Еще одна деталь, выдающая его плебейское происхождение – привычка отставлять мизинец, опрокидывая рюмку. А после, с шумом выдохнув, смачно утирать толстые губы накрахмаленным манжетом.
– Ну как, босс, – спрашивает Разила. – Разобрались вы со своими бабами, ы-ы?
В интонации его нет и намека на пошлую шутку. Сказав то, после чего другой бы подмигнул и ухмыльнулся, Разила смотрит на меня своими ясными серыми глазами. Он спрашивает с искренним интересом и заботой. Всегда говорит то, что думает.
– Это не так просто, Разила.
– Там, откуда я родом, – басит он. – Все решается очень просто, босс. Женщина сама выбирает – кто ей по нраву. И ежели сумеет одолеть молодца в схватке – знамо им суждено быть вместе вовек.
– Эх, Разила…
– ыыы, босс?
– Хороший ты парень. Смотри не…
Разила смеется, показывая острые белые зубы. Он обожает демонстрировать мне свою осведомленность по части всяких характерных фразочек, которыми я поучаю свой персонал и приятелей:
– Знаю-знаю, босс, – ревет он. – Всех-то одолеть невмочно! Смотри, Разила, не расшиби свою тупую волосатую башку, ыыыы!
Я хлопаю его плечу, улыбаюсь, поправляя меховой воротник пальто, выхожу за вращающиеся стеклянные двери.
(С)ильвия
Сегодня на верхнем этаже «Сада расходящихся Т» мы чествуем нашего гения Леву Карпоффа. Наконец защитился на доктора мортомеханики.
Событие выдающееся.
Надо сказать, что для героя дня доктора Карпоффа, гордости Имперского Изыскательного Департамента, эта докторская далеко не первая.
В 17 защитился по некромномике, в 18 – докторская по научному спиритуализму, в 22 отхватил Именной Грант и Благодарственный Титул от Императора.
В Департаменте у него давно уже свой кабинет – крохотная комнатушка с видом на проспект Сирена- Ордулака. Наряду с чертежными досками и шкафами, забитыми стопками пыльных папок (непременный гриф «Мантикора» – строго секретно) в ней есть чудесный механизм – множительный аппарат. Благодаря этому «множителю» Яр-Инфернополис и познакомился с пьесами мистера Смеха.
Несмотря на свой юный возраст, Карпофф уже совершенно похож на сумасшедшего профессора из дешевых романов. Рыжие волосы всклокочены на манер Разилы и его диких соплеменников, на конопатом носу – круглые очки. Одет в традиционный для научной интеллигенции твидовый пиджак, под ним – вязаный жилет с танцующими оленями. На облике нашего Гения, в особенности на этом легендарном «оленьем» жилете, Витольд с удовольствием оттачивает свое остроумие.
Карпофф, впрочем, за словом в карман не лезет. При всей его страсти к точным наукам, перечитал такое количество художественной литературы (включая запрещенную цензурой) и столь частый гость в синематографических салонах, что свободно поддерживает разговор на любую тему, засыпая собеседника специфическими терминами в диапазоне от сленга тарчахских контрабандистов до тонкостей рубберского художественного бисеро-шрамирования.
– Я пью за своего героя! – горланит Витольд потрясая кубком пунша. – Чтобы в дополнение к очередной докторской степени он нашел себе девушку, наконец! Такую же умную, как ты, Лео! И чтобы она так много времени проводила в библиотеках, что с ее близорукостью невозможно было заметить этих твоих гребаных оленей!
– Спасибо, мессир Хохотунчик! Ты мой кумир! – орет в ответ Карпофф. – Господа. За некрократические ценности – ДО ДНА!
Рядом со мной у стойки скрежещет жвалами (он так смеется) Грегор, мой адвокат. Он из флюгов, проще говоря – жук. На хитиновом брюшке еле сходятся пуговицы взятого напрокат фрака. Я давно собираюсь его уволить, но держу при себе из ностальгических соображений. Сто тысяч лет назад он защищал меня на процессе, который устроил против меня мой дядюшка, самый толковый из рода баронов фон Мизгирефф. Мы с Ибисом тогда уже ошивались на одном из ливаданских учебных авиадромов, грезили предстоящим первым полетом. Когда дядюшка узнал, что я записался в ВВС, решил юридически доказать, что я спятил и лишить меня титула и наследства. У него получилось.
Его гребаные жабы-законники против моего гребаного адвоката-жука, с которым мы познакомились в баре перед моим отъездом на Ливадан. Эти расисты паршивые раздолбали линию защиты Грегора как в свое время рубберский десант воинов-ягуаров разнес фарлецийских королевских мушкетер – к чертовой матери в муку!
Но жук старался, надо отдать ему должное, он бился с уродами до последнего. Мы стали друзьями.
Я смотрю на присутствующих – тут коллеги Карпоффа из Департамента, мои артисты, куча общих знакомых, богемная публика, пестрый карнавал, ярмарка тщеславия, многообразие ярких, вычурных, шокирующих нарядов. Мужчины, исключая богему или лиц при мундирах, выглядят рядом с женщинами довольно тускло в своих серых и черных костюмах.
А вот и Сильвия. Сегодня на ней нечто вроде длинного клетчатого сарафана, под ним оранжевая блузка с закатанными рукавами. На ногах рыжие сапожки. Вокруг тонкой загорелой шеи обмотан светлый шарф. Ее русые волосы собраны на затылке на манер растрепанного птичьего хвоста. Дерзкая косая челка спадает на лоб.
С ней какой-то тип с безразличным сухим лицом. Он похож на кельнера или дворецкого, но на нем шикарный костюм банкира. Видимо, очередной из длинной плеяды ее ухажеров-информаторов.
Совершая сложные маневры среди захмелевших гостей, и улучив момент, когда «дворецкий» отчаливает к стойке, оказываюсь рядом с Сильвией. Она – «Золотое перо» Яр-Инфернополиса, ценнейший кадр старейшей нашей газеты «Ярские Ведомости».
– Привет, подружка!
– Привет, Фенхель! – Сильвия салютует мне бокалом «Карпахского егеря» (сливки-ром-анисовая- ягелевка).
– Ну, как ты? Как поживает мистер Неразговорчивый?
Сильвия хохочет, толкает меня в плечо.
– Завернул очередную мою статью. Зацени название – «Нерезиновая столица». Про подпольные притоны рубберов, хедбольных букмекеров и гамербировых барыг.
– Актуально!
– Еще бы, хрюнтель ты эдакий!
Главный редактор у Сильвии – важная шишка, «зашитый» некрократ, консерватор, вхожий в высочайшие кабинеты. Сильвия с веселым бешенством воюет с ним за каждую свою заметку.
– Слушай, а что там с этим маньячилой гребанутым?
– Ты про Веди-Ребуса? Охрененный материал, старичок. Но тебе-то что до него?
– Ну, мало ли, какие бывают причины. Собираю материал для книги, например.
– Ха-ха-ха! Что, решил попробовать себя в детективах?
– А почему нет, вон как твоя подруга, эта рыжая красотка!
– Жоан Солодовски?
– Да-да. С которой ты приходила в прошлый раз. Помнишь, когда Грегор, мой адвокат гребаный, накирялся и пытался показывать нам свои народные флюговские танцы?
