Просто поменяться местами им, видимо, показалось мало, и небо с землёй устроили чёртову карусель. Под ложечкой мерзко засосало.
– То есть как – сожрали?
– С косточками, – коротко хохотнул он. – Только я оказался… гм, больше, чем он смог проглотить, и пророс сквозь него.
Мирилл тронула раскрытой ладонью жёсткий вьюн – чёрные стебли, сине-синие цветы, запах ржавчины и моря… крови.
Вены и капилляры, которые делают мёртвый камень – живым.
– И получается, что ещё два города…
– Слишком большой кусок для меня. Мирилл, – невесомо прикоснулся он к её плечу кончиками пальцев. – Это, наверное, не сразу произойдёт, и кое-что я ещё смогу устроить… но тебе придётся привыкать к другой жизни.
Мирилл словно от сна очнулась.
– А я… не исчезну? Без тебя?
– С чего бы? – фыркнул он. – Ты – обычный человек.
– А мои… – «родители», хотела сказать Мирилл, но вовремя прикусила язык.
Впрочем, тому, кто её слушал, слова были не нужны.
– Смотри.
…Лето. Оглушительная жара – даже дышать горячо. Цикады трещат так, что заглушают даже рёв автомобильных двигателей на шоссе. На обочине припаркована машина с погнутым бампером; к ней прислонилась высокая светловолосая женщина с узким лицом – черт не разглядеть, картинка двоится, троится, дробится пикселями и трескается белым шумом.
Женщина курит.
Когда пепел доходит до фильтра, она тушит сигарету об асфальт и открывает заднюю дверцу автомобиля.
– Выйди ненадолго, деточка. Маме нужно кое-куда съездить – подождёшь меня здесь?
Девочке на вид года четыре, и это всё, что о ней можно сказать. Вместо лица – тёмное пятно, волосы меняют цвет и вид ежесекундно. Но, видимо, к таким ситуациям она уже привыкла – мычит что-то согласное в ответ, тянется в салон за оранжевым ведёрком и совком, а затем усаживается под куст шиповника чуть в стороне от трассы и начинает ковырять сухую землю.
На небе – ни облака, ни тени. Солнце белое и колючее.
Женщина заводит двигатель и, вздымая клубы пыли, выруливает с обочины на трассу. Когда автомобиль исчезает за горизонтом, солнце срывается с зенита и падает в горизонт, а цикады умолкают.
– Она за мной не вернулась? – едва разлепила Мирилл онемевшие губы.
Тело сковал холод. Стебли вьюнка оплетали ноги уже до колен, но слабо – точно готовы были соскользнуть в любую секунду.
– Нет, – ровно ответил он. – Не вернулась. Мне стало интересно, и я подошёл ближе… А ты меня увидела. В первый раз лет за триста кто-то смотрел мне в глаза – и видел. Любопытный факт, знаешь ли. А на окраине как раз пустовал дом… Дальше ты знаешь.
– И давно это было? – спросила Мирилл, размыкая ресницы. В глазах до сих пор плясали белые пятна. Ресницы слиплись, как после долгого сна.
– Давно. Забудь об этом, – длинно выдохнул он ей в затылок. – Всё равно уже ничего не изменишь. Возвращайся домой, Мирилл. Уже вечереет.
– Я… – голос сорвался – …лучше к Бриджит.
– Хорошо, – равнодушно согласился он.
По пути Мирилл нарочно сделала крюк – вокруг парка, мимо заправки. До трассы не доехала, но и издалека разглядела достаточно; густые заросли шиповника, изломанные крыши старых кварталов, пустырь и солнце, склонившееся к линии горизонта. Точь-в-точь как в том воспоминании, только не было такой удушающей жары, да и цикады отчего-то молчали.
Бриджит ждала на пороге, точно чувствовала. Белый сарафан до пят и бандана на голове немного напоминали прежние ритуальные одежды, и сходство царапало глубоко внутри острым коготком надвигающегося кошмара. Розмарин, подсушенный жарким июльским солнцем, источал оглушительно-резкий запах.
– Поговорили?
– Поговорили, – скованно кивнула Мирилл и захлопнула дверцу «Жука». Пальцы зудели.
– И что теперь будешь делать? – Бриджит задрала голову, глядя на Мирилл снизу вверх, и белки глаз на фоне шоколадной кожи выглядели налипшими кусочками яичной скорлупы.
Мирилл протянула руку и коснулась тёплой, чуть влажной от жары щеки.
– Бриджит, как думаешь, я человек?
Она свистяще выдохнула – как из шарика выпустили воздух. Тяжёлые веки задрожали.
В зрачках отражалось розовеющее к западу небо, густая синяя мгла на востоке, жёлтый огонёк фонаря, отблеск в лобовом стекле «Жука», суховатый розмарин и пустая дорога.
– Извини, – отступила Мирилл, опуская руку. Бриджит тяжело согнулась и раскашлялась, цепляясь пальцами за нагретое дерево порога. – Включишь ноутбук? Я хочу пока посмотреть кое-что на сайте Совета графства.
– Решилась-таки, ага?
– Ага, – эхом откликнулась Мирилл и обернулась, не видя – но чувствуя.
Солнце с беззвучным шипением погружалось в воды залива. Свет постепенно задирался вверх и скатывался с крыш домов, цепляясь только за самые высокие. Дороги и улицы были полупусты, а редкие велосипедисты в ярких майках и старые, нелепо вытянутые и угловатые автомобили расползались по дворам и гаражам – с высоты они казались пластмассовыми игрушками. Часы над заливом – несуразная стела, увенчанная бирюзовым циферблатом – мерно отсчитывали время в такт пульсации в белых камнях и чёрном вьюнке.
– Он живой, – тихо сказала Мирилл, ощущая эту самую пульсацию на кончиках пальцев. Внутри растекалось смолой знакомое чувство – нервозность, томление и горячий воздух в костях. – Живой.
В доме Бриджит уже включала ноутбук. Если сказать ей сейчас, что всё отменяется, думала Мирилл, то скоро биение призрачного сердца утихнет. Не остановятся часы, и залив не перестанет гореть золотом на закате.
Просто перестанут исчезать люди.
Просто кошмар закончится.
Просто камень станет холодным.
Мирилл раскинула руки в стороны – и закричала в темнеющее небо. Из розмарина выпорхнула ошалелая птица, мигнули фонари, ветер плеснул в лицо и под футболку холодом и запахом моря. Электрическое напряжение, судорогой сводившее внутренности много-много лет…
…Сколько уже? Ещё до первого убийства? До рыжего старшеклассника и его отца-математика? Раньше, чем светловолосая женщина, до немеющих рук боявшаяся четырёхлетнюю девочку с ускользающим от памяти лицом, притормозила на обочине?..
…выплеснулось наконец, освобождая место для чего-то нового.
Просто освобождая.
Мирилл с хрустом потянулась, мягко перекатилась на ступне с пятки на мысок – и абсолютно бесшумным шагом вошла в дом Бриджит. В холле растресканное зеркало справа от вешалки отразило движение, колыхание сухого воздуха – и больше ничего.
До самого утра они с Бриджит так и не сомкнули глаз. Зато выпили почти три литра кофе на двоих, перелопатили горы материалов по проекту «Фантазия-парк» и даже составили примерный план действий. Уже перед рассветом Мирилл смоталась домой и собрала рюкзак – документы, смена одежды, деньги, отмычки и лекарства, а затем вернулась к Бриджит – за распечатками.
