О, никогда, никогда
Пусть не увидят Мойры на ложе меня
Зевсовой страсти
Или женой другого сына небес. <…>
Нисколько мне не страшно с равным в брак вступить,
Но не взглянул бы на меня
С неумолимой страстью бог высокий!
Безнадежна тут надежда, безвыходен выход.
Я не знаю, как жить тогда…
[160]
Дафна полностью согласилась бы с ними. Впрочем, и связь со смертным претила ей не меньше. Ее отец, речной бог Пеней, был не на шутку обеспокоен, поскольку Дафна отвергала всех красивых, достойных юношей, добивавшихся ее руки. «Ты внуков мне, дочь, задолжала!»
[161] — корил ее расстроенный Пеней. Но она только ласково обнимала дорогого отца и упрашивала позволить ей навсегда остаться девственницей, подобно Диане. Пеней уступал, и Дафна, окрыленная, уносилась в глухую чащу, упиваясь свободой.
Но однажды ее увидел Аполлон, и покою прелестной девы наступил конец. Дафна охотилась в лесу. Ее короткая туника едва доходила до колен, руки были обнажены, волосы растрепаны. И все-таки она была сказочно прекрасна. «Что же будет, если ее нарядить и причесать как подобает?» — восхищенно подумал Аполлон. При этой мысли огонь, полыхавший в его груди и сжигавший сердце, вспыхнул еще сильнее, и сраженный любовью бог пустился в погоню. Дафна устремилась прочь — а бегать она умела. Даже быстроногому стреловержцу пришлось постараться, чтобы ее догнать, — но ему, разумеется, это удалось. На бегу он громогласно увещевал, успокаивал и урезонивал Дафну:
Нимфа, молю, Пенеида, постой, не враг за тобою!
<…>…меня любовь побуждает к погоне.
<…> Все ж, полюбилась кому, спроси; я не житель нагорный,
Я не пастух, я коров и овец не пасу, огрубелый.
Нет, ты не знаешь сама, горделивая, нет, ты не знаешь,
Прочь от кого ты бежишь… Мне Дельфийский
Край, Тенед, и Клар, и дворец Патарейский покорны.
Сам мне Юпитер отец!
Дафна мчалась без оглядки, только еще больше напуганная. Если ее действительно преследует сам Аполлон, спасения нет, и все равно она будет бороться до последнего. Вот он уже почти настиг ее — нимфа ощущала за спиной его жаркое дыхание. И тут впереди в просвете между деревьями мелькнула отцовская река. «Родитель, помоги!» — взмолилась Дафна. Тотчас почувствовала беглянка, что застывает на месте, ноги ее словно врастали в землю, по которой еще мгновение назад она летела быстрее ветра. Тело нимфы покрывалось корой, ввысь тянулись ветки, обрастая листвой. Дафна превращалась в дерево — лавр.
Аполлон наблюдал эту метаморфозу с ужасом и отчаянием. «Если моею супругою стать ты не можешь, деревом станешь моим!» — сокрушался он. Бог-кифаред, покровитель музыкантов и поэтов, поклялся отныне увенчивать победителей посвященных ему состязаний лаврами, чтобы Дафна тоже была причастна ко всем его триумфам. Впредь везде, где являют свое искусство певцы и сказители, Аполлон и его священное дерево, вечнозеленый лавр, будут связаны неразрывно.
Прекрасное дерево с блестящими листьями, казалось, кивнуло своей пышной кроной в знак благосклонного согласия.
Алфeй и Арeтуза
Полная версия этой легенды представлена только у Овидия, однако ничего особо примечательного он в сюжет не добавляет. Свой пересказ мифа я завершаю стихотворными строками александрийского поэта II в. до н. э. Мосха.
* * *
На маленьком острове Ортигия, который принадлежал Сиракузам, крупнейшему городу Сицилии, есть священный родник под названием Аретуза. Но когда-то Аретуза была не родником и даже не водной нимфой, а прелестной молодой охотницей из свиты Артемиды. Как и ее госпожа, она отвергала любые связи с мужчинами, предпочитая охоту и вольную жизнь в лесах.
Однажды утомленная жаркой погоней Аретуза оказалась у прозрачной, как хрусталь, речки под тенистым пологом серебряных ив. Лучшего места для купания и представить было невозможно. Раздевшись, Аретуза погрузилась в блаженную прохладу. Она неторопливо плавала туда и обратно, наслаждаясь безмятежным покоем, — и вдруг на дне что-то заколыхалось. Аретуза в испуге выскочила на берег. «Зачем ты спешишь, прекрасная дева?» — раздалось у нее за спиной. Не оглядываясь, она опрометью кинулась в лес и помчалась прочь, подстегиваемая страхом. Неизвестный преследователь не отставал, уступая ей разве что в прыти, но не в выносливости и упорстве. Он просил беглянку остановиться, объяснял, что он Алфей, бог этой речки, и только любовь заставляет его гнаться за Аретузой. Но она не хотела его знать и испытывала одно-единственное желание — спастись. Так бежали они долго, хотя с самого начала было очевидно: Аретуза устанет раньше. Полностью выбившись из сил, она в отчаянии воззвала к своей богине — и не напрасно. Артемида обратила Аретузу в источник и расколола землю, создав ход, протянувшийся под морским дном от Греции до Сицилии. Устремившись в эту брешь, Аретуза вырвалась на поверхность в Ортигии. С тех пор участок, где бьет ее источник, считается священным местом Артемиды.
Но, как гласит предание, даже там не удалось Аретузе избавиться от Алфея. Превратившись снова в реку, бог пустился следом за ней по тому же подземному ходу и соединил свои воды с ее родником. Говорят, что со дна этого бурлящего источника нередко всплывают цветы из Греции, а если в реку Алфей на юге Греции бросить небольшой деревянный сосуд, он появится в роднике Аретузы на островке Ортигия близ Сицилии.
…Алфей течение к морю направил,
Путь проложил к Аретусе: воды, что питает маслины,
В дар он ей нес, и красивой листвы, и цветов, и священной
Почвы. И в волны глубоко нырнув, он снизу под морем
Быстро пронесся, и воду свою не смешал он с морскою.
Мальчик, что в хитростях мастер и шуток зловредных зачинщик,
Чарами Эрос своими нырять даже реку заставил
[162].
III. Поход аргонавтов за золотым руном
Наиболее полно об этом путешествии рассказывается в эпической поэме «Аргонавтика», написанной в III в. до н. э. и очень популярной в античные времена. Ее сочинитель Аполлоний Родосский обстоятельно излагает всю историю похода, за исключением встречи Ясона с Пелием. Этот эпизод взят мною у Пиндара, который посвятил ему одну из самых знаменитых своих од, написанных в первой половине V в. до н. э. Поэма Аполлония заканчивается возвращением героев в Элладу, но я добавила сюжет о дальнейшей жизни Ясона и Медеи, позаимствовав его из величайшей трагедии Еврипида, жившего в V в. до н. э.
