– Вот этим? Обедать? – брезгливо сморщила маленькое личико гостья, снова просовывая ладони в карманы шортов и чуть откидываясь назад. – Я что, похожа на толстую курицу, которая обедает грибным супом и пельменями?
Ее вопросы поставили Розу Федоровну в тупик, и она беспомощно глянула на Розу, будто спрашивала – что же дальше-то…
– Бабушка, это Алла. Жена Гриши, – тихо пояснила Роза, вставая у стены и пряча руки назад.
– Ах, вот оно в чем дело… – понятливо кивнула головой Роза Федоровна, ставя наконец на стол тарелку.
– Да, именно в этом все дело! – то ли насмешливо, то ли слишком торжественно произнесла Алла, по-прежнему стоя в дверях. – Я жена Гриши, а вы ему никто и звать вас никак, это понятно, надеюсь? – И, повернув голову к Розе, добавила с тихой яростью: – А еще я надеюсь, что ты не будешь мне сейчас рассказывать сказки, что Гриша – отец твоего ребенка! Да если даже отец… Мне, знаешь ли, дорогая Роза, абсолютно все равно, с кем мой муж развлекается, когда ездит в командировки… Может, у него в каждом городе по ребенку есть, откуда я знаю? Все будут на отцовство претендовать, что ли? В конце концов, это дело женщины, от кого ей рожать… Хочет – рожает, не хочет – не рожает… Все же просто, как дважды два! Женщин много, а жена всегда одна, и с этим ничего не поделаешь! Или ты по-другому считаешь, а?
Роза ничего не успела ответить – ее опередила Роза Федоровна. Да так отчаянно, будто на амбразуру бросилась. Сложив дрожащие ладони одна в одну, заговорила, сердито волнуясь:
– А вы не набрасывайтесь на мою внучку, не виновата она ни в чем! Это все я придумала, чтобы… Чтобы мужу вашему сообщить… И ничего я дурного не хотела, просто хотела, чтобы он про ребенка знал… И больше ничего…
– Так уж и ничего? – язвительно переспросила Алла, поднимая бровь и медленно поворачивая голову к Розе Федоровне. – Совсем ничего больше не хотели, да? И самого его не хотели, и квартиры его московской… Не хотели, но лапки на всякий случай протянули, да? Вдруг да получится как-то оттяпать?
– Да что вы… Что вы такое говорите, Алла… – захлебнулась возмущением Роза Федоровна и даже сморгнула набежавшую невесть откуда слезу. – Да не надо нам ничего такого, что вы…
– А вам никто ничего и не предлагает, чтобы вы решали, надо вам или не надо. В любом случае квартира московская вам не светит, понятно? Потому что у Гриши жена есть, которая к той квартире прямехонькое отношение имеет. Я там живу, понятно? Живу и жить буду. Вместе с Гришей. Потому что он мой муж. А вы ему никто. Никто, слышите?
– Ну так и живите на здоровье, я ж вам объясняю, что мы ни на что не претендуем… То есть моя внучка ни на что не претендует… Она и не знала, что я то письмо написала, а сама бы она никогда, никогда… И ваш муж так бы и не узнал ничего про ребенка…
– Ну, понятно. А сейчас, стало быть, узнал. Вон, даже приехал к вам, да? А только это ведь ничего не значит, что он приехал! Он вообще не к вам приехал, а в командировку! Или вы как себе это представляли, а? Что он приедет, на ребеночка глянет и жить здесь останется, что ли? Да не смешите… Чтобы он во всем этом жил… В этой рухляди-развалюхе…
Алла повела рукой, сморщилась брезгливо и даже передернулась слегка, изображая ужас, который она якобы испытывает от этой обстановки. Взгляд ее остановился на лице Розы, и она добавила, ткнув в ее сторону пальцем:
– Чтобы он здесь… Чтобы с тобой, что ли, остался, так ты себе это представила? Да ты в зеркало-то на себя давно смотрела, а? Ты у хорошего стилиста вообще была хоть когда-нибудь или в вашем городишке таких слов не знают? Да и вообще… У тебя же пять лишних килограммов кусками сала на бедрах и животе торчат… Ты этим собралась соблазнять искушенного москвича, который совсем к другому телу привык?
