Лепель завершал беседу с представителем корейской телекомпании, когда у него зазвонил телефон.
– Он покупает! – заорал ему в трубку галерист. – Франсуа Пино только что купил Bubble!
Лепель опустился в последнее свободное кресло в гостиной.
– Франс Пресс только что опубликовало коммюнике, – продолжал торговец. – Вот, зачитываю: «Миллиардер и коллекционер современного искусства Франсуа Пино сообщил о своем намерении приобрести надувную конструкцию, известную как Bubble. Сумма сделки не разглашается». Ты хочешь, чтобы я назвал тебе сумму сделки?
– Позже, – ответил Лепель.
И положил трубку.
* * *
Bubble преодолел линию Кармана. Стоимость акций фирмы – производителя латекса BN657 выросла на 620 процентов. Специалисты заговорили об использовании синтетической резины, из которой была изготовлена оболочка надувной конструкции, в гражданской и военной сферах и пришли к выводу, что область ее применения практически ничем не ограничена. Видеокадры полета шара, которые телеканалы показывали по всему миру, теперь поступали с телескопа Международной космической станции.
– Это лучший день в моей жизни! – воскликнул галерист, приехавший к Лепелю в Ивелин. – Мы возьмем фотографии МКС, в партнерстве с Фондом Пино напечатаем их ограниченным тиражом, и ты поставишь на каждой свой автограф. Это просто чудо! – едва не плача от радости, добавил он и заключил художника в объятия.
Лепель понимал, что входит в историю искусства. Он переплюнул Уорхола, он заткнул за пояс Джеффа Кунса. На краткий миг в его охваченном эйфорией сознании мелькнула мысль, что он почти достиг величия Леонардо да Винчи.
Улица Москвы
– Если он выиграет это пари, хотя, добавим, он ни с кем не спорил, это будет новое слово в астрономии, новое слово в искусстве и одновременно в науке. С нами на связи Стэн Лепель. Стэн, добрый день!
– Добрый день! – с улыбкой ответил Лепель.
– Вы сейчас находитесь у себя в мастерской, в Ивелине…
Он больше не хмурился и не изображал из себя озабоченного интеллектуала. На его лицо вернулась задорная юношеская улыбка, делавшая его таким симпатичным во времена «Голограмм».
– Вся Франция ликует! – продолжил журналист, который, судя по всему, проходил стажировку не в отделе культуры и искусства, а в отделе спортивных программ. – Кажется, у нас есть новые снимки с МКС…
Действительно, на экране появилось изображение надувного мозга, парящего над земным шаром. Выглядело оно изумительно.
– А для вас, Стэн, у нас есть сюрприз! Наш канал получил эксклюзивное право, и сейчас мы на прямой связи с космонавтами Международной космической станции, – с гордостью произнес журналист. – МКС, вы нас слышите? – Он плотнее надвинул наушники. – Do you receive us? This is french television…
* * *
Ален выключил звук. Сегодня он целый день ходил по вызовам и только что вернулся домой. У многих пациентов в спальне стоял телевизор, поэтому он был более или менее в курсе космических приключений Bubble. Ален принадлежал к исчезающей категории семейных врачей, которые все еще навещают больных на дому, – почти никто из его коллег-терапевтов давно этим не занимался. На самом деле мало кто из его соотечественников желал работать врачом, особенно терапевтом. «Медицинская газета» недавно опубликовала большой материал, озаглавленный «Врачебная пустыня». В нем говорилось о том, что пожилые врачи уходят на пенсию, а смены им нет. Муниципалитеты небольших коммун с населением в три-четыре тысячи человек лезли из кожи вон, чтобы заманить к себе доктора. Автор статьи приводил в пример кантон Лозер, жители которого с нетерпением ждали приезда одной румынки, согласившейся занять вакансию врача. К сожалению, это нельзя было назвать решением проблемы, потому что нехватка медицинского персонала ощущалась и в самой Румынии, вынужденной приглашать на работу специалистов из Литвы и Украины.
В квартире было тихо. Вероника рано утром уехала в экспоцентр в Порт-де-Версай на салон по дизайну интерьера и предупредила, что вернется только к ужину. Ален налил себе кофе и сел разбирать почту, которую консьержка мадам Да-Сильва сложила на коврике возле двери. Отсортировав счета и рекламу, он нашел конверт со своим именем, надписанный от руки, и собирался его вскрыть, когда в дверь позвонили.
– Кто там? – спросил Ален.
– Это Ирина, – ответил ему женский голос.
– Ирина… – пробормотал Ален и открыл дверь.
– Не знаю, ты меня помнишь? – Она стояла на пороге, держа за ручку чемодан на колесиках.
– Конечно, помню… Вас трудно забыть, – добавил он, обнаружив, что стоя – раньше он видел ее лежащей на диване – она на голову выше его.
– У меня для тебя кое-что есть. Можно войти?
– Конечно! – Ален посторонился, пропуская гостью в квартиру. – Сюда, пожалуйста. – Он пригласил ее в приемную, которая вечером, после ухода последнего пациента, превращалась в гостиную.
Ирина пошла вперед, катя за собой чемодан.
– Вы что, уезжаете?
– Да, мне скоро на самолет. Возвращаюсь в Россию. Может, потом в Калифорнию поеду. У меня там друзья. Тоже смотришь? – спросила она, показывая на телевизионный экран, на котором висело изображение летящего в космосе Bubble. – Хорошо, он, наверное, доволен. Все только про него и говорят. Он об этом мечтал.
– Вы больше у него не живете?
– Нет, я его бросила. – Она сняла кожаную куртку.
– Мне очень жаль… – пробормотал он.
– Вот еще, нашел о чем жалеть! – воскликнула Ирина, с удобством усаживаясь на диван. – Так намного лучше. Намного. У тебя виски есть? – чуть помолчав, спросила она.
Ален кивнул.
– Налей мне виски. Лепель вообще не пьет. У него только экологически чистые овощные соки. Морковь, артишоки, водоросли… Бр-р.
– Льда? Воды? – крикнул Ален из столовой.
– Нет, ничего не надо, – ответила Ирина.
Ален вернулся в гостиную с бутылкой «Боумор» и двумя стаканами и подвинул к дивану свое кресло.
– Хорош! – остановила его Ирина, когда он наливал виски ей в стакан.
Доза показалась ему подходящей, и он налил себе столько же.
– Будем здоровы! – сказал он. Присутствие в гостиной этой русской девушки его смущало.
Они чокнулись, и каждый отпил по глотку.
– Ты тут один?
– Да. Я сегодня по вызовам ходил. У моей медсестры выходной.
– Жены у тебя тоже нет?
– Ну почему, – хмыкнул Ален. – Есть. Она на выставке, по работе. Вернее сказать, я думаю, что на выставке. – Он поболтал виски у себя в стакане.
– Думаешь или знаешь?
Ален улыбнулся с видом человека, которому все нипочем, и посмотрел Ирине в глаза.
