Ринальди продолжает пялиться на меня не мигая, так что я решаю ему рассказать про Пташку и моего старика. Мне приходит в голову, что эта история может пояснить, что я имею в виду. Вообще-то кто знает: может, если мне вздумается прочесть по памяти таблицу умножения, Ринальди проглотит и это.
Тот отрезает еще по куску пирога и наливает еще по кружке чая. Вы можете в это поверить? Чай! Просто с ума сойти. Еще полгода назад никто не сумел бы меня убедить, что этот парень не педик.
Если ехать с Лонг-лейн по направлению к Шестнадцатой улице, то где-то на полпути находилась площадка, где стояли бэушные автомобили. Каждую пятницу, когда подходило время сдавать книги в библиотеку, мы с Пташкой отправлялись туда ближе к вечеру и по дороге обязательно останавливались поглазеть на машины. Мы с Пташкой просто сходили с ума по моторам. Сами по себе авто нас не слишком-то волновали – Птаха, представьте себе, даже клялся, что не сидел за рулем ни разу, – нас жутко интересовало, как у них работает двигатель. Нам уже довелось покопаться кое в каких двигателях – например, в моторчиках для авиамоделей, в моторе от раскуроченного мотороллера и, наконец, мы как-то раз чинили мистеру Хардингу его газонокосилку.
Мой старик покупал каждый год новый автомобиль и всегда ставил его перед домом – смотрите, мол, каков я. Мне приходилось его мыть и вообще наводить на него марафет по крайней мере раз в неделю. Обычно Птаха мне помогал. Мы с ним перечитали все прилагавшиеся инструкции и руководства. Отец всегда покупал «десото», потому что у этой шайки было представительство в Филадельфии – так что, поторговавшись, можно было получить машину почти даром. Брат моей матери – один из самых больших пройдох во всей Филадельфии, так вот он ему это и устраивал. Мы были единственной семьей на весь квартал, которая могла похвастать чем-то, напоминающим новый автомобиль. А Пташкины родители даже и водить-то не умели. Его отец приезжал в школу на школьном автобусе.
Как бы то ни было, но мы с ним чистили свечи и отлаживали зажигание, регулировали карбюратор и зачищали контакты гораздо чаще, чем это требовалось. Мы содержали двигатель в такой чистоте, какую увидишь разве что на выставке в автосалоне.
Мы с Пташкой частенько туда наведывались. Мы помнили, сколько у какой автомашины лошадиных сил, какое у каждой передаточное число, какой ход поршня и какой объем цилиндров. Что он, что я могли узнать почти любую модель по одному только звуку работающего мотора, даже не видя саму машину.
Однажды в пятницу вечером мы, как всегда, ошивались возле этих подержанных автомобилей и увидели там прямо-таки фантастическую машину. Это был «штуц беркет» пятнадцатого года выпуска. Ума не приложу, как он туда попал. Он был не на ходу, и шины спущены. Шварц – так звали парня, который крутил там свой бизнес, – рассказал, что притащил эту машину на буксире после того, как заплатил за нее двадцать пять баксов кому-то, кто купил у него «Додж» тридцать восьмого года. Мы с Пташкой все не могли ни оторваться от этого авто, ни выкинуть его из головы. Постоянно хотелось его погладить. У него был восьмицилиндровый двигатель, к тому же и кузов был в отличном состоянии. Мы торговались недели две и сошлись на тридцати долларах; еще в три доллара нам встала буксировка до нашего гаража. Старик разрешил нам пользоваться гаражом до зимы, пока не станет слишком холодно и уже нельзя будет оставлять его машину перед домом.
Мы вкалывали как проклятые, приводя наше авто в порядок. Разобрали двигатель до винтика. Поршни так засели в цилиндрах, что мы их еле оттуда вытащили. Цилиндры мы расточили. Поставили новые кольца и шатуны. Те детали, которые мы не смогли купить, Пташка изготовил сам в школьной слесарной мастерской – той самой, где мастерил свои крылья. Мы сняли всю краску, зашпаклевали все вмятины и начистили хромированные детали. На них было не гальваническое покрытие, а хороший, толстый слой хрома. Поставили новые шланги, накачали шины. У этой автомашины были настоящие деревянные колеса со спицами.
