– Да поняла я, поняла… А еще поняла, что ты вроде как… злорадствуешь, что ли? Ведь злорадствуешь, Таньк… Я всегда, всегда знала, что ты мне завидуешь.
– Ой, да чему там завидовать, господи! Смешно даже!
– Завидуешь, завидуешь! Тому завидуешь, что я в Москве живу, что лучше тебя выгляжу… Что у меня ни грамма лишнего веса нет, а ты к своим тридцати в корову уже превратилась… Ведь завидуешь, Таньк, правда?
– Нет. Не завидую. Зачем мне завидовать? Мой-то мужик всегда при мне, а ты вот скоро одна останешься, и прописка твоя московская тоже будет – тю-тю… Эй, погоди, Алк… Ты чего… Ты там ревешь, что ли? Эй…
Алла только всхлипнула громко, не в силах вымолвить больше ни слова. Да и какие слова еще молвить, если Танька вдруг так… По самому больному месту ударила… А ведь они хорошо общались раньше и даже в гостях друг у друга бывали… Если мужья дружат, то женам чего меж собой делить? Женам тоже дружить полагается…
– Алк, не реви! Ну, прости меня, Алк… Сама не знаю, куда меня понесло, честное слово! Да, может, все и выяснится еще, может, эта бабка ошиблась и это вовсе не Гришин ребенок! Погоди так расстраиваться-то!
– А Гриша туда уже ходил, да? К этой бабке с внучкой? – икнув, с трудом выговорила сквозь слезы Алла.
– Да ходил, ходил… Вчера целый день у них пробыл, видать. Я сунулась спросить, да где там… Ничего мне вообще не рассказал и Пашке тоже. Только мне показалось, что он вроде как сам не свой… Полночи на кухне сидел один. Пашка попробовал было к нему подъехать, но Гришка его спать отправил. Мне, говорит, одному надо побыть… Я, говорит, сам должен… А что должен, кому должен, непонятно! А утром мы с Пашкой на работу ушли, и дальше я уже ничего не знаю. Может, Гришка дома остался, может, по своим делам ушел… Он же вроде как в командировке…
– Послушай, Тань… А где они живут, эти бабка с внучкой? Ты адрес их знаешь?
– Да откуда? Нет, конечно. Хотя погоди… Я ж бабкины телефоны себе в мобильник записала! Она мне даже домашний номер продиктовала, да… Погоди, сейчас найду… Погоди минутку…
– А по домашнему телефону можно адрес узнать, Тань?
– Можно, конечно, если постараться.
– Тань… Ты постарайся, а? А я в долгу не останусь… Приеду, отблагодарю… Прямо сейчас узнай, ладно? Прямо срочно!
– А ты когда собралась приехать, Алк?
– Да прямо сегодня и приеду! Чего тут ехать, пять часов на автобусе? Сейчас еще утро… Значит, где-то после обеда и приеду… А ты пока мне адрес узнаешь, ага?
– Ладно, Алк, договорились. Как приедешь – позвони. Будет тебе адресок…
* * *
С обедом припозднились немного – Маргаритка ни за что не хотела спать, таращила глазки и улыбалась, лежа в кроватке. Роза взяла ее на руки, принялась укачивать, приговаривая:
– Спать надо, доченька… Спать… Во сне все детки растут, и ты вырастешь, будешь большая и красивая… Ну, что ты на меня смотришь? Спи, спи давай… Хочешь, песенку тебе спою?
Роза мельком глянула на часы на стене, и в который уже раз сердце прыгнуло и тут же ухнуло вниз, и пришлось вместо песенки уговаривать саму себя:
– Все у нас хорошо, моя доченька… Никого я не жду, честное слово… И не волнуюсь вовсе…
Нет, никого я не жду…
Со стороны это звучало как странная колыбельная, произнесенная мелодичным речитативом – ни-ко-го я не жду… Нико-го совсем не жду…
Ей показалось, что даже Маргаритка вздохнула – проявила сочувствие к ее сердечному волнению. И послушно закрыла глазки, и вскоре тихо засопела носиком. Уснула…
На кухне Роза Федоровна сидела за столом, задумчиво смотрела в окно. Увидев Розу, тоже глянула на часы, пробормотала будто для себя одной:
– Половина третьего уже… Садись, Розочка, обедать будем. Да не смотри на часы, рано еще… Он же сказал – вечером придет!
– А я и не смотрю. Это ты смотришь, бабушка.
– Ну, так я о чем… Рано еще, говорю…
Больше они друг друга ни о чем не спрашивали, но волновались обе. Правда, Роза старательно делала вид, что совсем не волнуется. Ну, подумаешь, обещал вчерашний нечаянный гость прийти сегодня вечером, и что? Может, придет, а может, и нет. Он человек свободный. Никто ему ничего не навязывает. Да, может, он с утра уже в Москву укатил… Сделал все свои командировочные дела и укатил. Он ведь сам сказал, что приехал в командировку, а вовсе не потому, что бабушкино письмо получил! И мало ли что ей вчера показалось, когда они с Маргариткой гуляли… Что он на нее глядел как-то по-особенному… И вообще, у него ведь жена есть.
А она, Роза, ему никто. Она всего лишь его случайная связь. Вот пусть никем и останется. А если он решит как-то помочь Маргаритке, она рада будет. Это пусть, это пожалуйста…
И вообще, еще не вечер. Он же сказал, что придет вечером. И надо перестать все время думать об этом…
Мысли ее прервал резкий звонок в дверь. Роза Федоровна глянула испуганно на Розу. Роза не менее испуганно глянула на Розу Федоровну, проговорила хрипло:
– Я пойду открою, бабушка…
– Да. Иди, открой. А я пока третий прибор на стол поставлю…
Роза бесшумно промчалась в прихожую, стараясь упредить следующий звонок – вдруг Маргаритка проснется! Открыла дверь…
За дверью стояла молодая женщина, одетая модно и несколько экстравагантно – на ней были короткие джинсовые шортики, совсем малюсенькие, и черная широкая майка, под которой, по всей видимости, не было никакого лифчика. В этом и состоял, наверное, самый шик – в предположении полной свободы. А еще женщина чересчур независимо откидывала плечи назад, и грудь под майкой вздымалась еще свободнее, и пальцы рук были просунуты в крохотные карманы шортов, и тянули их вниз, обнажая полоску гладкого живота под пупком. Глядела она весьма вызывающе, будто бы сверху вниз, хотя ростом была чуть пониже Розы.
– Здравствуйте… Вам кого? – приветливо спросила Роза, улыбаясь. – Вы, наверное, квартирой ошиблись, да?
– Нет, не думаю, что ошиблась. Вас ведь Розой зовут, правильно?
– Да, правильно…
– Ну, я так и поняла… А мое имя Алла. Алла Ильинская, если точнее. Я жена Гриши Ильинского. Можно мне пройти, Роза? Как ты понимаешь, нам есть о чем поговорить. Извини, я к тебе на «ты» буду обращаться, мне так легче. Так можно пройти?
– Да, проходите… Проходите на кухню, в комнате ребенок спит…
– И про ребенка я тоже в курсе, да. А бабушка твоя тоже дома, Роза? Шустрая старушка, которая умеет жалостливые письма писать?
Алла прошла на кухню, остановилась в дверях, насмешливо разглядывая «шуструю старушку». Роза Федоровна под ее взглядом совсем потерялась, застыла, держа в дрожащих ладонях тарелку, которую собиралась поставить на стол. Видимо, от растерянности произнесла не к месту:
– Может, пообедаете с нами? Грибной суп, пельмени домашние… Я мясо свежее с рынка брала…
