– О, прекраснейшая из английских женщин, вот я здесь, как и обещал. Позвольте мне, во-первых, поблагодарить вас за восхитительные мгновения сегодня пополудни, совершенно, уверяю вас, неизведанные мною прежде как в телесном, так и в духовном смысле. А во-вторых, позвольте мне со всею искренностью возобновить мою просьбу разделить с вами ваше обиталище. Я прибыл с Цейлона и имею наилучшие рекомендации.
Во хмелю на мистера Раджа напал словесный понос, он распинался без устали, сжимая ладонь Элис Уинтерботтом в том же ритме, в котором кот выпускает и втягивает когти. Элис явно не знала, смеяться ей или сердиться. У Чарли Уиттиера и Джека Браунлоу отвисли челюсти. Но Джеку Браунлоу все это откровенно не нравилось.
– Ты знаешь этого типа? – спросил он у Элис.
– Он приходил сегодня, – ответила Элис, – в клуб. С мистером Как-Его-Там.
– Это что, ваш друг? – спросил Браунлоу у меня.
Тем временем мистер Радж улыбался, окрыленный донельзя, по-прежнему не выпуская теплую белую руку-птичку из силков своих длинных коричневых лап. Я ответил:
– Да, это мой друг.
Коготки детской простуды заскребли мою нежную гортань. Мистер Радж закивал и залучился еще радостнее:
– Мистер Денхэм мой очень, очень хороший друг!
Он выпустил руку Элис и попытался завладеть моей. Испытывая окружающих этим подтверждением декларации нашей дружбы, он гордо посмотрел вокруг и увидел сквозь сигаретный дым мгновенно разверзшуюся пропасть между ним и этими сплотившимися и вибрирующими телами. Мой отец беззвучно кашлянул.
– Оба мистера Денхэма, и старший, и младший, молодой господин и старый.
– Ну, тогда, – произнес Джек Браунлоу, – скажите ему, чтобы оставил даму в покое.
Мне пришелся не по душе тон Джека Браунлоу.
– Он прекрасно говорит по-английски, – ответил я и чихнул, – как вы, наверное, заметили, – добавил я, жмурясь, – сами ему и скажите.
– Эй, вы, – сказал Джек Браунлоу, – оставьте эту даму в покое.
– Я еще не имел удовольствия, – ответил мистер Радж, – представиться. Меня зовут Радж. Я приехал с Цейлона, чтобы проводить исследования у вас в университете. Если вы назовете свое имя, буду рад с вами познакомиться.
– Вас мое имя не касается, а мне чихать на ваше. Оставьте даму в покое.
– Почему? – спросил прирожденный исследователь мистер Радж.
– Потому что я вам сказал.
– Это не очень убедительный довод.
– Знаю я вас. Был я в вашей Индии, помогал вам спасаться от япошек. – Я прикинул в уме возраст Браунлоу, вычел послевоенные годы: Браунлоу врал. – Оставь ее в покое.
– Я цейлонец, а не индус.
Вечер достиг апогея, максимума центробежной силы – посетители усердно общались парами, от силы – тройками: женщины увлеченно обсуждали родовспоможение, мужчины толковали о машинах и футболе, и никто даже головы не повернул и голоса не понизил в ответ на рык Браунлоу или улыбку Раджа. Элис сказала:
– Да ладно тебе, Джек. Закажи-ка нам лучше выпить, время не ждет.
Я чихнул.
– Выпейте со мной, – предложил мистер Радж. – Выпейте со мной все.
– Не стану я пить с черномазым, – сказал Джек Браунлоу, – даже лучшее шампанское не стану.
Мистер Радж миролюбиво сказал:
– Мне думается, термин, который вы употребили, был придуман в качестве оскорбления. Он весьма распространен в Индии и на Цейлоне в лексиконе наиболее вульгарных слоев белого населения.
– Давай проваливай, – сказал Джек Браунлоу, отворачиваясь к стойке, чтобы сделать заказ.
– Выпейте со мной, – улыбнулся мистер Радж, обращаясь к Элис. – Для меня будет истинным наслаждением угостить вас после того удовольствия, которым вы наградили меня сегодня пополудни, любезнейшая леди.
– Ладно, хватит вам, – сказала Элис по-дружески. – Вы только себе навредите. Он ведь еще и немножко боксер.
Мистер Радж с интересом оглядел спину Джека Браунлоу. Элис глазами, губами, головой показывала мне на дверь, понукая увести мистера Раджа подобру-поздорову, но мистер Радж ответил:
– Я тоже. Будучи бакалавром искусств, я должен был овладеть и боевыми искусствами – для самозащиты. Но сегодня мы отчаянно веселимся и не желаем ни брани, ни потасовок.
Джек Браунлоу, повернувшийся, чтобы передать приятелям наполненные бокалы, увидел, как улыбающийся мистер Радж слегка обволакивает Элис, и поверил, что воочию стал свидетелем того, о чем он, недавний имперский господин, читал и слышал краем уха, а именно о дерзости со стороны представителя покоренного племени! Он сказал:
– Говорю тебе в последний раз, оставь ее в покое.
– И снова, при всем уважении, – ответил мистер Радж, – вынужден просить вас привести свои доводы.
– Я уже говорил – потому что я так сказал.
– Ох, бога ради, прекратите, – сказала Элис, – оба.
– Но, – возразил мистер Радж, – тут возникает вопрос о ваших полномочиях. Вы не муж этой леди, который уехал, покинув ее одну, и, думаю, не брат ей. Вы слишком молоды, чтобы быть ей отцом или дядей, и недостаточно молоды, чтобы быть ее племянником или сыном. Посему я спрашиваю, каковы ваши полномочия. Конечно, весьма вероятно, вы стремитесь стать ее любовником. В этом случае я отчасти признаю за вами некие намеки на полномочия, однако что, если я возьму на себя смелость и возымею такие же намерения и в свою очередь попрошу вас оставить эту леди в покое?
Мистер Радж не различал нюансов терминологии – речь его прозвучала более оскорбительно, чем он того хотел.
– Ах, ты ж! – возопил Джек Браунлоу и двинулся на мистера Раджа.
И снова у меня возникло впечатление топорно смонтированной кинопленки. Куда-то исчезли несколько секунд, потому что Джек Браунлоу был уже на полу, а по стойке бара по дуге катился бокал следом за расплескавшимся содержимым, и капля за каплей торжественно вели отсчет, падая на голову лежащего в нокауте. Мистер Радж, похоже, не сделал ничего, кроме разве что крохотного шажка вперед. Невозмутимо улыбаясь, он взглянул на поверженного Браунлоу и сказал насмешливо и громко:
– Бедняга, наверное, это воздух виноват. Атмосфера здесь слишком спертая.
Не думаю, что кто-то, помимо нас пятерых посвященных, понял, что это не просто обморок. Глядя на бесчувственное тело, все, кроме самого мистера Браунлоу и Элис, казались довольными, их вечер – как раз перед ударом колокола – увенчался чужой неудачей, мужчины раздулись от сознания собственного превосходства перед чьей-то мужской несостоятельностью, заставившей женщин огорченно зацокать языками.
Не столь довольный Тед пустил по рукам стакан воды для Джека. Миссис Браунлоу неожиданно накинулась на Элис:
– Я думала, ты присматриваешь за ним. Ну, знаешь ли, тебе нельзя доверять. Своего мужика упустила, теперь за чужого взялась, а мне теперь самой его до дому тащить.