С тысячной, наверное, попытки мы сумели наконец провернуть вал двигателя. Сцепление, передача и так далее – все было в обалденно хорошем состоянии. Двигатель мы в итоге отладили как часы. Подлатали, почистили кожаные сиденья, смазали их каким-то маслом фирмы «Нитсфут», а по деревянным деталям прошлись шкуркой и покрыли их лаком. Боже мой, как стало красиво! Потом еще раз прошлись наждаком по металлу и покрасили машину в серебристо-серый цвет. На все это ушло целых три месяца.
Когда, крутанув ручку, мы все-таки завели мотор, то услышали глубокий, резонирующий рык – наконец-то! Казалось, вибрирует весь гараж. Мы выкатили автомобиль и проехались по дорожке, ведущей к дому, – туда и обратно. Понятно, ни у одного из нас не было водительских прав. Машина была не зарегистрирована, и на ней не было наклейки о прохождении техосмотра. Так что садиться за руль мы не имели ни малейшего права – это было строжайше запрещено. Мы понимали, что машина ценная, но вовсе не хотели ее продавать: мы были в нее влюблены.
Мы только о ней и думали, я и теперь иногда этим занимаюсь. Представляю мысленно, будто мы на ней мчимся по какой-то приятной, красивой местности, – может, где-то за границей, например во Франции. Там нет рекламных щитов на обочинах, дорога обсажена деревьями, а на полях уйма цветов.
Мы решаем зарегистрировать ее в дорожной инспекции штата Пенсильвания. Старик вызывается сам туда съездить и сделать для нас все, что нужно. Маловаты мы еще, чтобы иметь собственную машину. Она проходит технический осмотр, и ее ставят на учет, записав на имя моего старика. Номер, который тогда выдали, я запомнил навсегда. Вот он: «QRT 645».
Весной Птаха редко выходит из дому, все возится со своими канарейками, а я сижу в гараже, вожусь с машиной, иногда спускаюсь в погреб поработать со штангой. Я уже могу выжать больше ста пятидесяти фунтов. Ну и, разумеется, накачиваю пресс. Могу напрячь мускулы на животе, собрав их в клубок, и перегонять из стороны в сторону. Я частенько прошу Пташку посильнее заехать мне кулаком в брюхо и посмотреть, как я держу удар, но он почему-то не хочет.
Месяца через два после того, как мы зарегистрировали машину и получили свидетельство о техосмотре, я захожу после школы в гараж, чтобы поставить на руль новую оплетку. Машина пропала! Я уверен, что ее кто-то украл! Бегу в дом, а там мой старик сидит в гостиной и читает газету. Сидит нога на ногу. Ноги у него такие короткие и такие толстые в бедрах, что верхняя нога не сгибается и торчит вперед. На ногах черные туфли и белые шелковые носки. По-моему, он что-то имеет против цветных и шерстяных носков.
– Кто-то украл машину!
– Никто ее не украл. Я ее продал.
Он даже не отрывает глаз от газеты.
– Да ну тебя! Хватит валять дурака! Ты не мог ее продать! Кто бы ее купил!
– Твой дядя Ники заехал с одним из своих «друзей», и тому понравилась эта машина; он решил, что это авто – настоящий уродец, и предложил мне стодолларовую бумажку. Что бы ты сделал на моем месте: нажил бед на свою голову из-за какой-то старой рухляди?
При этих словах он все-таки отрывается от газеты и смотрит на меня, затем переворачивает страницу, ударяет по ней ладонью, чтобы распрямить, и смотрит в сторону. Дядя Ники – старший брат моей матери. Я бросаюсь к ней.
