– Жоан сегодня не смогла. Но я могу свести вас, если хочешь. Только вынуждена сразу предупредить, ты не в ее вкусе!
– Да что ты! А кто тогда – в ее?
– Ну вот хотя бы… Вон этот, слева от Карпоффа. Как его?
– Что? Гребаный Макфлай?
– Да-да, он ей приглянулся в прошлый раз!
– Ты разыгрываешь меня?! Да он же коротышка!
– Ну, знаешь ли, мой дорогой. Есть такое популярное женское мнение, что…
– Черт я совсем забыл, ты же специалист по популярным женским мнениям.
– Боже, Фенхель, я тебя ненавижу!
– Ой, Сильвия, крошка моя, прости, что напомнил про эти твои заметки в «Инфернополитан»! Как там было? «10 главных вещей, которые не стоит говорить Ему на первом свидании»? «5 главных блюд, который разожгут в Нем Огонь»?
– О Боже, это пытка! Я все скажу, все скажу, только прекратите, господин инквизитор!
– Итак, Веди-Ребус?
– Итак, очуменный материал, старичок! Жаль, толстожопый трупак снял меня с дела. Ты знаешь, у меня много недоброжелателей в Департаменте полиции. Эти ребята просто завидуют мне, гребаные хорьки.
– Ох, девонька моя, что ж тебя все время тянет на передовую, а?
– Ты так пьян, что путаешься в словах. Не на передовую, а на передовицу, ха-ха-ха!
– Точно-точно, так что там с ним?
– Поклянись, что не разболтаешь мою тайну щелкоперам из «Инфернопольского Упокойца»!
– Клянусь моим цилиндром!
– Верю, красавчик. Вообрази, какая история. Парень нападает по ночам. Всякий раз по три трупа. Жертвы – всегда – мертвяки! в основном, всякая рвань бездомная, которые ночуют в канализации и под жэдэ- опорами. Но один раз прихлопал и фабричного. Хотя тот сидел на синем, такой – совсем дохлый. Впрочем, чего я тебе рассказываю, у вас в районе их толпы – каждый день видишь, да?
– Еще бы. Кстати классный шарфик. Такой… искорками. Вульгарный, люблю такое.
– Подлец, убери лапы! Ты меня отвлекаешь! Тут проскочила хорошая конспирологическая идейка – как ты понимаешь, я не могла не тиснуть ее в статью.
– Ага. Картина проясняется – вот почему твой «Зашитый» шеф взбеленился?
– Ну, еще бы – рука руку моет же! А суть вот в чем – на последнем Съезде Архиличей зам по социальным вопросам толкнул с трибуны такую телегу, что, мол, давно пора Городу избавиться от всех этих беспризорных мертвяков, которые разгуливают где хотят, жрут, что под ноги попадется, и вообще портят собой пейзаж. Мол, это все – как насмешка над высокими принципами Некрократии, да и с точки зрения банальной экономики совсем не Вин, совсем не Тор, совсем не айс.
– Что за новая фразочка?
– Это меня наши ребята из представительства в Торнхайме научили, там местные националисты новый лозунг задвинули, слушай… Вин! Тор! Айс!
– Это дико интересно, но мы отвлеклись!
– Так вот. Ох, да убери же ты свои загребущие лапы, наконец! Кстати, клевые перчатки! Ладно, можешь оставить. Нет-нет, повыше, вот так. Шалунишка, хе-хе! Так вот, идея насчет некрократической провокации не прокатила. Но там и без этого есть, что обмозговать. На одном из тел, что были в первой тройке найденных, была вырезана ножом буква «В» – поэтому хренатора и прозвали «Веди». В последующих случаях снова были буквы. Повторяющийся почерк – как заявили жопоголовые мудрецы из Департамента Полиции. Тайное послание.
– Поэтому его и прозвали Ребусом! Да-да, я читал твои заметки.
– Мне лестно, миляга. Итак, следующие буквы. Внимание, ты слушаешь? «Я» и «Р».
– Яр?
– Получается «В ЯР». Банальное начало для открытого письма, неправда ли?
– А дальше?
– В том-то все и дело. Дальше был круг.
– Круг?
– Ну да, скорее овал, эдакая кривоватая загогулина. По правде сказать, почерк у этого парня не ахти. Было много споров, что это вообще – все-таки буквы или магические знаки, птичья азбука. Он просто гребаный мясник, этот Веди, никакого стиля. Вот помню, когда в позапрошлом ловили Каллиграфа – вот у того был целый арсенал, были такие специальные крючки, стальные перышки, специально для работы по коже.
– Ох, избавь меня от этих подробностей, нам же еще предстоит жаркое. И, опережая события, – мои поварята превзошли сами себя.
– Пьяница, твой язык снова подводит тебя – нам предстоит не жаркОе, но жАркое!
– Я весь внимание, моя богиня!
– Следующее послание. Буква «С».
– С? После круга?
– Ну да, определенно ладийская «Эс», адриумская «Цэ». Но мой Неразговорчивый начальничек, перданиол зашитый, снял меня с дела. Тупари из полиции ломают голову, а я могу объяснить, в чем тут штука, уже сейчас! Это не ребус и не магические знаки.
– Тогда что это?
– Веди пишет какую-то фразу, понимаешь? По одной букве и каждый раз три трупа… Разрази меня гром, если я знаю, что у него на уме. Но в предыдущий раз был никакой не круг, а буква «О». Он пишет В, Я, P, О, С… Вярос!
– Бессмыслица какая-то. И что говорит по этому поводу полиция?
– Фенхель, поцелуй меня.
– Что?
– Да поцелуй же меня, идиот!
В камине весело горит огонь. Завороженный и пьяный, я смотрю, как, играя огненными бликами, в рюмке переливается янтарь.
– Не спи, замерзнешь, – Сильвия тыкается носом мне в щеку.
Растрепанная русая челка, чуть вздернутый нос, зеленые глаза чертовки и мальчишеская улыбка. Похожа на девочку-подростка.
Это очень привлекает состоятельных женатых мужчин. Ее квартира забита сверкающими безделушками и нарядами. «Моя коллекция», говорит она. «Я изучаю жизнь…», говорит она.
Я готов часами слушать ее истории про города, в которых я не был – Сен-Фюнеси, Монто-Карпах, Шнеебург, Мурьентес, Тольбано. Даже от простого перечисления названий веет другой, праздничной и яркой жизнью.
Мы пьем кальвадос из высоких рюмок, и хотя бы тут я – опережаю. В силу рода занятий Сильвия привыкла пить, как сапожник, и не пьянеть.
– Почему мы вместе? – спрашиваю я с пьяной радостью.
– С тобой весело, – отвечает она, смеясь.
– Брось их всех! – говорю я, заплетаясь языком, в порыве сладкого безумия. – К черту их! Переезжай ко мне.
– В твой кабак? – улыбается Сильвия. – И буду танцевать у шеста, а вокруг карлики будут жонглировать ножами?
– Но ведь это не главное! – я смеюсь. – Я брошу все это к чертовой матери! Уедем в деревню. Медвежий угол! Свежий сыр. Молоко. Какая-то еще пежня!
Она кивает, легко соглашаясь:
– Конечно, милый, конечно.
Сильвия умеет лгать. Это у нее профессиональное.
