– Ты когда-нибудь бывала в приграничных районах?
– Нет…
– Н-да-а…
– Что – н-да?..
– Старайся не обращать на себя внимание. Не разговаривай с незнакомыми людьми и, самое главное, даже не вздумай рассказывать о том, кто ты такая и зачем приехала.
– Спасибо за предупреждение. До сегодняшнего дня я не знала, что нельзя разговаривать с незнакомцами.
Франсиско приподнял бровь.
– Ты еще поблагодаришь меня за это.
– Не сомневаюсь. – Обернувшись к стойке, я тоже заказала себе черный кофе.
– Кофе закончился. Нужно варить новый, – ответил Антонио.
– Заварите в кружке.
Португалец нахмурился.
– Не надо мне указывать. И думать за меня тоже не надо, договорились?
– Делайте как хотите, только пошевеливайтесь. Мы должны выехать отсюда еще до одиннадцати. Я буду снаружи.
Наша поездка заняла восемь часов, но в конце концов мы все-таки добрались до небольшого городка, расположенного к колумбийской границе ближе остальных. Дальше за ним никаких населенных пунктов не было, если не считать крошечных индейских поселков. За время нашего путешествия Франсиско произнес всего несколько слов. Сначала он спросил, в каких газетах я работала раньше. Потом сказал, что тоже не учился журналистике специально, и попытался объяснить, почему те, кто закончил университет, никогда не бывают хорошими журналистами. Стоило мне это услышать, как я сразу поняла, что не ошиблась: передо мной сидел самовлюбленный болван.
Моя первая командировка продолжалась две недели. Этого времени вполне хватило, чтобы я успела понять: реальность обладает довольно-таки паршивым свойством не совпадать с твоими взглядами и убеждениями. Это подтвердилось двояким образом: во-первых, правительство продемонстрировало куда большую, чем мы считали, способность нарушать свои же обещания, а во-вторых, я убедилась, что Франсиско отнюдь не законченный эгоист. (Первое я могла бы предвидеть, второе – никогда.) Разумеется, существовали и другие талантливые журналисты, возможно – еще более невозмутимые и хладнокровные. Возможно, нашлись бы и фотографы получше, чем он. Но до той первой командировки я еще никогда не встречала такого человека, как Франсиско. Он был мастером на все руки. Он писал блестящие репортажи и отлично фотографировал. Он постоянно выходил за рамки привычного и описывал события ярко и точно, успевая сделать это раньше, чем кто бы то ни было.
Когда в самом начале поездки мы расставались в крошечном городишке в тридцати километрах от колумбийской границы, где я должна была остаться, чтобы координировать нашу работу, Франсиско неожиданно попросил у меня томик стихов, который я читала по дороге.
– Возьми, – сказала я. – Я пока обойдусь, тем более что поэзию нельзя глотать залпом.
Он поблагодарил и уехал.
После этого мы каждый день часами говорили по телефону. Франсиско диктовал мне свои статьи, я их стенографировала, а потом расшифровывала и набирала на компьютере. Из четырнадцати статей, которые я таким образом записала, тринадцати я дала новые заголовки. Это вызывало новый шквал звонков: Франсиско то сурово отчитывал меня за самоуправство, то договаривался о следующем сеансе связи.
– Я позвоню в пять, – говорил он. – И имей в виду, материал будет достаточно большой. Кстати, когда в следующий раз вздумаешь переназвать мою статью по-своему, хотя бы спроси разрешения. Если заголовок кажется тебе слишком длинным, так и скажи – я что-нибудь придумаю.
– Нет, твои заголовки вполне вписываются в газетный формат.
– Тогда почему ты их меняешь?
– Потому что они сбивают читателей с толку. Слишком туманные. Если бы ты прочел Хиля де Бьедму
[30] – поэта, книгу которого я тебе дала, – ты бы понял, насколько важна точность в заголовках.
Первые три дня Франсиско провел в лагере Вильявинченцо, однако ему так и не удалось понять, как именно команданте-президент намерен организовать спасательную операцию. Мы понимали, что правительство, возможно, и само еще этого не решило, однако у нас обоих появилось стойкое ощущение, что дело нечисто. Первоначальная дата обмена, на которую мы ориентировались, неожиданно была передвинута на пятнадцать дней, потом еще на два. Прошел месяц, но ничего не происходило. Не было никаких новостей. Страна замерла в ожидании. Думаю, по нашу сторону границы мало кто сомневался в том, что крупный предприниматель, наследник одного из самых больших состояний, вернется домой.
В те времена мы были абсолютно убеждены в том, что операция будет обставлена таким образом, чтобы впоследствии вожди революции могли важно надувать щеки, без конца рассказывая о своем удачном посредничестве. И сенсация действительно произошла, но совсем не такая, как мы рассчитывали, и Франсиско пришлось писать статью, содержание которой было полностью противоположно тому, чего ожидали все. Но он сделал это, описав события точно и беспристрастно.
Франсиско был единственным репортером, которому удалось сфотографировать тело похищенного предпринимателя, которое партизаны бросили в двух километрах от организованного для них властями безопасного «коридора». Труп был завернут в джутовый мешок, покрытый пятнами засохшей крови. Предприниматель был мертв уже много дней. Его близких вынудили вести переговоры, которые были бесполезны с самого начала. Они заплатили за освобождение родственника четыре миллиона американских долларов, которые осели в казне колумбийской Армии национального освобождения, а взамен получили несвежий труп.
На следующий день после возвращения в Каракас я зашла в фотоотдел редакции. В руках у меня был сборник дневников Хиля де Бьедмы.
– Это тебе в качестве компенсации за то, что я меняла твои заголовки, – сказала я.
– Не нужно никакой компенсации. Твои заголовки были лучше моих. Гораздо лучше. – Франсиско покачал головой. – Раньше я не мог тебе этого сказать, а теперь могу.
Две недели спустя Франсиско неожиданно возник возле моего рабочего стола.
– На следующей неделе я снова поеду на Меру. Поедешь со мной?
– Опять на месяц?
– Нет, всего на пять дней. В этот раз нам не придется брать с собой много аппаратуры и каждый день отсылать в редакцию новую статью, но… Если бы ты поехала, я чувствовал бы себя спокойнее.
– Ты уверен?
– Я уверен в этом точно так же, как и в том, что если ты поедешь со мной, у всех моих статей будут прекрасные заголовки, которые никого не введут в заблуждение. Кстати, с начальством я уже говорил. Они дают «добро», хотя я и забираю с собой их лучшего корректора.
– Так и есть.
– Только не думай, будто ты мне чем-то обязана. Если не хочешь ехать – не надо. Попробую найти кого-нибудь другого.
