Нина Захаровна хлопнула ладошками, потом развела их в разные стороны, показывая, что у нее нет слов… А отец прошептал тихо и восторженно:
– Красавица… Какая же ты у меня красавица, доченька… Только, по-моему, тебе волосы отрастить надо. У тебя же такие красивые волосы, пусть длинными будут! И эти камни по-другому в них заиграют, еще лучше!
– Да, Петечка, ты прав, прав… – задумчиво подтвердила Нина Захаровна и даже отстранилась слегка, будто приценилась к ее облику с длинными волосами. – Да, так было бы лучше…
– А мне моя стрижка нравится, она очень удобная! – улыбнулась в ответ Зоя и подняла руки, чтобы вытащить из ушей серьги.
– Не снимай, не надо! Теперь это твои изумруды! – решительно проговорила Нина Захаровна. Вытянула ладошку вперед и с неменьшей решительностью добавила: – Не спорь! Обидишь! Не вздумай даже! Начинай привыкать… Только платье к ним другое надо, конечно… Но что платье, правда? Это вопрос времени! Вот Петечка оформит тебе карту, и купим отменное платье! Кирилл тогда вообще голову потеряет, боже мой… Бедный, бедный мальчик…
– Да, Зоенька… – снова заговорил отец, стараясь, видимо, увести маму от опасной темы. – Ты бы все же подумала над моим предложением – к нам насовсем перебраться. Обещаешь подумать?
– Да… Да, обещаю… Я же сказала…
– Ну и отлично! А теперь давайте пить чай… Я сейчас музыку поставлю! Ты любишь Вивальди, Зоенька?
– Люблю…
– Правда? Ну, это же замечательно! Значит, у нас с тобой одни вкусы… Как и должно быть, впрочем… Ты же моя дочь, а я твой отец!
Поздним вечером, уже у себя дома, она долго смотрела на изумруды в коробочке, прежде чем лечь спать. Отчего-то было грустно. И немного страшно… Будто эта красота несла в себе что-то такое, отчего сжималось сердце предчувствием…
Но ведь все хорошо на самом деле! Она теперь не одна. У нее отец есть. У нее бабушка есть. И мама сама просила, чтобы она отца нашла…
Что же тогда не так? Откуда это дурное предчувствие?
А может, надо просто спать лечь. Устала. Завтра будет новый день, будут новые чувства…
* * *
Прошел месяц, а Зоя так и не собралась переехать к отцу. Хотя он все время настаивал. И приходилось искать какие-то причины, чтобы не обидеть его резким отказом. Ну не хотелось ей там жить, и все тут! Она ж не ребенок, в конце концов, чтобы брать ее за руку и приводить в новый дом – теперь здесь будет твое место! Она взрослый самостоятельный человек… Ну, не совсем самостоятельный, но скоро будет… То есть скоро работать начнет…
Но будущая работа опять-таки получалась зависимой от отца. И не откажешься, не заявишь, что я, мол, сама себе работу найду. Отец считал этот вопрос решенным, и другого пути у нее вроде как не было. Только к нему на фирму. И никуда больше.
Вообще, все так складывалось, будто жизнь сама собой разворачивалась впереди, без ее участия и даже желания. И к постоянному присутствию в своей жизни Кирилла она тоже привыкла. Нет, он не был слишком навязчив и в любви больше не признавался, но получалось так, что они проводили вместе очень много времени. А когда проводишь с человеком очень много времени, начинаешь к нему привыкать… Тем более если он хорош собой, улыбчив и приятен в общении и знает, когда руку подать, когда промолчать, а когда и рассмешить, если вдруг загрустила. И все чаще ей в голову приходила мысль: а может, отец прав, и главное в жизни – это душевный покой? Когда знаешь, что тебя ценят, любят, что не бросят, не предадут… Тем более когда заняты общим делом… Да, сейчас многие так выстраивают свою жизнь…
А с другой стороны – что ж она по течению-то все время плывет, как легкая щепка? Где она сама-то, где собственные покушения и стремления? А главное, как быть с этим проклятым наваждением по имени Саша, о котором все время думаешь, думаешь… Что это за жизнь такая вообще? Когда думаешь об одном и в то же время привыкаешь к присутствию в твоей жизни другого? Так ведь не бывает, наверное? Надо ведь, чтобы что-то одно победило, в конце концов… Или несчастная любовь, с которой надо смириться, или привычка…
А «несчастная любовь» вдруг тут же ожила в ее телефоне, будто поторопилась о себе напомнить.
– Привет, Заяц… Ну как ты? Все в порядке? Здорова? Занятия в институте не пропускаешь?
– А почему я должна отчитываться перед тобой, интересно? Ты мне кто вообще, можешь сказать? Какого черта звонишь и задаешь эти дурацкие вопросы?
– Так, понятно. Заяц не в настроении. Надеюсь, у тебя ничего не случилось?
– Нет, что ты! У меня как раз все в полном порядке! Более чем! Даже можно сказать, все в шоколаде! Так сладко, что уже тошнить начинает!
– Да ладно… А по твоему виду не скажешь, что тебя тошнит.
– Что значит – по моему виду? Откуда ты можешь знать…
– А я вчера тебя в филармонии видел, между прочим. Хорошо выглядишь, молодец. И твой кавалер тоже… Очень даже респектабельный, да…
– Ты был в филармонии? А почему не подошел?
– Да мешать не хотел. Ты с этим респектабельным так мило беседовала. Тем более вы были в третьем ряду, а я на галерке. Эк я тебя к музыке-то хорошо в свое время приспособил – вишь, пригодилось! Надеюсь, этот респектабельный оценил твою тягу к прекрасному?
– Да, оценил. А ты что, ревнуешь?
– Так… Не понял… Вопрос абсолютно некорректный, по-моему. Прошу его снять и не задавать обвиняемому, ваша честь. Так вроде в судебном заседании к судье обращаются?
– Это я, что ли, судья? А ты обвиняемый?
– Ну, по твоей интонации выходит, что так…
– Да я только спросила, ревнуешь ты или нет!
– Главное, не что спросить, а как спросить… Ладно, не будем дальше развивать тему. Лучше скажи – у тебя что-то серьезное с этим… Как его хоть зовут-то?
– Его зовут Кирилл. Но самое смешное то, что я не могу ответить на твой вопрос. Потому что сама не знаю.
– Да? А он кто вообще?
– Он исполнительный директор на отцовской фирме, его правая рука, доверенное лицо… А еще отец хочет, чтобы я… Чтобы мы…
– Чтобы он на тебе женился, да? Чтобы по совместительству был твоим ангелом-хранителем?
– Ну да… Что-то в этом роде…
– А ты, стало быть, этому упорно сопротивляешься?
– Ага, угадал. Упорно сопротивляюсь.
– Почему? Что в этом плохого, не понимаю? Нормальное родительское желание – видеть своего ребенка прекрасно в этой жизни устроенным… Молодец, Петруша, хорошим отцом оказался, кто бы мог подумать! Рад за тебя, Заяц. Искренне рад.
– А я? А меня спросить не надо? Рада я всему этому или нет?
– А почему не рада?
– А вот и не знаю! Понимаешь, что-то гложет меня все время… Да, все красиво получилось, все чудесно, как в сказке про Золушку… Бац – и ты на балу! Бац – и принц появился! Теперь осталось только свадьбу сыграть да жить себе во дворце припеваючи… А я почему-то никакого счастья внутри не чувствую… Почему, Саш, а?
