтоб ненароком не испортилось. Посмотрели, убедились и вернули – можешь себе оставить.
– А ты при чем?
– Брат погиб. В Чечне выжил, а здесь разбился на мотоцикле. Он мне рассказывал, во сколько оценили его голову. И на всякий пожарный предупредил: если с ним вдруг что случится, к примеру заболеет и помрет, придется мне жить осторожно.
Когда абреки не успевают отомстить, когда человек без их помощи уходит на тот свет, они переносят месть на брата.
– Врет, – убежденно повторил Алексей.
– Да погоди ты, – отмахнулся Воскобойников. – Чье задание? Кто его посылал?
– Насчет этого он никогда не отчитывался.
– А может, помогли ему разбиться?
– Нет. При мне все случилось. Я сам на втором мотоцикле гнал.
– Да он над нами издевается. Поосторожней, мужик, а то сейчас собственное ухо в зубы получишь.
– Сперва дайте докончить. Не так уж много осталось… Короче, мой знакомый подумал: вдруг я имею отношение к этим восьмерым – то есть к вам. Да и вообще – не очень ему понравилось, что русские русских чеченам сдают.
– Дело обычное, – прищурился Воскобойников.
– А я про ваш отряд ни сном ни духом. Приятная неожиданность. Вчера вечером сошел с трассы.
И вот я здесь, с первыми лучами зари.
Глава 3
Незнакомец назвался Глебом. Восемь во всем разуверившихся мужиков не спешили верить, что он явился сюда на помощь, из чувства солидарности. Осознал свое родство с ними, общность судьбы. Гость не похож был на человека, загнанного в угол.
Это их предали, бросили без прикрытия. Брезгливо отвернулись, как от людей, перепачканных в невинной крови. «Скажите спасибо, что вас не отдали под суд, как некоторых других».
Впрочем, Толю Тарасова судили и признали невменяемым на момент совершения «преступления». Кому нужен такой вердикт, после того как бывшего замкомполка целый месяц демонстрировали по программам новостей в клетке для подсудимых? Демонстрировали всей Чечне – вот он, запоминайте.
Потом посадили в психушку за колючую проволоку. Мол, мы тебя прикрыли, но ты уж сделай милость, побудь здесь для виду пару лет.
Да с этими психами через месяц станешь таким же, как они. Не пойдет!
К концу недели замкомполка сломал челюсть двухметровому амбалу санитару, посмевшему на него замахнуться. Тарасова скрутили, продержали неделю в изоляторе. Думали, выйдет оттуда шелковый – как бы не так. Он просто затаился.
Ждал удобного момента и скоро дождался. Охрана в больнице была дешевая, и он без проблем выехал за ворота, договорившись с водителем мусоровоза. Потом его полгода преследовал гнусный коктейль из мусорных запахов. Но все равно лучше, чем памятный запах крови.
Через полгода его изловили – как только он решился навестить мать. На место возвращать не стали. Предложили работу, уже не в Чечне, а в России. Работу грязную, но разовую. «Будешь бегать, абреки рано или поздно достанут, распилят на части. Окажи нам услугу, и прикроем тебя до конца дней».
Он послал подальше человека в штатском. «Услуги я все уже оказал на войне, хватит с вас. Хоть до конца дней сажайте, я готов». – «Спокойной жизни захотел? Не получишь. Иди гуляй на все четыре стороны».
