– Я не понимаю, – бормотала жена, – почему они не находят способа выбраться из этой грязи?
Я молчал, потому что хотел написать статью и об этом тоже. Остросоциальную статью, чтобы кто-нибудь на какой-нибудь церемонии полушепотом и завистливо сообщал мне, какой я смелый и отважный журналист. А еще за остросоциальные статьи платили больше.
Мы остановились около дома, где я снял квартиру.
– Нам здесь жить неделю? – поморщилась жена, выходя из автомобиля.
Я ответил, что, да, дорогая, но ничего страшного. По статистике, в трущобах происходит на два процента меньше убийств и ограблений, чем в городе. Не знаю, кого из нас эта информация успокоила больше.
Я забрал вещи из багажника, отдал жене «указки», и мы поднялись на нужный этаж.
Хозяйка квартиры сама жила в городе. Эта квартира досталась ей от матери, а той от своей матери, и так далее до времен, когда трущобы еще не были трущобами, а люди не вживляли себе в череп железки для чтения информации с новостных лент.
Мы отключили скретч-коды, чтобы не привлекать внимания, поэтому ключ от квартиры у меня были металлический, старый. Я долго возился с этим ключом, вставив его в замок, крутил, вертел, не понимал, что делать. Жена нервничала. Наконец, замок подался, дверь отворилась, жена первой скользнула внутрь.
Я ввалился следом в узкий коридор, из которого хорошо просматривалась большая пустая комната. Я настаивал на минимуме мебели – диван, стол и несколько стульев. Ничего лишнего.
Краем глаза увидел, что в комнате кто-то есть. Жена вскрикнула. Мелькнул чей-то размытый силуэт. Я уронил пакеты на пол, бросился вперед, успел только заметить, как жена тычет активированным концом «указки» в молодого, тощего, неопрятного скрина. Кончик «указки» брызнул несколько раз красными каплями. Скрин упал на пол, дернулся несколько раз и затих.
Насколько я знал, сильнейший заряд «указки» сжигал мозг человека за несколько секунд. Скрин, наверное, даже не успел сообразить, что умер.
– О, господи, – сказала жена. – Об этом надо записать, срочно.
Она повернулась ко мне, и я увидел тот самый блеск в глазах, которого боялся больше всего.
– Я же не специально, веришь?
Я верил. Но жена не могла сопротивляться желанию. Она упала на колени, обхватила голову скрина руками, подцепила ногтями тонкую пластину нелегального скретч-кода на виске и оторвала его вместе с кусочками кожи.
На нее снизошло «воодушевление».
Жена у меня красавица. Я очень сильно ее люблю. Иногда мне кажется, что если бы я не влюбился, то жизнь прошла бы зря.
Как-то раз на ее день рождения я написал и опубликовал статью о том, что любовь всегда переживает препятствия и невзгоды, и надо просто любить друг друга и быть счастливыми.
Жена плакала у меня на плече. Еще она обещала, что слезет с информационной иглы, на которую подсела через два года после нашего знакомства.
Косвенно это была моя вина. На одной из журналистских вечеринок, куда меня пригласили (а я взял жену, как же без нее?), было выпито достаточно много, чтобы ощутить всех вокруг своими самыми близкими друзьями. Кто-то предложил посмотреть фильм, о котором ни я, ни жена не слышали. Выяснилось, что этот фильм был запрещен много лет назад, но до сих пор плавал в дарк-сети, которую блокировали федеральные сети. Его легко можно было загрузить в мозг при помощи перепрошитых скретч-кодов. Алкоголь сделал каждого из нас доверчивым и рисковым. Мы согласились, и отправились всей компанией к новоявленному другу.
Он раздал всем скретч-коды, те самые, которые впоследствии стали называть «воодушевлением». Съемные одноразовые пластины, позволяющие погрузиться в информационный поток с головой, ощутить то, чего не ощущал никогда в жизни. На самом деле это и был ответ на вопрос – зачем люди придумывают новые информационные наркотики. В условиях голода, блокировки информации, очень хочется распробовать новые сладости. Ощутить вкус свежих новостей.
Мы, люди, без информации никуда.
Но есть и обратная сторона. В нас скапливается множество бесполезной информации, как отходы, как огромная мусорная корзина. Раньше люди избавлялись от неё при помощи сна, но сейчас стало сложнее. Информации так много, что сна недостаточно. Мусор накапливается, отгружается в уголках сознания. Эти пыльные черные мешки забивают извилины и в конце концов приводят к сумасшествию.
А теперь представьте, что вы вживили скретч-карту, которая похожа на ураган, вбрасывающая тонны информационного мусора прямиком в ваш мозг. Чтобы не умереть сразу, вам нужно «воодушевление». Один наркотик дополняет другой.
О, «воодушевление». Оно позволяет избавляться от мусора внутри головы. Постоянно болтать. Вести чаты, блоги, переписки, странички. Писать книги. Общаться с кошками. Изрыгать тот мусор, который вам не нужен. Гигантский спрос обусловлен тем, что позволяет хотя бы немного прийти в себя. Антистресс современного мира. Почти лекарство от всего.
Я хотел написать статью о том, что бывает с людьми, которые вовремя не слезли с «воодушевления». Как наркотик заставляет их блевать информацией с кровью, высушивает их мозги, выпрямляет извилины. Они не могут остановиться и умирают, бормоча что-то несвязное, набирая в своих блогах бредовые предложения, рисуя каракули…
О, «воодушевление». Чтобы не умереть графоманом, нужно брать другие наркотики и снова качать себе информацию. А потом чиститься. И снова качать. До бесконечности. Замкнутый круг, из которого нет выхода.
Признаться честно, я был слишком пьян, чтобы в подробностях запомнить происходящее. Загруженный в сознание фильм не произвел впечатления. Помню мерзкое послевкусие наутро, когда остро хотелось подгрузить бодрящие мелодии и посмотреть что-нибудь легкое и развлекательное.
Однако жене понравилось. Даже больше – ей захотелось попробовать еще раз. И она отправилась к этому человеку через несколько дней. Жена купила сразу десяток «воодушевлений» и годовую подписку на свежие обновления.
После этого я начал ее терять.
Я был слеп, молод, стремился занять свою нишу в журналистской среде, писал статьи ночи напролет, ездил на вечеринки, участвовал в вэбинарах. Я упустил тот момент, когда можно было что-то безболезненно исправить.
Как-то раз она наткнулась на скрина. Тот лежал без сознания. Видимо, почти угас. Надо было вызвать службу очистки, но жена вдруг увидела на виске скрина вшитый заряженный скретч-код. Решение пришло спонтанно. Она затащила скрина в дом, оторвала пластину и подключила себе, одновременно активировав «воодушевление». Среди скринов есть легенда о профильтрованной информации, прошедшей два пути очистки. Чистой, незмутненной, самой вкусной…
Волна нелегальной информации была столь мощная, что жена потеряла сознание. В таком состоянии я и застал ее дома. Картинка для статьи: окровавленный мертвый скрин, лежащая рядом с ним без сознания моя дорогая, любимая, обожаемая.
