– А без хамства как-то можно было обойтись, а? – спросил напористо, агрессивно даже. – Ну что ты за человек такой, Зоя? Знаешь, как она тяжело все это будет переживать? У нее же теперь давление поднимется! Иди теперь, сама ее успокаивай!
– Да почему я? Это ж твоя мама! Вот и успокаивай сам! Можешь вообще от нее ни на шаг не отходить! Я вовсе не против!
– Ты что вообще хочешь, я не пойму, Зой? Ты хочешь, чтобы я выбирал между тобой и мамой?
– Да, Ромка, хочу! Все когда-нибудь выбирают, Ромка. Так жизнь устроена. А так, как ты хочешь, чтобы всем вместе в одном флаконе перемешаться… Нет, так не бывает. А если и бывает, то только по большой нужде. И никаких компромиссов тут искать не стоит…
– Хм! Ты сейчас говоришь, будто умудренная опытом женщина. Будто у тебя три брака за плечами.
– Я говорю, что думаю. Как чувствую. И еще я точно знаю, что хочу прожить свою жизнь сама. И трудности хочу иметь свои собственные. И преодолевать их сама хочу.
– Одна хочешь? Или все же со мной?
– Но ведь речь у нас сейчас о семейных трудностях… И о семейных бытовых проблемах… Которые мы вместе должны решать… Если мы с тобой семья, конечно.
Ромка вздохнул, ничего не ответил. Потом подошел к окну, смотрел в него долго, будто пытался найти в темных сумерках какое-то решение проблемы. Наконец произнес тихо:
– Я понял тебя, Зоя… Да, понял… Наверное, ты права… Я поговорю с мамой на эту тему. Надеюсь, она тоже поймет…
– Вот и поговори!
– Да, я поговорю. Обещаю.
В общем, помирились. Даже обсудили аккуратно, в каком ключе Ромке говорить с мамой. Чтобы не обидеть. И как сказать, чтобы она вернула ключи от квартиры, которые они отдали ей перед тем, как улететь в свадебное путешествие. Действительно, зачем Анне Константиновне ключи от их квартиры? В ней даже цветов нет, которые поливать надо. Все цветы после маминой смерти погибли. Да и вообще, само наличие у Анны Константиновны ключей – это ведь уже невольное посягательство на их территорию, так получается? Если даже не прямое посягательство, то покушение на посягательство? Обязательно ключи забрать надо…
Хотя Ромке идея с ключами не понравилась. Махнул рукой, проговорил довольно уверенно:
– Да она и так больше сюда не придет, что ты… Она очень сильно обиделась… По крайней мере, ближайший месяц точно не придет.
Зоя посмотрела на него скептически, но спорить не стала. Поздно уже было. Пора спать ложиться…
А ранним утром раздался звонок в дверь. Зоя проснулась, глянула на взъерошенного Ромку, приподнявшего голову от подушки:
– Кто это, Ром? В такую рань?
– Не знаю… Может, квартирой ошиблись… Не будем открывать, да и все… Дома нас нет… Спи!
Но звонок раздался снова. А через минуту закопошились ключи в замочной скважине. Зоя села на постели, произнесла страдальчески:
– О, господи… За что мне все это…
Ромка глянул на нее виновато и в то же время неодобрительно. И непонятно было, чего все-таки больше в его взгляде – виноватости или неодобрительности.
Вместе они вышли в прихожую, уставились на Анну Константиновну, деловито стягивающую с себя куртку.
– Ой, я вас разбудила, да? Прошу прощения… Я думала, вы давно встали… А я вот с рынка иду! Купила свежей телятины! А еще теста пельменного купила! Сейчас мясо перекрутим, пельмени будем лепить… У тебя есть мясорубка, Зоенька?
– Нет. У меня нет мясорубки! – с нескрываемым раздражением проговорила Зоя.
Но Анна Константиновна, казалось, никакого раздражения в ее голосе не расслышала. Легко махнула рукой, улыбнулась:
– Ничего, Ромочка сейчас ко мне домой сбегает и принесет… А я утром проснулась и думаю – выходной же! Надо что-то вкусненькое приготовить… Сейчас все дружно сядем за один стол, станем пельмени лепить… Я еще и бутылочку красного вина прихватила… Выпьем по рюмочке – и лепить будем! Еще выпьем – и дальше будем лепить… И разговаривать… Я такой рецепт пельменного фарша знаю – пельмени просто изумительные получаются! Я и тебя, Зоенька, научу… Ну, что вы стоите, как изваяния? Умывайтесь, одевайтесь… А я пока кофе сварю и завтрак приготовлю на скорую руку…
Зоя развернулась, ушла в спальню, плотно закрыла за собой дверь. Нырнула под одеяло, спрятала голову под подушку. Затихла. Слушала, как внутри растет большой протест. До этого был маленький, а сейчас такой большой растет…
Вслед за ней притащился и Ромка. Сел на кровать, вздохнул. Она выскочила из-под одеяла, спросила таким же яростным шепотом:
– Это когда-нибудь кончится или нет? Она что, совсем ничего не понимает? Что это за насилие над личностью, а?
– Зой… Ну что ты, в самом деле… Не надо так уж преувеличивать…
– Кто преувеличивает? Я преувеличиваю? Ты забыл, наверное, о чем мы вечером говорили?
– Да не забыл я… Ну что мне теперь делать, не знаю… Выгнать мне ее, что ли? Это ты предлагаешь, да?
– Нет, что ты! Мы сейчас будем сидеть и пельмени лепить! И беседы беседовать!
– А выгнать человека – это правильно, ты считаешь?
– А ворваться утром к молодоженам с предложением пельмени лепить – это правильно?
– Да перетерпи, Зой… Ее ведь тоже можно понять… Она ведь искренне не понимает, что делает…
– А я искренне не понимаю, как можно искренне не понимать! Вроде мы вчера обо всем поговорили, а сегодня – опять! Ну что это, а?
– Да я не знаю, как тебе объяснить… Просто мама – человек такой… Она ж не со зла! И не из вредности! Говорю же – она совершенно искренне все делает… От сердца… И она просто показать хочет, что не обиделась за вчерашнее, понимаешь? Что перешагнула через обиду…
– А я тут при чем, скажи? Почему я должна жить по установленным твоей мамой правилам? Я должна жить, отталкиваясь от ее искренней непосредственности? Я заказывала эти пельмени? Я просила? Может, у меня были другие планы на утро?
– У меня, у меня… – тоскливо повторил за ней Ромка. – Между прочим, пора бы уже говорить не у меня, а у нас…
– Ромка… Ты слышишь меня вообще?
– Вот опять – меня… Только я должен тебя слышать, а ты меня – нет…
– Да пошел ты… Знаешь куда?
– Куда?
– Все туда же! И маму свою прихватить не забудь! Надоели…
Быстро подскочила с постели, принялась натягивать на себя джинсы и свитер, одновременно пытаясь справиться с непослушными рыжими вихрами, торчащими во все стороны. Одевшись, выскочила в прихожую, натянула на себя куртку, быстро сунула ноги в ботинки. Открыла дверь…
– Зоенька, ты куда? – услышала за спиной испуганный голос Анны Константиновны.
Отвечать не стала. Рывком захлопнула дверь, бросилась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступени. Вдруг опомнилась – шапку забыла надеть… А впрочем, не страшно. Можно капюшон на голову натянуть. Не возвращаться же…
