– Ну что, все вещи собрал? – спросила, как ей показалось, очень легко, и глянула ему прямо в глаза.
– Да, все. Наверное. Не знаю… – отмахнулся от ее вопроса Саша, садясь напротив за стол. – Не сбивай меня с мысли, Заяц. Я вот еще что хочу тебе сказать… Вернее, донести до тебя… Хочу, чтобы ты меня поняла все-таки…
– Да? И что же я должна понять? Вроде и так все ясно.
– Я еще раз хочу тебе повторить, что я вовсе не исчезаю из твоей жизни. Я рядом. Ты можешь звонить мне в любое время. И даже ночью. И я тебе буду звонить. И приезжать… Да я еще надоем тебе своим присутствием, Заяц… Мы не потеряемся. Ты не одна. Я с тобой. Ты мне не чужая, поверь. Надеюсь, что и я…
– А кто мы друг другу, ты можешь объяснить? Ну кто, правда? Чтобы звонить даже ночью, надоедать присутствием…
– Не начинай, Заяц… Пожалуйста…
– Я начинаю? – насмешливо распахнула она глаза. – Да ничего я не начинаю! Все ведь закончилось, не начавшись… Ты ведь решил уйти, бросить меня здесь одну… А кстати, куда ты уходишь, можно спросить?
– Да какая разница, в общем… – тихо ответил Саша, отводя от ее лица взгляд.
– Большая разница! И все-таки – куда?
– Я к жене возвращаюсь. Она позвала, и я решил вернуться.
– Ах, вот оно что… Ну да, ну да… Отчего ж не вернуться, если зовут, верно? Что ж, молодец… И по совместительству двойной предатель… И меня предал, и маму…
– Заяц, перестань! Сама-то слышишь, что говоришь?
– А ты не ори на меня! Я тебе теперь никто, если так!
– Да я не ору… Я спрашиваю – слышишь ли ты сама себя…
– Прекрасно слышу! И еще раз могу повторить – ты и меня предал, и маму! Ну, чего на меня так смотришь? Давай, вали отсюда, предатель! Вещички все собрал, ничего не забыл? Вот и вали! Видеть тебя больше не могу!
– Заяц, послушай…
– И не смей называть меня Зайцем, хватит! Я тебе не Заяц! Уходи, слышишь? Уходи к своей жене! Все, все, ничего не надо больше говорить! Уходи!
– Да, я сейчас уйду. Когда успокоишься – позвони. Еще раз повторю – я для тебя всегда на связи, в любое время.
– Да что ты? В любое время, значит? А что скажет твоя жена? Вдруг она рядом будет? Вдруг я и впрямь ночью позвоню?
– Она ничего не скажет. Звони.
– Да не буду я тебе звонить, можешь не переживать! Иди, будь счастлив! Начинай новую жизнь! Вернее, в старую жизнь успешно вписывайся! Успехов тебе на этом поприще! Да иди уже, сколько можно…
Она резко встала из-за стола, быстро вышла из кухни. Пронеслась фурией по коридору, закрылась в своей комнате. Легла на кровать вниз лицом, положила на голову подушку, прижала к ушам… Но и через подушку услышала, как вскоре хлопнула дверь.
Ушел… Как сильно звенит в ушах. Как больно звенит в ушах. Как ноет сердце…
Ей показалось, что уже долго плавает в этой боли, и очень захотелось вдохнуть воздуха. Скинула с головы подушку, села на постели, обхватила голову руками. И услышала, как позвонили в дверь…
Вернулся! Он вернулся, он передумал уходить!
Птицей пролетела к двери, открыла…
За дверью стоял Ромка. Держал в руках торт и бутылку вина. А под мышкой – букет цветов, три белые розы в хрустком целлофане. Улыбаясь, протянул ей почему-то вино, а не розы:
– Вот, французское купил… Самое дорогое, какое было… Ты же любишь французское, я знаю. Я мириться пришел, Зой…
* * *
Пробуждение было тяжелым. Бывает так, что человек еще не проснулся окончательно, а настроение у него – хуже некуда. И глаза открывать не хочется, и в новый день заползать не хочется… Особенно если вспомнишь, что было вчера…
Хотя ничего особенного вчера и не было. Если не думать о том, что Саша ушел… Да, об этом лучше вообще не думать, просто забыть, и все. Не было никакого Саши. Горе после маминой смерти осталось, и от него никуда не денешься. Это ее личное горе, и ничье больше, и переживать она его будет одна. А Саши не было, не было…
Зато Ромка есть. Слышно, как он копошится на кухне. Видимо, с завтраком старается. Наверное, хочет в постель подать. Как это романтично – кофе и завтрак в постель… Романтично и глупо. Но пусть будет, если… Если все так получилось. Если Саша оказался предателем. А Ромка, он не предаст…
Она вчера практически одна выпила все вино, которое принес Ромка. Даже не поняла, что оно дорогое, французское. Даже вкуса не почувствовала. Исчезли вдруг все вкусовые ощущения. И другие ощущения тоже исчезли, и было все равно, как Ромка обнимает ее, как целует… Она отвечала ему из чувства благодарности. А что? Он же такой молодец… Он спас ее. Появился, можно сказать, в самую трудную минуту, как в сказке. Сивка-бурка, встань передо мной, как лист перед травой…
А теперь вот еще завтрак готовит. Боже, как голова болит… И никакого завтрака в постели не хочется. Может, сегодня вообще в институт не ходить?
Хотя нет, надо идти. И без того на нее уже косо смотрят за пропуски. А потом возьмут и отчислят без предупреждения, и останется она без высшего образования, пойдет дальше по жизни – дура дурой…
Да, надо заставить себя встать и за шкирку притащить в ванную, пока Ромка с завтраком возится. Встать под холодный душ, взбодриться. Надо выкарабкаться из состояния отчаяния, выползти из него, как змея из шкурки. И начать надо с запрета самой себе – о Саше больше не думать… Кто такой этот Саша вообще, что за Саша? Ну, был у мамы такой мужчина, да… И что? А ничего. Был и сплыл. К жене своей вернулся. Она позвала, он вернулся. Что ему теперь делать здесь? Мама же умерла…
После холодного душа легче не стало. Наоборот, еще противнее на душе стало. И не хотелось выходить из ванной, разговаривать с Ромкой… Но выходить надо. Ромка же ни в чем не виноват. Он молодец. Он ее спас…
Замотала мокрые волосы полотенцем, надела халат, вывалилась на кухню, устроив на лице приветливую улыбку. Ромка аккурат расставил все на подносе, чтобы нести его к ней в постель…
Увидел ее, заморгал светлыми ресницами. Протянул обиженно:
– Ну вот, не успел…
– Да ладно, Ромка! Будем считать, что я твой романтический порыв заценила! Давай сюда, что там у тебя… Ага, вижу… Кофе, гренки с сыром, яичница…
Плюхнулась на стул, подтянула по столу поднос к себе, вцепилась холодными пальцами в чашку с кофе. Отхлебнула первый глоток, блаженно закрыла глаза:
– Хорошо… Горячий… А то я замерзла немного…
– Почему замерзла? – удивленно переспросил Ромка, присаживаясь за стол напротив.
– Я под холодным душем стояла, потому и замерзла.
– А почему под холодным? Вроде горячая вода есть…
– Ну, так мне захотелось. Ромк!
– Ты что, мазохистка?
– Ага! А ты не знал? Я та еще опасная штучка, зря ты со мной связался!
