Не могу больше задерживать вас на подобных маленьких открытиях, равно как и на дискуссиях, относящихся к использованию толкования сновидений в аналитической практике. Думаю, что вам не терпится услышать, какие же изменения произошли в основных взглядах на сущность и значение сновидения.
[112]
Вы уже подготовлены к тому, что именно об этом мало что можно сообщить. Ведь самым спорным моментом всей теории было утверждение, что все сновидения являются осуществлением желания. С неизбежным, вновь и вновь повторяющимся возражением непрофессионалов, что ведь так много страшных сновидений, мы, надеюсь, покончили в предыдущих лекциях. С разделением их на сновидения желания, страшные сновидения и сновидения наказания мы сохранили нашу теорию в силе.
Сновидения наказания тоже являются исполнением желаний, но не влечений, а критикующей, цензурирующей и наказующей инстанции в душевной жизни. Если мы имеем дело с чистым сновидением наказания, то нам вполне доступна простая мыслительная операция по восстановлению сновидения желания, по отношению к которому сновидение наказания является истинным возражением, и которое этим отказом и было замещено в явном сновидении. Вы знаете, уважаемые дамы и господа, что изучение сновидений сначала помогло нам понять неврозы. Вы найдете также понятным, что наши знания о неврозах впоследствии смогли оказать влияние на наше представление о сновидении. Как вы узнаете, мы вынуждены были предположить существование в душевной жизни особой критикующей и запрещающей инстанции, которую мы называем Сверх Я. Признав цензуру сновидения также результатом работы этой инстанции, мы тем самым вынуждены более тщательно рассмотреть участие Сверх Я в образовании сновидения.
Против теории исполнения желания в сновидении возникло лишь два серьезных возражения, рассмотрение которых уводит слишком далеко, не давая, впрочем, вполне удовлетворительного ответа. Первое возражение опирается на факт, согласно которому лица, пережившие шок, тяжелую психическую травму, часто случавшиеся во время войны и лежавшие в основе травматической истерии, в сновидениях постоянно возвращаются в травматическую ситуацию. Согласно же нашим предположениям о функции сновидения этого быть не должно. Какое впечатление могло бы удовлетвориться этим возвратом к высшей степени неприятному травматическому переживанию? Догадаться трудно. Со вторым фактом мы почти ежедневно сталкиваемся в аналитической работе: он тоже не является таким уж весомым возражением, как и первый. Вы знаете, что одной из задач психоанализа является проникновение в тайну амнезии, которой покрыты первые детские годы, и доведение до сознательного воспоминания содержащихся в них проявлений ранней детской сексуальной жизни. Эти первые сексуальные переживания ребенка связаны с мучительными впечатлениями страха, запрета, разочарования и наказания; понятно, что они вытеснены, но тогда непонятно то, что они имеют такой широкий доступ к жизни сновидений, что они дают образцы столь многим фантазиям сновидения, что сновидения полны репродукций этих инфантильных сцен и намеков на них. Однако их нежелательный характер и тенденция работы сновидения к исполнению желаний, видимо, плохо сочетаются друг с другом. Но возможно, мы преувеличиваем в этом случае трудности. На те же детские переживания наслаиваются ведь все постоянные, неисполненные желания, которые дают энергию для образования сновидений в течение всей жизни и от которых можно ожидать, что своим могучим порывом они способны вынести на поверхность и обстоятельства, воспринимавшиеся со стыдом. А с другой стороны, в способе репродукции этого материала несомненно выражается стремление работы сновидения замаскировать неудовольствие искажением, превратить разочарование в исполнение. При травматических неврозах все обстоит по другому, здесь сновидения постоянно приводят к страху. Я полагаю, что мы не должны бояться признать, что в этом случае функция сновидения не срабатывает. Я не хочу ссылаться на то, что исключение подтверждает правило, эта мудрость кажется мне весьма сомнительной. Однако исключение и не отменяет правила. Если такую отдельную психическую деятельность, как видение снов, в целях изучения выделить из общего механизма, то, возможно, это и позволит вскрыть присущие ей закономерности; если же ее опять включить в общую структуру то нужно быть готовым к тому, что эти результаты, сталкиваясь с другими силами, затушуются или станут менее значительными. Мы говорим, что сновидение есть исполнение желания; если принять во внимание последние возражения, то все таки следует сказать, что сновидение является попыткой исполнения желания. Ни для кого, кто может углубиться в психическую динамику, вы не скажете ничего другого. При определенных обстоятельствах сновидение может осуществить свое намерение либо очень несовершенным образом, либо оно должно вообще от него отказаться; видимо, бессознательная фиксация на травме при этих срывах выполнения функции сновидения одерживает верх. В то время как спящий должен видеть сон, потому что ночное ослабление вытеснения позволяет активизироваться стремлению к травматической фиксации, его работа сновидения, которая желала бы превратить следы воспоминаний о травматической ситуации в исполнение какого нибудь желания, остается безрезультатной. В таких случаях может наступить бессонница, из за страха перед неудачей действия сновидения человек отказывается от сна. Травматический невроз демонстрирует нам здесь крайний случай, но травматический характер следует признать и за детскими переживаниями, так что не следует удивляться, если менее значительные нарушения функции сновидения проявляются и в других условиях.
ТРИДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ. Сновидение и оккультизм
Уважаемые дамы и господа! Сегодня мы вступаем на узкую тропу, но она может открыть перед нами широкую перспективу.
Заявление о том, что я буду говорить об отношении сновидения к оккультизму, вряд ли вас удивит. Ведь сновидение, часто рассматривавшееся как ворота в мир мистики, еще сегодня многими принимается за оккультный феномен. И мы, сделав его объектом научного исследования, не оспариваем, что одна или несколько нитей связывают его с этими темными вещами. Мистика, оккультизм — что подразумевается под этими названиями? Не ждите от меня попытки дать определения этим областям, пределы которых установлены неточно. Мы все, в общем, примерно знаем, что подразумевается под этим. Это — своего рода обратная сторона светлого, управляемого неумолимыми законами мира, который создала для нас наука.
Оккультизм утверждает реальное существование тех «вещей меж небом и землей, о которых наша школьная премудрость не смеет и помыслить». Но мы не хотим школьной ограниченности; мы готовы поверить тому, что достойно веры. Мы намерены поступить с этими вещами так же, как с любым другим материалом науки, установить сначала, являются ли такие процессы действительно доказуемыми, а тогда и только тогда, когда их очевидность будет несомненна, попытаемся их объяснить. Но не следует отрицать, что и это решение нам трудно принять по соображениям интеллектуального, психологического и исторического порядка. Этот случай требует совершенно иного подхода, нежели другие исследования.