Алла немного задрала вверх футболку, словно хотела продемонстрировать то самое тело, к которому привык ее муж. Роза отвела взгляд и густо покраснела, и опять не нашлась что сказать, зато Роза Федоровна, схватившись за сердце, снова ринулась в бой:
– А вы мою внучку не оскорбляйте, уж без оскорблений попрошу, пожалуйста! Да пусть у вас хоть какое тело будет, это уж на здоровье, каждый сам своему телу хозяин! Хочет – худой глистой бегает, а хочет – и мясо на боках растит! Ишь, в зеркало давно не смотрела, надо же! Да таких красавиц да умниц, как моя внучка, еще днем с огнем поискать! Так что попридержите язык насчет оскорблений, не позволю я вам…
– Оставь, бабушка! – тихо, но довольно твердо произнесла Роза, подняв голову. – Оставь, меня вовсе не трогает… Пусть…
– Можно подумать, меня трогает, ага! – уже менее воинственно произнесла Алла. – Меня-то как раз меньше всего вся эта ситуация трогает… Потому что я знаю, чем она закончится, представьте себе. Сейчас я позвоню своему мужу, скажу, что я приехала, и он обрадуется, и мы прекрасно проведем время с нашими друзьями… А утром уедем в Москву. И он забудет про вас, и про ребеночка вашего, уж извините, забудет. Ну сами подумайте, зачем ему нужен ребенок? Если бы он был нам нужен, мы бы давно уже своего родили… Так что давайте мы с вами разойдемся полюбовно, и вы мне пообещаете, что не станете больше никаких жалобных писем писать. И звонить не станете. Надеюсь, мы поняли друг друга, ведь так?
Алла глянула победно в их лица и, не дожидаясь ответа, развернулась в дверях, шагнула в прихожую. Вскоре они услышали, как захлопнулась за ней дверь…
В наступившей тишине Роза Федоровна проговорила виновато:
– Прости меня, Розочка. Это я, старая дура, таких делов натворила. Прости…
– Да все хорошо, бабушка, успокойся. Как жили, так и будем жить. И забудем… Все, бабушка, все… Все у нас хорошо… Давай-ка я тебе корвалолу накапаю, хочешь?
– Хочу…
– И таблетку сердечную дам…
– Да, и таблетку, Розочка… Что-то как-то… нехорошо мне, да… Сама виновата, натворила делов…
* * *
Алла вышла из подъезда, достала телефон, кликнула номер Таньки Новоселовой. Вдруг увидела, как дрожат пальцы, и пока слушала длинные гудки – пыталась успокоить себя. Все-таки тяжело дается борьба за мужа, да… Тем более такая неожиданная борьба. Такая срочная. Да если бы раньше знать, что оно так будет… Можно было бы подготовиться как-то, перестроить диспозицию…
Может, зря она так напролом идет? Сразу – и в тыл врага? Хотя какой там враг, господи… Курица с ребенком да с бабкой в придачу. Без слез не взглянешь. Да разве можно эту курицу с ней сравнить? С ее подтянутым ладным телом, с ее ухоженным лицом и модной стрижкой… Вон мужик, который мимо идет, как шею свернул и рот открыл, будто она диво дивное. Хотя, может, в этом городишке и впрямь диво… Среди других куриц…
Нет, все правильно она сделала. Пусть курица знает, с кем дело имеет. Пусть не думает, что она собирается ей так просто плацдармы завоеванные отдавать. Да, курица должна знать свое место и жить в курятнике! А то смотри-ка! Тоже в Москву захотела, в цивилизацию! Прописку московскую захотела, ага! Размечталась! Прям щас и получит все, если ребеночка родила…
