– Да! Да, Марусь! Что, уже подъехали? Я иду, я уже готова… Да не психуй, я быстро… Ну да, обещала ждать у подъезда, но так получилось… Иду я, иду, не психуй!
Обернувшись в дверях кухни, она проговорила почти угрожающе:
– Ладно, потом поговорим… Я твоя жена, между прочим! И я повторяю: я имею право знать, кто тебе письма пишет, понял?
– Иди, иначе Маруся рассердится. Зачем тебе, чтобы она сердилась? Она ведь и другую бэк-вокалистку может найти, сама понимаешь…
Алка ушла, хлопнув дверью. Он сел на стул, снова перечитал письмо.
Конечно, он помнил ту историю… И девушку Розу помнил. Она тогда показалась ему очень странной, и сама история их знакомства была странной, – кажется, она заговорила с ним первая, обратившись по имени? Нет, она не обратилась к нему по имени, она спросила… Причем радостно так, с надеждой в глазах – вы ведь Гриша, правильно? А ему ничего и не оставалось, как подтвердить – да, мол, я Гриша…
Это потом он понял, что Роза просто ошиблась. Что она другого Гришу ждала, а в лицо его не знала. Но было уже поздно – не хотелось ему уже признаваться в том, что он «не тот» Гриша. Да, так вот подло не захотелось, и все. Может, потому, что дождь пошел и они бежали вместе в укрытие, взявшись за руки… Может, потому, что ему ужасно нравилось заглядывать ей в глаза, полные радости, и он сам заражался этой ее радостью, и думать ни о чем не хотелось, просто жить… А может, просто мужик-завоеватель в нем проснулся и не хотел отпускать от себя добычу. Да, иногда мы и сами не понимаем, что творим… Подчиняемся импульсу, приказу гормонов, да еще бог знает чему подчиняемся. А потом, спустя время, хватаемся за голову и думаем – зачем… Зачем взял явно чужое, бессовестный? Ведь она там, на скамейке, другого Гришу ждала…
Да, ему было плохо потом, когда проснулся, а Розы уже след простыл. Наверное, она все-таки догадалась, что ошиблась, и убежала в ужасе. Он даже хотел попытаться ее разыскать, да не успел – командировка подошла к концу, надо было возвращаться в Москву, неотложные дела ждали…
Не сказать, что со временем он забыл об этой истории. Помнил, конечно. Это как память от вывиха или перелома, который начинает болеть перед непогодой. Вроде все срослось, глазу не видно, а ноет… И начинаешь сам себя оправдывать чем угодно – импульсом, гормонами, мужской потребностью завоевывать…
Ну и что же теперь получается? Завоевал, да? Завоеватель хренов.
А помнишь ее глаза? Какие они были доверчивые… А еще грустные немножко. И радостный вопрос в них так и светился – неужели это правда, неужели это со мной все происходит? Надо же, мол, как все просто… Пришел мой завоеватель, и я счастлива…
Да, интересно было бы на того Гришу посмотреть, которого она на самом деле ждала… Хотя чего на него смотреть, что за мазохизм такой. Наверное, не получилось у нее ничего с тем Гришей. Ребенок помешал. Да, именно так эта Роза Федоровна и пишет – беременность Розы послужила причиной того, что расстроилась ее свадьба…
Значит, он кругом виноват. Это он, стало быть, подлость сделал. Но даже и это не главное по большому счету, а главное то, что у него где-то ребенок есть! Его ребенок. Дочка. А он и знать не знал. Стало быть, теперь он отец? И надо в первую очередь этот факт принять как данность?
Но ведь трудно принять. Особенно вот так, словно обухом по голове.
