– Все в порядке? – тихо спросил ЖБМ.
– Да, все нормально, – шепнула она.
– Я пойду выпью кофе в «Синем экспрессе». Приходите туда.
Аврора кивнула, показывая, что поняла, но сейчас не может. К Домисиль, которая просматривала на планшете отснятые снимки, подошел фотограф.
– Красивая какая, – сказал он, глядя на Аврору. – Как вы думаете, можно ее сфотографировать?
– Ни в коем случае, – не отрывая глаз от планшета, ответила Домисиль. – Я запрещаю вам приближаться к ней на пушечный выстрел.
* * *
ЖБМ толкнул дверь знаменитого ресторана, и к нему тут же подскочил метрдотель.
– Я хотел бы выпить кофе.
– Кофе… – повторил метрдотель. – Слева у нас есть отдельные кабинеты, но… – Он явно пребывал в замешательстве. – Но я найду вам что-нибудь получше.
Он щелкнул пальцами и повернулся к официанту:
– Один кофе за двенадцатый столик!
– Спасибо, – поблагодарил ЖБМ.
– Пожалуйста, месье Мазар, – улыбнулся метрдотель.
Официант проводил ЖБМ к свободному столику в большом зале. По соседству заканчивала обед супружеская пара; дальше расположились четверо мужчин, по виду бизнесмены; они, по их мнению незаметно, как по команде повернули головы в сторону ЖБМ. Еще через несколько столиков, возле окна, сидела в одиночестве женщина, которая, поставив локоть на стол и положив на ладонь голову, не скрываясь смотрела на него с легкой улыбкой. Казалось, она может просидеть так бесконечно долго. ЖБМ перехватил ее взгляд, и у него удивленно вытянулось лицо.
– Беранжера? – пробормотал он.
Она качнула головой, прочитав по его губам свое имя. ЖБМ оттолкнул столик, встал и направился к ней.
Их разделяло примерно семь метров, и он преодолевал это расстояние так, словно плыл через океан времени, с каждым шагом возвращаясь назад сразу на год-другой. Когда он подошел к ее столику, за спиной у него осталось тридцать лет. Вечно юная Беранжера, образ которой сохранил его мозг, материализовалась перед ним в облике пятидесятилетней женщины.
– Здравствуй, Жан, – сказала она. – А я на поезд опоздала. – Она пожала плечами, как будто извинялась за свое присутствие в этом ресторане.
– Прошу прощения… – К ним с подносом в руке подошел официант. – Вы будете пить кофе за этим столиком, месье?
ЖБМ посмотрел на Беранжеру с сомнением: остаться за ее столиком или пригласить ее к своему? Вопрос решила Беранжера.
– Поставьте здесь, – сказала она официанту, и ЖБМ сел рядом с ней.
Длинная челка, когда-то падавшая ей на лоб, исчезла. Теперь Беранжера носила волосы до плеч. Разумеется, она изменилась, но в ее внешности все так же угадывалась девушка из 1980-х. Годы лишь слегка прошлись по ее лицу, немного размазав его черты. Новая Беранжера как будто наложилась на Беранжеру прежнюю, пытающуюся – скорее успешно – приспособиться к себе самой; так в геометрии фрактальные кривые ищут подобия, пока не сложатся в структуру, описываемую универсальным уравнением. Совсем не изменились глаза, в глубине которых мерцала все та же искра иронии, словно говорившая: жизнь без конца подкидывает нам неприятные сюрпризы, мы не представляем, что будет с нами завтра, но все это не имеет никакого значения. Голос, насколько он мог судить по немногим произнесенным ею словам, тоже остался прежним: мягким, спокойным, чуть низковатым. Он не слышал звуков этого голоса уже тридцать три года.
– Как неожиданно, – сказал ЖБМ.
– Да, – улыбнулась Беранжера, опуская взгляд на свою чашку кофе. – Жизнь богата на неожиданности.
– Ты все такая же красивая, – чуть помолчав, добавил он.
– Льстец, – проронила она и посмотрела ему прямо в глаза.
Что можно сказать женщине, которую любил тридцать с лишним лет назад, случайно встретившись с ней на вокзале? Если знаешь, что через несколько минут она уйдет и больше ты ее никогда не увидишь? Как будто ты вытянул хорошую карту из колоды Таро… Как будто судьба сжалилась над тобой… Но не тем, что дала второй шанс, а тем, что просто подмигнула. Беранжера прервала его размышления.
– Ты молодец, – сказала она и звякнула своей чашкой о его. – За эти тридцать лет ты многого добился. Я никогда в тебе не сомневалась.
– Спасибо, – пробормотал ЖБМ. – А ты как?
– Ну, мои успехи скромнее, – опять улыбнулась она. – Я занимаюсь родительской гостиницей.
– «Отдых под ключ»?
– Ты помнишь, как она называется? – удивилась она.
ЖБМ молча кивнул.
– У нас там за тридцать лет мало что поменялось. В области по-прежнему делают лучшее в мире вино. Туристы все так же валят валом. И романэ-конти стоит все тех же безумных денег. – Она провела рукой себе по волосам.
ЖБМ вспомнил, как однажды, когда они приехали туда вдвоем на уик-энд, владелец престижной винодельни, производившей редчайшую на планете марку вина, налил им по бокалу из личных запасов. После того случая, сколько бы раз ЖБМ ни предлагали выпить того же вина, он под разными предлогами неизменно отказывался. Ему хотелось сохранить в памяти вкус того романэ-конти, который был навсегда связан с образом Беранжеры.
– А твои родители?.. – задал он осторожный вопрос.
– Мамы больше нет. Отец в Боне, в доме престарелых. Сам так решил. А твои?
Он отрицательно помотал головой.
– Ты замужем?
– Была. Мы развелись. Он умер пять лет назад.
– Соболезную.
– Про тебя я знаю, что ты женат. А дети у тебя есть?
– Да, – ответил ЖБМ. Его сознание упорно не желало возвращаться из того солнечного дня в царстве романэ-конти в серую реальность.
Воспоминание, давно сгладившееся в памяти, вернулось в несколько мгновений, яркое и не потускневшее, как извлеченная из пыли веков безупречно сохранившаяся окаменелость. Это было в начале 1980-х. Они были молоды; у них, согласно банальной, но оттого не менее очевидной истине, была впереди вся жизнь. И вот эта жизнь прошла – нет, не прошла, промелькнула.
– Дочка? Сын? – уточнила свой вопрос Беранжера.
– Сыновья, – очнулся ЖБМ. – У меня два сына. А дочки нет, – с чуть заметным сожалением добавил он.
Беранжера, не отводя от него взгляда, качнула головой.
– А у тебя?
– У меня есть.
– Сколько ей?
– Тридцать три. А твоим мальчикам?
– Двадцать два и двадцать четыре.
– Как время летит…
– Да, – согласился ЖБМ. – Странно сидеть тут с тобой…
Беранжера снова кивнула.
– А как Пьер? – с живым интересом спросила она. – Как у него дела?
– Пьер… Его в прошлом году не стало.
