Но на его долю выпало и много других приключений. Тесей был в числе аргонавтов, искавших золотое руно
[199]. Он участвовал в великой охоте, на которую царь Калидона созвал храбрейших воинов Греции, чтобы те помогли ему справиться с ужасным вепрем, опустошавшим его земли. Во время охоты Тесей спас жизнь своему сумасбродному другу Пирифою (как спасал его неоднократно). Тот обладал не меньшей жаждой приключений, чем Тесей, но успех ему сопутствовал гораздо реже, поэтому он постоянно попадал в беду. Тесей же, как преданный друг, всегда его выручал. Начало их дружбе положил один особенно опрометчивый поступок Пирифоя. Тот решил проверить, действительно ли Тесей такой уж великий герой, как говорят, поэтому явился в Аттику и угнал часть Тесеевых стад. Услышав погоню, он не ударился в бегство, а, наоборот, развернулся и зашагал Тесею навстречу, чтобы немедленно помериться с ним силой. Но, оказавшись с афинянином лицом к лицу, Пирифой, как всегда пылкий и порывистый, забыл и думать о поединке, восхищенно глядя на соперника. Он протянул Тесею руку и воскликнул: «Я приму любое наказание, судить тебе». Тесей, тронутый этой искренностью, ответил: «Я желаю только одного: будь мне другом и товарищем по оружию». Уговор они скрепили клятвой.
Когда царь лапифов Пирифой решил жениться, Тесей, конечно, тоже оказался среди гостей и, надо сказать, как нельзя кстати. Свадебный пир вышел, наверное, самым неудачным из всех когда-либо имевших место. На торжество явились кентавры, приходившиеся родней невесте. У этих странных полулюдей-полуконей голова и верх тела до пояса были человеческими, а нижняя часть туловища — лошадиная. Захмелев, они начали домогаться женщин, и Тесей сразил кентавра, ухватившего новобрачную. Завязалась кровопролитная битва, в результате которой лапифы разгромили и в конце концов выдворили со своей земли все племя кентавров. Тесей сражался за лапифов до победного.
И только в последнем совместном приключении Тесей не сумел спасти своего друга. После кончины первой жены Пирифой вознамерился, полностью в его духе, добыть в супруги не кого-нибудь, а саму Персефону, которую Аид берег пуще зеницы ока. Тесей, разумеется, согласился помочь, но, видимо загоревшись идеей восхитительно опасного предприятия, заявил, что сперва он сам похитит Елену, будущую героиню Троянской войны (см. часть IV, главы I и II), которая тогда была еще ребенком, а женится на ней, когда она повзрослеет. Эта лихая затея, хотя и менее рискованная, чем похищение Персефоны, вполне соответствовала самым высоким амбициям. У Елены было два брата — Кастор и Полидевк, соперники более чем достойные для любого смертного героя. Девочку похитить удалось (как — нигде не сказано), но братья напали на город, в котором ее поселил Тесей, и вернули сестру домой. К счастью для Тесея, его они не обнаружили. Он был в то время на пути в подземный мир вместе с Пирифоем.
Подробности их путешествия и прибытия туда нигде не освещены. Известно лишь, что владыка преисподней прекрасно знал об их намерении и позабавился, расстроив дерзкий замысел необычным способом. Убить героев он, конечно, не мог, поскольку они и так находились в царстве мертвых, но гостеприимно позволил им сидеть в его присутствии. Герои послушно опустились на указанную Аидом каменную скамью и застыли. Встать они уже не могли. Это была так называемая скамья забвения — любой, кто садился на нее, забывал обо всем, терял все мысли и способность даже шевельнуться. Пирифой был обречен восседать там вечно. Тесея же освободил двоюродный брат: проникнув в подземное царство, Геракл оторвал его от скамьи забвения и вывел наверх. Пирифоя он пытался вызволить тоже, но не сумел. Повелитель преисподней знал, кто из двоих претендовал на Персефону, и держал Пирифоя мертвой хваткой.
На склоне лет Тесей женился на сестре Ариадны, Федре, не подозревая, что тем самым навлекает несчастье на нее, на себя и на своего сына Ипполита, матерью которого была царица амазонок. Ребенка он еще младенцем отослал на юг, в свой родной город, где прошло детство и ранняя юность его самого. Там Ипполит вырос, став прекрасным атлетом и охотником, презиравшим тех, кто жил в роскоши и неге, а еще больше — мягкотелых глупцов, поддавшихся чарам любви. Он пренебрежительно относился к Афродите и поклонялся одной лишь целомудренной охотнице Артемиде. Так обстояли дела, когда Тесей вернулся в материнский дом вместе с Федрой. Отец и сын сразу же крепко подружились и с радостью проводили время вместе. Мачеху же Ипполит не удостаивал своим вниманием, поскольку в принципе не замечал женщин. Она же, напротив, воспылала к нему безумной, исступленной любовью и, как ни стыдилась своей непростительной страсти, ничего не могла с собой поделать. Это были происки оскорбленной Афродиты, которая, злясь на сына Тесея, возжелала наказать его со всей жестокостью.
Измученная Федра, отчаявшись и не видя иного выхода, решила умереть, никому не открывая истинную причину. Тесей в то время был в отлучке, но старая кормилица, преданная царице всем сердцем и неспособная заподозрить ее в дурных помыслах, очень тревожилась за госпожу и слово за слово выведала у нее все, узнав и о тайной страсти, и о невыносимых терзаниях, и о намерении свести счеты с жизнью. Побуждаемая одним лишь стремлением спасти Федру, обеспокоенная кормилица отправилась прямо к Ипполиту.
— Она гибнет от любви к тебе. Подари ей жизнь. Ответь на любовь любовью, — заклинала его нянька.
Ипполит с негодованием отпрянул. Его возмутили бы даже самые невинные женские чувства, а уж эта преступная страсть внушала ему абсолютное отвращение и ужас. Он ринулся во двор, кормилица с мольбами поспешила за ним. Не замечая сидящую там же Федру, Ипполит обрушился с гневной речью на старуху:
— Что жены зло, мне доказать нетрудно. <…> Не такова ль и эта тварь? Отца священное она дерзнула ложе мне, сыну, предлагать. <…> Если я в себе заразу чувствую от звука, от шума слов, то каково же сердцу от грязи их? Но я благочестив, и это вас теперь спасает, жены… Простор… предоставляю вам, пока Тесея нет… Но вместе с ним и я сюда вернусь — мне любопытно… увидеть, как царя вы будете встречать
[200].
Ипполит кинулся прочь, кормилица, обернувшись, оказалась лицом к лицу с Федрой, которая поднялась со своего места. Выражение ее лица напугало старуху.
— Но и теперь не все еще погибло, — пролепетала кормилица, обещая помочь госпоже.
— Нет, более ни слова! — оборвала ее Федра. — <…> Уходи к своим делам. Нам помощи не надо.
Она удалилась в дом. Кормилица в слезах украдкой последовала за ней.
