Потребность в общении побуждала Бабку Смирнову вызывать в режиме нон-стоп участковых врачей и скорую помощь. Навещали ее, надо сказать, весьма охотно, потому что добрая старушка со скуки и ради заработка занималась самогоноварением. Часть продукта сбывалась в простом виде, а часть шла на изготовление довольно неплохих настоек, которыми она всегда угощала-одаривала медицинских работников. Наварит-наготовит, квартиру проветрит — и вызывает по вечному своему поводу «плохо с сердцем».
Своей продукцией Бабка Смирнова торговала из кухонного окна, благо жила она на первом этаже, а вот врачей приходилось впускать в дом, в этот сияющий храм Чистоты, где днем с огнем Шерлок Холмс не смог бы найти ни одной пылинки. На подстанции выражение: «чисто, как у Бабки Смирновой» стало нарицательным.
Для того, чтобы сохранить великолепную чистоту своих полов, Бабка Смирнова изготовила восемь пар войлочных галош, которые нужно было надевать сверху на обувь. Пары были разбиты по размерам, от мелкого женского до большого мужского. Конструкция галош была очень удобной. Сунул ногу и пошел, тряхнул ногой — слетело. Для предотвращения скольжения на подошвы были наклеены полоски резины. Внутрь вкладывались многослойные газетные стельки, заменявшиеся после каждого использования. Музейные тапочки не шли ни в какое сравнение с этим шедевром обувного искусства.
— Вот вам тапочки, а вот моя наливочка, — говорила Бабка Смирнова, впуская гостей. Предложение, от которого невозможно отказаться.
Вспоминаю ее практически еженедельно, когда встречаю на сетевых просторах очередное сообщение о том, что сотрудник «скорой» на вызове отказался надевать бахилы… Надо творчески подходить к делу сохранения чистоты, граждане дорогие! С огоньком и выдумкой!
А бахилы, если кто не в курсе, сотрудники на вызовах надевать не обязаны. По этому поводу даже особое письмо Минздрава есть.
[2]
Переходящий приз
Однажды ночью доктор Миронов привез с вызова девушку, полумесяцем бровь. Точнее, не из квартиры, в которую был сделан вызов, он ее забрал, а отбил по дороге у хулиганов. Хулиганы пытались познакомиться с красавицей в темном углу, но тут Провидение прислало Бэтмана-спасителя, который в годы юности очень серьезно занимался боксом (к одному из хулиганов, который из-за полученных травм не смог уползти домой, после выезжала другая бригада).
Девушку звали Кристиной и ей негде было жить. Стандартная история — приехала из Николаева к школьной подруге, после ссоры оказалась на улице, хочет закрепиться в Москве и учиться на дизайнера.
Миронов пристроил Кристину в диспетчерскую, чтоб была под присмотром, попросил напоить ее чаем, а сам уехал на следующий вызов.
Надо сказать, что внешне Кристина была очень даже ничего, а вдобавок еще и отличалась повышенной общительностью, поэтому в то время, пока Миронов лечил народ, с ней успел подружиться доктор Васильченко, заночевавший на подстанции после полусуточной смены — последний вызов, по закону подлости, растянулся на три часа (некупируемый отек легких), а среди ночи ехать домой было неохота.
Васильченко подружился с Кристиной так крепко, что утром она покинула подстанцию вместе с ним, к огромному неудовольствию Миронова. Миронов даже попытался высказать это недовольство, но Васильченко легко отбил упрек.
— Тиночка (уже Тиночка, оцените!) не крепостная, — сказал он. — Хочет идти со мной и идет.
Выражение невероятно понравилось подстанционным девам. Меняя любовников, они говорили тем, кто получил отставку:
— Я те не крепостная, по-о-онял?
Кристине нужны были российское гражданство и московская прописка, а без брака с москвичом эти блага гражданка Украины хрен получит, а если и получит, то ой как нескоро, так что через месяц сыграли свадебку, а еще через два Кристина ушла от Васильченко, зануды и тирана, к «милому и доброму» Миронову. Правда, без развода и выписки из васильченковской квартиры. Васильченко попытался высказать Миронову свои претензии, но получил по морде тем же валенком.
— Она же не крепостная, — сказал Миронов. — Поняла, кто ты есть и вернулась ко мне (вернулась, оцените!).
Кристина постоянно ошивалась на подстанции, поэтому никто особо не удивился, когда через непродолжительное время она ушла от Миронова, зануды и тирана, к «милому и доброму» водителю Клюеву, обладателю самого большого достоинства на подстанции. Те, кто бывал с Клюевым в сауне, говорили о его достоинстве одними и теми же словами: «как у коня». Если кто не знает, то эрегированный конский пенис может достигать в длину до 1,2 метра. Это так, к сведению.
Клюев ушел от жены и поселился с Кристиной на даче в Лыткарино. Миронов попытался было высказать Клюеву недовольство… А вот и не угадали! Клюев не стал напоминать об отмене крепостного права, а просто набил Миронову, несмотря на все его боксерские навыки, морду и предупредил, что в следующий раз сломает руку или ногу. Такой вот он был брутальный парнишша, Вова Клюев.
Забеременев от Клюева (так, во всяком случае считалось официально) Кристина ушла от него, зануды и тирана, к «милому и доброму» Васильченко, с которым во время своих хождений по рукам продолжала пребывать в браке. Разводиться ей было нельзя, поскольку заявление о получении российского гражданства еще ходило по инстанциям. Васильченко и не настаивал на разводе, он надеялся, ждал — и дождался. Беременностью не попрекал, принял ее как должное.
Родив мальчика, в котором явно проглядывали кавказские черты (непонятно только чьи), Кристина ушла от Васильченко, зануды и тирана, к… заведующему подстанцией Бахареву, который ради нее собрался разводиться со своей женой, работавшей в Департаменте здравоохранения. Развод сулил Бахареву великие карьерные неприятности, но он, ослепленный любовью, смело пошел на это.
— Чем она вас так манит? — спросила однажды у Клюева диспетчер Сиротина. — Что вы на нее так кидаетесь? Ну, допустим, она симпатичная. Но разве больше симпатичных баб нет? Это же не женщина, а переходящий приз какой-то… Вот будь я мужиком, я бы с такой прошмундой ни за какие коврижки бы не связалась.
— Ты, Люся, не мужик и потому ничего не понимаешь, — вздохнул Клюев. — И если даже я тебе начну объяснять, ты все равно не поймешь. Это только мужик понять может. Скажу тебе одно вот если бы она сейчас вернулась с ребенком ко мне, я бы ее простил. Даже с учетом того, что ребенок не мой. Да хоть бы два! Лишь бы вернулась…
Но Кристина больше ни к кому из бывших своих кадров не возвращалась. Получив вожделенное гражданство, она официально развелась с Васильченко и вышла замуж за Бахарева. А Бахарев после снятия его с заведования (явно бывшая жена удружила) ушел в частную скорую и на этом связь Кристины с подстанцией оборвалась.
Клюева, Васильченко и Миронова на подстанции прозвали «молочными братьями», хотя при чем тут молоко, непонятно. Логичнее было бы называть их «постельными братьями» или… Ну, вы понимаете.
