* * *
Алла открыла дверь своим ключом, вошла в прихожую, крикнула сердито:
– Гриша, ты дома?
Не услышав ответа, быстро прошла в гостиную, потом на кухню, отыскивая мужа. Хоть бы записку какую оставил. И почему, интересно, так долго не отвечал на ее звонки? Может, телефон дома забыл? Хотя нет, телефона нигде не было…
Зато записка на кухонном столе нашлась. И не записка даже, а какое-то издевательство – всего два слова. «Я уехал». И все. Куда уехал, зачем уехал, на сколько уехал? Нет, правда, что за дела? Совсем обнаглел, что ли?
В который уже раз она раздраженно вытащила из кармана телефон, кликнула его номер. Длинные гудки идут… Значит, он видел, что она много раз звонила? Видел, и трубку не берет, и не перезванивает? Да что это такое, в самом деле…
Приняв душ и выйдя из ванной в халате, она снова кликнула Гришин номер. Ничего. Ничего, кроме растущей злости внутри с каждым длинным гудком. Такой сильной злости, что хочется разбить этот проклятый телефон, запустить им изо всей силы в стену, потом долго топтать ногами осколки…
Но вскоре злость сменилась тревогой – а вдруг с ним случилось что? Хотя… что с ним может случиться? Просто не хочет отвечать, и все…
Но почему?! Она ведь не чужая ему, она жена! Он права никакого не имеет!
А вдруг… Вдруг он ее бросил? Вдруг он сейчас с другой женщиной и ему вовсе не до того, чтобы отвечать на звонки от кого бы то ни было?
Эта мысль так ужаснула ее, что тревога о пропавшем муже тут же трансформировалась в тревогу другого рода, то есть тревогу о себе любимой. Ведь если это на самом деле так… Если появилась другая… Ведь и до развода может дело дойти? Но какой может быть развод, если… Если она в этой квартире прописана? Что, так вот взять и в одночасье лишиться московского мужа с московской пропиской? Да никогда… Нет, она не может этого допустить… Потому что – куда она потом денется? Будет по съемным углам скитаться? А деньги на эти «углы» где будет брать? На мизерные подачки от продюсера Мадлен уж точно не разгуляешься! Ну уж нет, отсутствия удобного во всех отношениях мужа нельзя допустить, и точка!
Алла забралась с ногами в кресло, обхватила себя руками, оглядела привычное пространство вокруг себя. Как страшно, как страшно, боже мой… Что ж это происходит такое… Наверное, она сейчас похожа на маленькую испуганную обезьянку, рассердившую чем-то своего доброго покровителя… Он терпел, терпел, и ему надоели ее выходки. И ушел. Вернее, уехал. И не сказал куда…
Какая же она была дура, господи! Зачем она так себя вела? Зачем разговаривала с ним таким тоном, будто одолжение делала? Где, где у нее была голова, господи? Нельзя, нельзя было так с ним себя вести… Надо было хоть иногда быть ласковой, тихой и нежной… И борщи варить, и пироги печь, и занавесочки с кружавчиками на окна повесить… Мужчины ведь любят уют, любят, когда из кухни доносится этот отвратительный запах борща! И ладно бы, она не умела всего этого делать, ведь умеет, умеет! Зачем она вредничала, зачем! Относилась к нему как к единожды и навсегда завоеванной собственности! Где у нее голова была, где?
Ночью Алла почти не спала, мучаясь размышлениями о своей «неправильной» жизни с мужем. И прислушивалась чутко к каждому ночному звуку – все ждала, что ключ зашуршит в двери…
А утром едва дождалась времени начала рабочего дня в офисе Гриши. Набрала номер секретарши Гришиного начальника и, не дав ей произнести дежурную представительскую фазу о том, что, мол, такая-то контора вам отвечает и очень внимательно слушает, спросила сразу про Гришу. И выдохнула легко:
– А, в командировку уехал… Позвонил, срочно оформил… И даже за командировочными не пришел… Понятно… А куда уехал, не подскажете? Куда?! А, ну тоже понятно… Спасибо вам большое, всего доброго…
А ведь и впрямь от сердца отлегло. Зря так перенервничала. Гришенька-то никуда особо не делся, он просто к другу Пашке уехал. К Новоселову. Наверное, пьянствовал с ним весь вечер, оттого и трубку не брал… И сейчас еще не проснулся, наверное!
Вот же сволочь какая, а? Она тут с ума сходит, как порядочная жена, которая мужа потеряла… Беспокоится, ночь не спит… А он, значит, с Пашкой Новоселовым пьянствует! Нет, отчего бы в записке не написать, что не волнуйся, мол, я у Пашки? А то – «я уехал», и точка…
Надо Таньке Новоселовой позвонить, вот что! Узнать, что там да как…
Танька ответила сразу, но ответила как-то нехорошо, как-то загадочно и тягуче произнесла:
– Привет, привет… Наверное, Гришку потеряла, да? Потому и звонишь?
– Да, Тань, потеряла. Он записку оставил, что уехал, а куда – не написал. Но я сразу и подумала, что он к Пашке…
– А вот и зря подумала. И вовсе не к Пашке.
Ошиблась ты, моя дорогая.
– Как это – ошиблась? Но я Грише на работу звонила… Мне сказали, что он в командировку уехал… В ваш город… Он что, не приехал, что ли?
– Приехал, приехал. Только не к Пашке. Говорю же.
– А к кому?
– Он приехал на ребеночка своего глянуть, вот к кому.
– На ребеночка? Ты что, Танька, с ума сошла, что ли? Нет у него никакого ребеночка!
– А вот и есть! И мамаша у ребеночка, стало быть, есть! А ты, Алка, допрыгалась со своей уверенностью, что мужик никуда от тебя не денется, ага! Потому что надо, понимаешь ли, всегда под боком у мужика находиться, а не прыгать по кастингам да гастролям, или где ты еще там носишься! Я вот, к примеру, от своего Пашки ни на шаг… И его от себя тоже никуда не отпускаю…
– Погоди, Тань! Погоди… Что-то я ничего не понимаю… Откуда у Гриши ребенок-то взялся? Он что, с кем-то встречался, что ли, когда к вам в командировки ездил? У него женщина есть? И почему ты мне ничего об этом не говорила?
Все знала и молчала, да?
– Да ничего я об этом не знала, клянусь! И Пашка тоже не знал… Эта бабка к нам как снег на голову свалилась…
– Какая бабка? Ты о ком сейчас? У Гриши еще и бабка какая-то есть, что ли?
– Ты что, совсем сдурела? Не дослушаешь, а выводы делаешь!
– Так ты расскажи толком, что к чему… Я ночь не спала, у меня голова уже ничего не соображает… И ноги подкашиваются, Тань… Расскажи мне все по порядку, а? Иначе с ума сойду…
– Да нечего особо рассказывать, Алк. Ну, пришла к нам бабка, попросила Гришкин адресок дать… Якобы внучка у этой бабки от твоего Гришки ребеночка родила, и вроде как надо ей Гришке сообщить об этом, а то он не знает…
– И что? Пашка дал адрес?
– Нет, Пашка не хотел давать. А я дала, да. Я подумала, что так твоему Гришке и надо, пусть теперь выкручивается, как хочет. А то всяк бы знал… И ты тоже хороша, Алка, ничего не скажешь! У тебя мужик по командировкам шастает, а ты будто на облаке живешь! Еще и удивляешься так интересно – как ребенок, откуда ребенок? Да оттуда и есть, Алка! Голову надо на плечах иметь, а не удивляться потом да дурацких вопросов не задавать! Поняла?