Ой как трудно…
Он еще долго сидел на кухне, глядя прямо перед собой и ничего не видя. Потом вдруг вспомнил – сегодня же полуфинал кубка конфедераций… Наверное, и матч давно уже закончился. Просмотрел. Да ну и черт с ним, с кубком конфедераций… Придет же такая ерунда в голову – в такой момент про футбол вспомнить! И вообще… Выходит, теперь старая беззаботная жизнь с пивом и футболом закончилась. Надо начинать что-то делать, жить как-то по-новому начинать… У него теперь дочь есть. А он ее отец, стало быть. Да, надо начинать привыкать к этому так неожиданно свалившемуся обстоятельству…
Он решительно встал со стула, запахнул на себе халат, затянулся поясом. Нашел свой телефон, кликнул знакомый номер…
– Пашка? Привет. Это я…
– Да вижу, что ты… И даже догадываюсь, чего звонишь. Письмо получил, наверное, да?
– Получил… А ты откуда знаешь?
– Так эта старушенция… Как ее… Роза Федоровна, правильно?
– Ну да… Роза Федоровна…
– Так она ж к нам приходила, требовала, чтобы я твой адрес дал. Представляешь, я и так и этак выкручивался, стеной стоял, но ведь Танька, зараза, все испортила, представляешь? Взяла и написала ей твой адрес… А ты что, поверил, что ли, что это твой ребенок?
– Поверил, Паш.
– Да брось… Этак знаешь, каждая баба…
– Она не баба, Паш. Ее Розой зовут. И вообще, я не для того звоню… Я завтра утром приеду, Паш. Остановлюсь у вас с Танькой, можно?
– Да чего спрашиваешь-то… Конечно, можно. Даже без лишних вопросов можно. Когда тебя ждать-то утром? Мы с Танькой в половине восьмого на работу уходим… Давай я ключи у соседки оставлю, ладно? Ты ее знаешь, такая грымза старая, Раисой Степановной зовут… Она еще у подъезда все время сидит на лавочке…
– Хорошо, Пашка, я понял. Значит, ключи у соседки… До встречи, Паш!
– Давай, Гришка, ждем… И все-таки ты погорячился, по-моему…
– Все, Паш, закрыли тему. До встречи!
* * *
Роза Федоровна сидела за кухонным столом, перебирала гречку. В квартире было тихо – Маргаритка спала на балконе, Роза ушла в магазин за молоком. Еще и в аптеку должна была зайти, потому как запас лекарств у Розы Федоровны почти закончился. Особенно быстро «ушел» любимый корвалол, последние дни она частенько к нему прикладывалась. Роза даже удивлялась слегка и укоряла ее шутливо:
– Бабушка, ты скоро зависимой от корвалола станешь, как наркоманка… Тебя беспокоит что-то, да? Может, лучше к врачу сходишь?
– Нет, не надо мне к врачу, Розочка. А корвалол меня успокаивает, я хоть заснуть могу… И нервничаю меньше…
– А чего ты нервничаешь, бабушка? Есть какая-то причина? Так ты скажи мне, в себе не держи… А если не хочешь мне, так тете Лиде с тетей Лизой расскажи. Нельзя в себе держать, бабушка, это вредно!
– Да нет никакой причины, что ты…
– А почему тогда корвалол литрами пьешь?
– Ну, уж и литрами… Скажешь тоже… Другие вон и больше прикладываются, и ничего! А я свою норму соблюдаю, не бойся.
– И все же, бабушка… Что-то тебя очень беспокоит последнее время, я же вижу!
– Ну все, хватит о пустяках болтать… Сходи лучше в магазин, молока купи. Я хотела чаю попить, а молока нет! Ты же знаешь, я люблю с молоком…
Не могла Роза Федоровна все рассказать Розе. И Лидочке с Лизочкой не могла. Потому что чувствовала себя почти преступницей после того, как опустила то самое письмо в почтовый ящик. Наверное, нельзя было этого делать, наверное, надо было Розе сказать… Но как скажешь, если заранее знаешь, что она ответит? А вдруг так обидится, что прежних доверительных отношений меж ними уже и не будет? Придется ведь еще и рассказать, каким способом Роза Федоровна тот заветный адресок раздобыла… Что ходила к знакомым этого самого Григория Ильинского, выпрашивала, чуть в ноги не падала…
