– Ха, на это он горазд.
– Ха-ха-ха! Не только на это, не только!
– Да что на тебя нашло, приятель? Снова запутался в своих бабах? А впрочем, даже не начинай рассказывать. Мне это все равно. Открою небольшой секрет – сегодня я хочу основательно нажраться. Просто и со вкусом. Если ты составишь мне в этом компанию – я иду с тобой. Если нет – то катись к чертовой матери, дружище!
– Если разделишь мое маленькое путешествие, то я предложу тебе кое-что получше выпивки.
– Излагай.
– Приходилось пробовать гамибир?
– И этим ты рассчитывал купить меня? Да ты и впрямь рехнулся.
– Еще кое-что. Давно тебе приходилось лазать по крышам?
– Хм…
– Если ты пойдешь со мной, возможно, нам доведется встретить рассвет где-нибудь на высоте пяти-девяти этажей на границе между Мушиной Топью и Твариными Выпасами с прекрасным видом на наши гребаные красные звезды и платиновых соколов. А возможно – мы никогда больше не встретим рассвета.
– Ага. Вот что, Фенхель… На улице льет как из ведра. Я пока прикончу свой коньяк, а ты иди и нарой-ка нам пару зонтиков.
Лаалокль-Аатцль-Тцааяс, в просторечии – Аатокса. Она же – Империя рубберов, или каучуков, или «резиновых», привнесла в нашу культуру много нового.
Ставки на хедбольных матчах, в которых играют отрубленной головой, а проигравшую команду приносят в жертву Великому Материнскому Древу-Кормилице или ее охранителю Пернатому Змею или еще кому-нибудь из двух сотен богов…
Или жанр вестерна… Все эти страшные кровавые истории из времен Вторжения, провал экспедиции Коламбуса и Флот из Нового Света, беспощадные охотники за скальпами, расширение «живоградов», джунгли наступают на ржаные поля и средневековые замки, жрецы Пернатого жгут инквизиторов и благородных донов на площади в Мурьентесе, засевшее по лесам героическое, но безнадежное коррадское и фарлецийское Сопротивление, Живоданский Зверь, Линьежская резня, и прочее и прочее…
Или взять хотя бы томатный кетчуп!
Я уж не говорю про такой популярный продукт, как тонизирующая газировка «матэ-кокаинум»!
Или легендарная потэйта. Хотя позволить себе такое лакомство, конечно, не каждому по карману. Мне, к примеру, так и не посчастливилось попробовать.
Но гамибир – это, бесспорно, одно из важнейших культурных явлений, привнесенных в Аадию рубберами.
Маленькие «резиновые» конфетки, разноцветные, в форме священных зверьков Аоле-ва-аалоков, похожих на мишек. Страстное увлечение богемы, светских хлыщей и порочных светских львиц, завсегдатаев высочайших балов. Популярность наркотика оказалась так высока, что ее приверженцы нашлись даже среди некрократии.
Это не просто наркотик. Это не просто вызывающее смертельную зависимость средство для улучшения настроения, снятия стресса, путешествия в собственное подсознание, или кратковременного «разгона» организма.
Гамибир – это инструмент, при помощи которого организм претерпевает настоящие метаморфозы. Сожрав пару цветных мишек вы становитесь кем-то или чем-то принципиально другим.
Как тщательно засекреченные мортотехники превращают покойников в правящую элиту – некрократов. Или те же самые технологии, но попавшие не в Те руки, превращают покойников в мертвяков – дешевую рабочую силу.
Как в термометаморфических Котлах тягловый скот, пройдя сквозь процесс «варения», превращается в необычайно выносливых Т-варей, или самые обычные скаковые лошади – в грозных ярконей.
Только в случае с гамибиром процесс обратим. Во всяком случае, обратим для тела, потому что пережитые эмоции не могут не оставить следа в человеческой (или ксеноидной) психике.
Должно быть, рубберы всегда чувствует себя подобным образом.
Невероятно гибкие, ужасно сильные, прыгучие и ловкие – мы с Кауперманном скачем по крышам, заряженные наркотиком под завязку.
Мы ищем нашего друга.
Грохочет гром, молнии озаряют Яр-Инфернополис и ливень хлещет по ржавым крышам, по готическим шпилям и расписным куполам, по ажурным мостам железных дорог и лоснящимся бокам пришвартованных к вышкам дирижаблей.
Мы ищем нашего друга. Мы, сумасшедшие от гамибира, ищем нашего обезумевшего приятеля.
И мы его находим.
В потоках ливня, в розовых отсветах неоновой рекламы, он тащит по крыше бара «Мутный Хэнк» вяло сопротивляющееся тело в лохмотьях.
Пятиметровый парень в шляпе набекрень, с надкушенным яблоком – составленная из светящихся розовых трубок мерцающая реклама «Мутного Хэнка», смотрит на него сверху вниз с глупой ухмылкой.
Ибис облачен в черную клеенчатую накидку с просторным капюшоном. Призрачный Жнец, отложенное возмездие, отправитель писем-покойников.
«В ЯР…», до востребования…
Двое связанных мертвяков, мумукающих и похрюкивающих, поводящих тупыми бельмами полутрупов, ждут Ибиса и своего третьего товарища посреди крыши.
Ненужная жертва ненужным богам. Очередная безумная ночь в Яр-Инфернополисе.
– Ибис! – кричу я.
Но он не слышит нас за раскатами грома.
– Ибис, идиот гребаный! – орет Кауперманн, маша револьвером.
Но он не видит нас за вспышкой молнии.
Ибис занят важным делом – составляет из вяло отбивающихся, скрученных мертвяков триангуляцию.
Сигнал для наших «крыланов». Для тех, кто должен был забрать нас из-под Каяррата, но так и не забрал.
Для тех, кто должен забрать Ибиса из Яр-Инфернополиса.
Мы пришли.
Он нас дождался.
– В ярости павшим ныне присужден славной вечности удел, – цитирую я шепотом.
И хотя нас разделяют четыре крыши, гремящие под дождевыми потоками, хотя вовсю грохочет гром и бурлят водостоки – на этот раз он меня СЛЫШИТ.
Ибис оборачивается, стаскивает с головы капюшон. Слепо щуриться сквозь тьму и дождь, пытаясь разглядеть нас. Хватает ртом воздух, насыщенный озоном и ядовитыми испарениями мириад городских труб, заткнуть которые не под силу даже грозе.
– У него на очереди буква Т, – говорит Кауперманн. – Сколько вариантов для трактовок, а?
– Но он не успеет ее вырезать, ведь так?
– Да, – говорит Кауперманн.
Мы идем вперед, сквозь грозу.
Мы сумели расшифровать послание нашего друга. Мы увидели оставленный нам знак. Мы здесь, чтобы навсегда забрать нашего друга из Яр-Инфернополиса…
Что же произошло дальше?
Мы застрелили нашего друга из револьвера Кауперманна?
Мы сдали сумасшедшего хренадола полиции, и все закончилось публичной казнью маньяка в лучших традициях Яр-Инфернополиса?
Мы навечно упекли его за решетку, в восточное крыло госпиталя Преподобной Даны?
