– Нет, – коротко ответил Влад.
– Вы наблюдали за Ариной Виоловой? – спросил мужчина в мятой клетчатой рубашке.
– Ну, конечно, – удивился Фарафонов. – В телефоне Виолы Ленинидовны есть передатчик, мы всегда знали, где она находится. Еще ее сережки в виде пластмассовых собачек на всякий случай тоже переделали в маячки. Мы опасались, что телефон у Виолы могут отнять, а на копеечную бижутерию никто не обратит внимания. Еще у автора замечательных детективов были часы. На вид дешевые электронные, но с дорогостоящей начинкой. Едва госпожа Тараканова договорилась о передаче улики Никитину, она нажала на маленький винтик, и «будильник» послал сигнал, который был пойман спецгруппой, немедленно занявшей позицию на складе. Часы тоже служили маяком. Мы опасались за жизнь Виолы, поэтому тщательно подстраховались. Да, мы здорово рисковали, но нашей основной задачей было поймать Никитина в момент передачи улики. Только таким образом мы могли привязать его к делу.
– Почему? – задала совершенно идиотский вопрос тетка из первого ряда.
Журналисты захохотали.
– Потому что ни в чем не повинный человек не поедет за вещественным доказательством, оставленным им на месте преступления, – терпеливо растолковал Влад. – Никитин вроде как признался: я, ребята, убийца.
– Вы скажете, какую улику обнаружил Литягин? – закричали из толпы.
– Я ее покажу, – заулыбался Фарафонов, – смотрите.
Влад взял со стола газету, скомкал ее и подбросил в воздух, раз, другой, третий.
Корреспонденты следили глазами за импровизированным мячом.
– Эй, ребята, вы чего? – засмеялся Фарафонов. – Как у вас с ловлей мышей?
Мне надоела напряженная тишина, я откашлялась и первый раз за всю пресс-конференцию раскрыла рот.
– Не было улики! Никакой.
– Ага, – весело подтвердил Влад и швырнул ком в публику. – Вот так! Взяли парня на туфту. В пакете лежала рваная тряпка, но то, что Никитин кинулся искать вещдок, сделало его вину доказанной!
Журналисты вновь в массовом порядке лишились дара речи.
Первой пришла в себя тучная баба с диктофоном, смахивающим на мыльницу.
– То есть как не было? Вы обманули преступника?
– Точно! – кивнул Влад Андреевич.
– И прессу? – возмутилась баба. – Нам с самого начала не сказали правду! Ввели в заблуждение общественность!
Фарафонов оперся ладонями о стол.
– Отличное выступление. А насчет «введения в заблуждение общественности» могу лишь сказать: очень скоро настанет пятое сентября, но Никитин уже никого не убьет.
– Но получается, что Литягин с вами заодно, – занервничал юноша в мятой бейсболке. – Он первый сообщил про улику.
– Верно понято, – обрадовался Влад, – Николай Семенович очень нам помог. Если бы не он и не Виола Тараканова…
– Какова будет судьба писательницы? – закричал бородач из третьего ряда. – Куда она направится после пресс-конференции?
Фарафонов повернул голову.
– Виола Ленинидовна, вопрос тебе.
Но я не успела ответить, потому что справа запищала девушка в неприлично коротком платье:
– Почему вы выбрали для участия в операции Арину Виолову? С Литягиным и Барабанщиковой понятно. Но с какой радости ее?
Влад усмехнулся.
– Ну мы в нашем узком профессиональном кругу наслышаны о Виоле. Она храбрый, умный, осторожный, честный человек. Нам требовалась известная личность, был необходим шум в газетах. Даже учитывая помощь «Желтухи», убей Николая Семеновича какая-нибудь Катя Иванова, большой волны могло не получиться. Одной из основных целей операции было выведение Никитина из равновесия. Он должен был панически бояться, что Арину Виолову найдут раньше, чем он сам подберется к улике. «Желтуха» бросила, образно говоря, кость, и СМИ налетели на нее, словно свора. Не мне вам объяснять, какая лакомая тема: известная писательница детективов убивает своего любовника, чтобы завладеть его рабочими бумагами, поскольку собралась написать роман, используя эти документы. Натуральное кино, сладкий пирожок. Мы добились, чего хотели. Почти месяц случай с Литягиным не сходил с первых полос. Повторяю, если бы убийцей стала Катя Иванова, вы, господа, настрочили бы один раз по маленькой заметке. Да, Николай Семенович – известная личность, но он не певец, не телеведущий, не хоккеист. Два дня шума, и конец. И зачем потом «Желтухе» писать о смерти Кати? Кому на фиг нужна Иванова? А мы вам подали жирный кусок с перцем. Литератор. Детективщица. Убийца. И, как оказалось, отличная актриса. Вилка, так куда ты пойдешь после пресс-конференции?
Я улыбнулась.
– В кафе, съем пару пирожных.
– Тараканову отпускают? – заверещала тетка с диктофоном-мыльницей. – За участие в операции ей простили убийство адвоката? Интересно, как бы сам Николай Семенович отнесся к подобному повороту событий, а?
Влад посмотрел на меня и тихо спросил:
– Как у них с мозгами?
Я тоже шепотом ответила:
– Говорила тебе, журналисты – тяжелая аудитория. С ними надо попроще.
Фарафонов кивнул и встал.
– Ладно. Давайте спросим у него. Ну, где наш Дон Кихот Московский?
Небольшая дверь в углу зала приоткрылась. Показался стройный мужчина в летнем костюме. Быстрым шагом приблизился к столу и хорошо поставленным голосом произнес:
– Добрый день, господа. Готов ответить на ваши вопросы.
В повисшей тишине раздался громкий стук: юноша в первом ряду уронил на пол айпад.
– Он жив! – заорала девушка в мини-платье. – Тараканова никого не убивала! Это был блеф!
– Ну наконец-то! – обрадовался Влад и по-детски добавил: – Дошло, как до жирафа.
– Они не любовники, – надрывалась девица. – Все подстава, фотографии и… и… но были же снимки трупа.
Николай Семенович сел около меня и придвинул к себе микрофон.
– Скажу честно, весьма неприятно лежать на асфальте в луже искусственной крови.
– «Скорая помощь», которая увозила труп, сотрудники морга, – зачастила тетка с диктофоном, – сколько же людей участвовало в операции?
– Не так много, – спокойно ответил Влад, – все наши сотрудники, никого со стороны. Давайте не будем вдаваться в технические детали, хорошо? Они неинтересны. А вам следует теперь написать правду о госпоже Таракановой, о том, какая она храбрая, самоотверженная женщина. Кстати, тут есть представители еженедельника «Слухи»?
– Да, – тихо ответила девушка в сильно потертых джинсах. – Я, Олеся Рыбина!
Влад усмехнулся:
– Рад знакомству. Мне понравились ваши статьи, они почти слово в слово повторяли материалы «Желтухи». Зато заголовки были супер. «Дьявол убил адвоката», «Виола Тараканова – дьявол московских улиц», «Дьявол по имени Виола», «Тараканова на дьявольской охоте». Что вас заклинило на слове «дьявол»? Хоть бы один раз написали «сатана». В газете «Слухи» редактор есть?
